Беглецы - читать онлайн книгу. Автор: Мишель Пейвер cтр.№ 32

– Ты видел голубое пламя?!

– Да. И что с того?

Пирра запнулась в нерешительности, но все же ответила:

– Бывает, Богиня созывает дельфинов, чтобы отдать им приказ. Дельфины подплывают к Ней так близко, что на них падает Ее пылающая голубая тень. Это была Ее тень, Гилас! Голубое пламя! Ты видел его своими глазами!

Поеживаясь на холодном ночном ветру, мальчик вышел на берег. Он вспомнил, как в первый раз увидел Духа. Тогда дельфин выпрыгнул из воды в облаке светящихся голубых брызг. Вдруг Гилас почувствовал себя не в своей тарелке. Ему вовсе не хотелось, чтобы Дух оказался посланцем Богини. Пусть лучше будет просто его другом.

Пирра тоже вышла из воды, выжимая подол туники.

– Немногие удостаиваются этой чести – увидеть голубое пламя, – тихо произнесла девочка. – Интересно, почему Богиня показала его тебе?

Гилас вспомнил умирающего кефтийца в гробнице и волосы, плававшие на волнах. Тут мальчику стало совсем не по себе: похоже, он поневоле оказался вовлечен во что-то такое грандиозное, о чем даже представления не имеет. Выходит, он не случайно очутился на Острове Богини. Узнать бы, что скрывается по другую сторону скал, в дальней части острова.

– Гилас, кто ты такой? – спросила Пирра. – Почему за тобой гоняются Вороны?

Гилас не ожидал, что девчонка заговорит о них первой.

– Они всех Чужаков ловят, – осторожно ответил он.

Лучше пока не болтать лишнего.

– Значит, ты Чужак? А кто они, эти Чужаки?

Мальчик объяснил.

– Кажется, у вас на Кефтиу таких, как мы, зовут Дикими.

Пирра задумалась.

– Да, слышала. Только их мало осталось. Говорят, живут высоко в Горах и почти не спускаются. Не знала, что в Акии они тоже есть. Но не пойму, какое Воронам до них дело.

– Тебе виднее. Вы же вроде как союзники.

Пирра ощетинилась.

– Это у матери с ними какие-то дела, а я тут ни при чем!

– Должна же ты хоть что-то знать! Неужто Вороны не объяснили, почему кинулись за мной в погоню?

– Мне они ничего не говорили! Но Усерреф рассказал…

– Кто такой Усерреф?

– Мой раб. Вороны говорят, будто ты покушался на жизнь сына вождя, но мы с Усеррефом решили, что это просто…

– Что?!

Гилас пришел в ужас.

– Врешь!

– Вот и мы с Усеррефом не поверили.

– Чтобы я – и поднял руку на Теламона? Мы с ним лучшие друзья!

Пирра вытаращила глаза.

– Друзья? С сыном Тестора? Странно.

– Почему? Потому что он богатый, а я нищий?

– Нет, просто Теламон и есть мой жених. За него меня хотят…

– Теламон? Что ж ты раньше не сказала?

– Думала, не важно. В голову не приходило, что между вами дружба!

– Почему?

Пирра открыла рот, собираясь ответить, но вдруг передумала. Выражение лица стало настороженным. Сразу видно: теперь из нее и слова не вытянешь. Похоже, Пирра доверяет Гиласу не больше, чем он ей.

– Ты что-то скрываешь, – укоризненно заметил Гилас.

– Ты тоже, – парировала девочка. – Где ты взял бронзовый кинжал? И откуда знаешь, как у нас называют Чужаков, если до меня кефтийцев не встречал?

Гилас молчал. От дружелюбной атмосферы, которая начала было устанавливаться между ними, не осталось и следа.

– Пошли спать, – бросил он.

– Пошли, – в тон ему ответила Пирра.

Лежа в шалаше, Гилас слушал, как черные волны накатывают на гальку, и думал о Теламоне. Друг не упоминал о договоре с Кефтиу. Впрочем, он вообще не рассказывал о делах в крепости: не хотел показаться хвастуном. Ну а про свадьбу говорить и вовсе постеснялся бы.

Но что, если Пирра лжет? Придумала всю эту историю, чтобы перевести разговор.

Между тем Море затихло, и над ним поднялся полумесяц. А Гиласу все не спалось. После разговора о Воронах казалось, будто они где-то рядом. Несутся на быстрых кораблях со зловещими черными парусами, ищут Чужака. Вдруг Море приведет их сюда? Вдруг Пирра предаст Гиласа?

Девчонка лежит у себя в шалаше тихо, но дыхание не сонное. Видно, тоже не спит. Нет, чего-то она точно недоговаривает. Если Гилас в чем-то и уверен, так это в том, что доверять ей нельзя. Плот придется строить вместе, а потом каждый сам за себя. Он уплывет, она останется.

Только Пирра более или менее наладила отношения с Гиласом, и тут оказалось, что он дружит с сыном вождя. Может, сочиняет? Уж очень неправдоподобно звучит. Но на всякий случай следует прикусить язык.

План такой: помалкивать, строить плот вместе с Гиласом, а когда доберутся до Акии, потихоньку улизнуть. Дальше видно будет, а пока ей и без того проблем хватает. У Пирры с недавних пор возникло подозрение – Гилас хочет уплыть без нее.

Девочка сказала себе, что это все глупости. Ликонианцы, конечно, народ беспощадный, но не настолько же! Но… а вдруг Пирра не ошиблась?

Строить плот – работа тяжелая, изматывающая. Сначала Гилас переползал по доске на корабль, а Пирра стояла на камнях. Мальчишка отрубал кусок корабельного леса топором – нашел в трюме, – обвязывал веревкой и бросал другой конец Пирре. Вот это было самое неприятное. Не поймала – сразу крик и ругань. А когда хваталась за веревку, Гилас перелезал обратно, и они вместе вытягивали дерево на берег.

Еще на корабле отыскались три пластины пчелиного воска. Его можно расплавить и затыкать прорехи. Вдобавок Гилас нашел четыре целых кувшина – судя по печатям, с оливками.

К ночи оба так измучились, что сил на препирательства не осталось. Просто молча сидели у огня и выковыривали занозы.

На следующий день перенесли все, что добыли, в большую бухту. Гилас настоял, что плот надо строить за прибрежными валунами, чтобы его не было видно с Моря. Все боялся Воронов, да и Пирра тоже. Оба то и дело поглядывали на горизонт – нет ли кораблей?

Гилас работал с мрачной целеустремленностью. Прерывался, только чтобы поставить ловушку для рыбы или силки на птиц. Откуда Пирра носит воду, больше не спрашивал. А когда девочка рассказала про пещеру, только кивнул, и все.

Сам за водой ни разу не ходил, а жаль. Пирра это место терпеть не может. У входа заросли златоцветника высотой с человеческий рост. Чтобы протиснуться внутрь, приходится ползти, а потом соскальзывать вниз, в холодную, сырую, булькающую темноту. Потолок такой низкий, что не выпрямиться, со всех сторон давят каменные стены. А просить Гиласа, чтобы сбегал в пещеру за нее, не позволяет гордость.