«Новая Атлантида». Геополитика Запада на суше и на море - читать онлайн книгу. Автор: Карл Шмитт, Николас Спикмэн cтр.№ 44

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - «Новая Атлантида». Геополитика Запада на суше и на море | Автор книги - Карл Шмитт , Николас Спикмэн

Cтраница 44
читать онлайн книги бесплатно

Я кратко напомнил читателю некоторые даты. Еще не существует истории Салана и OAS, и нам не следует вмешиваться со своими оценками и суждениями в такой глубокий, внутренний конфликт французской нации. Мы можем здесь лишь установить некоторые линии из материала, насколько он опубликован, чтобы прояснить наш важный вопрос. Здесь напрашиваются многие параллели, касающиеся партизанства. Мы еще возвратимся к одной из них, из чисто эвристических причин и со всей необходимой осторожностью. Аналогия между впечатленными испанской герильей прусскими офицерами генерального штаба 1808/13 годов и французскими генштабистами 1950/60 годов, которые опытно познали современную партизанскую войну в Индокитае и в Алжире, является ошеломляющей. Большие различия также очевидны и не требуют длинного изложения. Существует сродство в главной ситуации и во многих отдельных судьбах. Но это не должно абстрактно утрировать в том смысле, что можно отождествить все теории и конструкции побежденных военных в мировой истории. Это было бы чепухой. И в случае с прусским генералом Людендорфом ситуация во многих существенных пунктах иная, чем в случае с левым республиканцем Саланом. Для нас важно только прояснение теории партизана.

Во время слушания дела Высшим военным судом Салан молчал. Вначале слушания он сделал длинное объяснение, первые слова которого звучали так: Je suis le chef de l`OAS. Ma respontabilite est donc entiere. В объяснении он возражал против того, что свидетели, которых он представил — в том числе президент de Gaulle — не были допрошены, и что материал процесса ограничили временем с апреля 1961 года (офицерский путч в Алжире) по апрель 1962 года (арест Салана), благодаря чему его собственные мотивы были затушеваны и важные исторические процессы были изолированы, были отгорожены и редуцированы к типам и фактам нормального уголовного кодекса. Акты насилия OAS он называл просто ответом на ненавистнейший из всех актов насилия, который заключен в том, что люди, которые не хотят потерять свою нацию, эту нацию оберегают. Объяснение закончилось словами: «Я должен дать отчет только тем, кто страдают и умирают за то, что они верили в нарушенное слово и в преданный долг. Теперь я буду молчать».

Салан сохранял свое молчание действительно во время всего слушания, наперекор многим, резко настойчивым вопросам обвинителя, который считал это молчание просто тактикой. Председатель Высшего военного суда после краткого указания на «нелогичность» подобного молчания рассматривал поведение обвиняемого в конце концов если не с уважением, то терпимо и не как contempt of court. В конце слушания Салан ответил на вопрос председателя о том, не желает ли он добавить что-нибудь в свою защиту: «Я открою рот только для того, чтобы крикнуть Vive la France! а представителю обвинения я отвечу просто: que Dieu me garde!”

Первая часть этого заключительного замечания Салана обращена к председателю Высшего военного суда и имеет в виду ситуацию приведения в исполнения приговора о смертной казни. В этой ситуации, в момент смертной казни, Салан бы крикнул: Vive la France! Вторая часть обращена к представителю общественного обвинения и звучит несколько таинственно, как слова оракула. Однако дело проясняет то, что обвинитель — таким образом, какой для прокурора все же еще антиклерикального государства не является заурядным — стал вдруг религиозным.

Он не только объявил молчание Салана высокомерием и отсутствием покаяния, чтобы выступить перед судом против признания смягчающих вину обстоятельств; он вдруг стал говорить, как он категорически выразился, как «христианин христианину», un chretien qui s`adresse a un chretien, и упрекал подсудимого в том, что тот благодаря отсутствию покаяния по собственной вине лишился милости милосердного христианского Бога и навлек на себя вечное проклятие. На это Салан сказал: que Dieu me garde! Видны бездны, над которыми разыгрываются остроумие и риторика политического процесса. Однако для нас речь не идет о проблеме политической юстиции. Нас интересует только прояснение комплекса вопросов, которые благодаря таким девизам как тотальная война, психологическая война, подрывная война, повстанческая война, невидимая война пришли в замешательство и изменяют проблему современного партизанства.

Война в Индокитае 1946/56 годов была «образцом широко развернутой современной революционной войны» (Th. Arnold, S. 186). Салан узнал современную партизанскую войну в лесах, джунглях и на рисовых полях Индокитая. Он узнал на собственном опыте, что индокитайские возделыватели риса могли обратить в бегство батальон первоклассных французских солдат. Он видел бедствие беженцев и узнал организованную Хо Ши Мином подпольную организацию, которая перекрывала и переигрывала легальное французское правление. С пунктуальностью и точностью генштабиста он принялся за наблюдение и исследование нового, более или менее террористического ведения войны. При этом он сразу же столкнулся с тем, что он и его товарищи называли «психологическим» ведением войны, которое наряду с военно-техническим действием свойственно современной войне. Здесь Салан мог сразу перенять систему мыслей Мао; но известно, что он также углубился в литературу об испанской герилье против Наполеона. В Алжире он находился в центре ситуации, когда 400 000 хорошо вооруженных солдат боролись против 20 000 алжирских партизан, с тем результатом, что Франция отказалась от своего суверенитета над Алжиром. Потери в человеческих жизнях у всего алжирского населения были в десять-двадцать раз больше, чем у французов, но материальные затраты французов были в десять-двадцать раз выше, чем у алжирцев.

Короче говоря, Салан действительно находился со всей своей экзистенцией как француз и солдат перед лицом etrange paradoxe, в логике безумия, которая могла ожесточить и привести к попытке контрудара мужественного и интеллигентного человека.

Аспекты и понятия последней стадии

Мы пытаемся различить в подобной, типичной для современной партизанской войны ситуации четыре разных аспекта, чтобы приобрести некоторые ясные понятия: аспект пространства, потом разрушение социальных структур, далее переплетение во всемирно-политических контекстах, и, наконец, технически-индустриальный аспект. Эта последовательность относительна и ее можно изменить. Само собой понятно, что в конкретной действительности представлены не четыре друг от друга независимых области, которые можно изолировать, но только их интенсивные взаимодействия, их взаимные функциональные зависимости выявляют общую картину, так что любой разбор одного аспекта одновременно всегда содержит ссылки и импликации трех других аспектов и наконец все они выливаются в силовое поле технически-индустриального развития.

1. Аспект пространства.

Совершенно независимо от доброй или злой воли людей, от мирных или воинственных надобностей и целей, каждое возрастание человеческой техники продуцирует новые пространства и необозримые изменения унаследованных структур пространства. Это действительно не только для внешних, бросающихся в глаза увеличений пространства космонавтики, но и для наших старых земных пространств обитания, работы, культа и пространства свободы действий. Тезис «жилище неприкосновенно» вызывает сегодня, в эпоху электрического освещения, газопроводов, телефона, радио и телевидения, совершенно иной тип оберегания чем во времена King John (короля Иоанна Безземельного) и Magna Charta (Великой хартии вольностей) 1215 года, когда хозяин замка мог поднять подъемный мост. О техническое возрастание человеческой эффективности ломаются целые системы норм как, например, морское право войны 19 века. Из не имеющего владельца морского дна всплывает пространство, которое находится у побережья, так называемый континентальный шельф, как новое пространство действия человека. В не имеющих владельца глубинах Тихого океана возникают бункеры для радиоактивных отходов. Индустриально-технический прогресс вместе со структурами пространства изменяет и порядки пространства. Ибо право есть единство порядка и местоположения, а проблема партизана есть проблема отношения регулярной и нерегулярной борьбы.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию