Тюрьма для Господа Бога - читать онлайн книгу. Автор: Илья Те cтр.№ 27

Суть заключалась в том, что всем свободным гражданам Эшвена и даже рабам с позволения господина в дни религиозных праздников и проведения многочисленных религиозных обрядов разрешалось посещать любой из храмов. Весь световой день с десяти утра и до восемнадцати вечера титанические стальные ворота, так поразившие Гордиана в первый день его пребывания в этом мире, были открыты настеж для прихожан, а значит, проникнуть в храм вместе с толпой будет делом простым.

Проблему представляли операции по поиску аппарата связи внутри самого храма, но это, размышлял Гор, – дело вторичное. Сначала нужно войти в здание и осмотреться. Возможно, придется делать это несколько раз в течение нескольких дней, а дальше – действовать по обстановке, исходя из полученных сведений. Пока же имелись более неотложные, а значит, и более важные дела. Спасение собственной шкуры, например.

За размышлениями Гордиан не заметил, как стемнело. По приблизительным расчетам, исходя из средней скорости его движения, было уже не менее десяти часов – половины одиннадцатого вечера. Поскольку собак в Лавзее не держали, а отыскать его по следам в лесу в полной темноте было уже невозможно, Гор решил, что прошел достаточное расстояние и может не опасаться погони. Он еще немного углубился в лес, чтобы отойти от дороги и сделать привал.

Выбрав место, Гордиан присел и достал сверток с пультами. Тщательно перебрав присвоенную аппаратуру, он отключил все «хомуты», носители которых содержались в реестрах взятых им пультов. Вышло более пятидесяти сотен имен.

Пять тысяч сервов с отключенными ошейниками – это впечатляло!

Гор надеялся, что такое массовое отключение «хомутов» в поместье вызовет хотя бы временные беспорядки и даст ему лишнюю фору. После отключения он разобрал все пульты и тщательно растоптал их содержимое: рабству – нет!

Затем Гордиан приступил к главному. Хотя программы его собственного ошейника были отключены, следовало избавиться от носителя этих программ – самого металлического шнура с пластиковой бляшкой экрана-манипулятора, который выдавал его рабское состояние лучше, чем это могло сделать любое клеймо. Он достал из сумки заранее приготовленные для этой цели инструменты.

Несколькими быстрыми движениями Гор подпилил металлический шнур узким напильником и, схватив за место подпила здоровенными кусачками, попытался разорвать его на изгиб. «Хомут» издал легкий писк, и индикатор на бляшке монитора-манипулятора снова вспыхнул красным светом, чего просто не могло быть, поскольку питание аппарата было давно отключено, а сам пульт от него изломан и растоптан в пластмассовые осколки.

Легкий холодок пробежал по позвоночнику Гора. Что это такое? – подумал он. Сработала запасная батарея или кто-то активировал в поместье третий пульт, существование которого Гордиан не учел? Теоретически он предвидел, что управление койном может вестись с некоего гипотетического центрального пульта, общего для всех произведенных клонов и расположенного в храме, где он был создан. Но в Лавзее не имелось никакого аппарата связи с храмом, поскольку, как знал Гордиан, корреспонденция из поместья и в поместье довозилась курьерами на лошадях, а значит, сигнализировать церковникам о его побеге настолько быстро никто не мог.

Но случается всякое, и не мешкая далее, Гор схватился за ручки своего инструмента и вывернул шнур на изгиб еще раз, желая окончательно разорвать ненавистную и унизительную ношу. «Хомут» пискнул снова, на этот раз как-то даже торжествующе. Затем издал громкий длинный «би-ип». И ударил по нервам Гордиана максимально возможным зарядом!

Шок!!!

Мозг его расплавился. Тело скрутило как в центрифуге. И, выплеснув внезапно сократившимся кишечником и стиснутым спазмом горлом свой скромный обед наполовину с желчью и кровавой пеной, Гор рухнул на землю.

Второе произошедшее после Хеб-седа возвращение из бессознательного состояния протекало болезненно. Сначала он видел сны: танцы алого пламени на багровом поле – кровавые видения оковавленного рассудка.

Затем он бредил, ползая по полу и щупая стены, принимая камень своего узилища за острова из запекшейся крови посреди кровавого океана. И только спустя огромное количество времени, неизвестное ему, он открыл глаза и посмотрел вверх.

Потолок медленно кружил, по часовой стрелке заверчивая и без того натянутые как струна извилины его воспаленного мозга. Вращение постепенно замедлялось, и Гор становился собой. Воспоминания о перенесенной боли заставляли его непроизвольно вздрагивать каждый раз, когда мысль касалась того момента в лесу.

И все же он мог думать. Мыслю – следовательно, существую, сказал какой-то умный человек. «Не чета мне», – думал Гор.

Очевидно, «хомут» имел блокировку от вскрытия, поскольку возможность активации ошейника с «третьего» пульта одновременно с попыткой его снятия, которую предпринял Гордиан, была чрезвычайно маловероятна. Значит, ошейник располагал дополнительным источником питания именно на такой случай, и значит – попытка побега была обречена на провал изначально. Гор медленно и с огромным трудом поднял непослушную руку к шее.

Разумеется, там был новый «хомут». Или старый? Нет, конечно же новый – следы от кусачек и напильника отсутствовали.

Что ждет его теперь?

Посчитаем: убийство старшины охранников – раз, проникновение в дом вилика со вскрытием секретного шкафа – два, похищение аппаратуры и денег – три, убийство ливрейного раба – четыре, зверское убийство двух габеларов при исполнении – пять, и, наконец, уничтожение пультов более чем от пяти тысяч рабских ошейников – шесть.

Очуметь! – вздохнул Гордиан. Пожалуй, и одного пункта из этого списка хватит в любой рабовладельческой стране, для того чтобы содрать с живого беглого серва кожу, а затем прожарить как барбекю и скормить собакам. Самое ужасное – в этом мире наверняка не работает поисковая аппаратура Хеб-седа, а это значит – он умрет здесь по-настоящему. Страшно и навсегда.

Несправедливая смерть для человека, прожившего триста шестьдесят с лишним лет. Но смерть вообще не справедлива!

Гору было не жаль Гаврина – тот заслужил свою гибель. Не жалел он и двух габеларов, пытавшихся остановить его в парке возле коттеджа вилика, – на то и служба. Однако ливрейный лакей, прирезанный им фактически ни за что, вызывал у него некоторые угрызения совести. И хотя в тот момент у Гора действительно не оставалось выхода – раб наверняка поднял бы тревогу, – он признал, что та смерть была также не справедлива по отношению к случайному свидетелю его «подвигов».

Перевернувшись со спины на колени, Гордиан сел, опершись о стену руками и правым плечом. Несколько минут он просто дышал, пытаясь остановить головокружение и тошноту, затем оттолкнулся от стены, выпрямился и начал делать восстановительную гимнастику. Нужно было постепенно размять все группы мышц, и начал он с шеи…

Очевидно, карцер был оснащен каким-то устройством для наблюдения. Возможно – скрытой видеокамерой, возможно – банальным глазком, спрятанным между камней. Вероятнее всего – глазком, поскольку выглядела камера очень непрезентабельно для того, чтобы кому-то пришло в голову оборудовать ее серьезной аппаратурой.