— О, да!
— Только не говори, что блондинка!
— Да, да! — муж мечтательно закатил глаза. — Как раз в моём вкусе. А имя, кстати… Ведь есть актриса одна польская, очень красивая, Беата… м-м… Брыльска.
— Вот ты тупой! Брыльска — это Барбара. А Беата — это Беата Тышкевич.
— В точку! Тышкевич. Про неё и базарю. Сейчас она, конечно, уже в возрасте. Но в молодости была неотразима.
— Значит, твоя маркетинговая дива похожа на эту актрису?
— Не моя, вообще-то! Но да, да, очень похожа.
— И что? Она к тебе не приставала?
— Вцепилась мёртвой хваткой, еле отбился.
— Как же ты устоял?
Константинов промолчал. Он с преувеличенным вниманием следил за дорогой.
Что за ней следить?!
— Нет? — упавшим голосом спросила я.
— Поревнуй ещё, пожалуйста, — после долгой паузы улыбнулся мучитель. — Мне так редко удаётся тебя на это подвигнуть.
— Но как же ты устоял перед этой неземной красавицей?
— Мало, что ли, красавиц? На всех меня не хватит, я старенький уже. И потом, ты забыла? Я, вообще-то, не свободен. И люблю другую женщину.
— Так приятно, что ты об этом вспомнил.
— Ни на секунду не забывал.
— Хорошо. А то я уж заволновалась — вдруг разлюбишь меня из-за какой-то Беаты.
— Не разлюблю, — серьёзно пообещал Константинов.
Я взяла с колен букет, спрятала лицо в тугих шелковистых бутонах и улыбнулась…
«Может казаться, что все не так,
Как тебе хочется,
Но все оказывается хорошо,
Когда ты оглядываешься
На свою жизнь…»
— Чего ты там бормочешь? — удивился Константинов. — По-японски, что ли? Да ладно! Всего-то на неделю смоталась в Токио — и вот, пожалуйста!