Из Ниццы с любовью - читать онлайн книгу. Автор: Елена Топильская cтр.№ 14

Худосочный же французишка не удосужился даже глаза приоткрыть, ссаживая Регину с колен во время качки. Хотя было совершенно очевидно, что он вовсе не спит, а нагло притворяется: все время пути он из-под полуопущенных век зорко следил за всей нашей компанией.

Выгрузившись с суденышка, мы двинулись к сиротливо стоявшей у пристани «Антилопе». Французишка лениво поплелся за нами, и, пока мы загружались в свою машину, он нырнул за кусты и исчез. Но на шоссе, соединявшем Антиб с Ниццей, к нам привязался подержанный местный «ситроен» с затемненными стеклами. Он тащился за нами до самой нашей горы Монт-Борон, что было уж совсем удивительно — после универсама, расположенного у въезда на нашу горушку, движения транспорта не было практически никакого, сюда взбирались только машины резидентов, местных жителей, а проехать к другим населенным пунктам гораздо удобнее было не по извилистой горной тропинке, а по прямому и комфортабельному шоссе вдоль моря. Неужели это кто-то из наших соседей чудесным образом повстречался нам в Антибе и вместе с нами вернулся домой?

И только когда мы затормозили у вилы «Драцена», «ситроен», фыркая, все-таки проскочил вверх мимо нас, из чего следовало, что никакой он нам не сосед, а случайно забредший сюда транзитный водитель.

Пристроив «Антилопу» у калитки, мы договорились, что часик передохнем и пешком двинемся в Ниццу обедать и, может быть, позволим себе легкий шопинг — надо было как-то развеять пострадавшую Регину. Но мы так и не разошлись по комнатам, осев в гостиной и бестолково слоняясь от балкона к купидону. Естественно, не прошло и получаса, как стихийное сборище плавно перетекло в организованное потребление спиртных напитков. У запасливой, как хомячиха, Горчаковой оказались заначены коньяк (армянский не французский, что было даже пикантнее) и «несмеяна» — самодельная настойка из клюквы на спирту, говорят, по рецепту академика Несмеянова, баловавшегося изучением вкусовых эффектов. Мы, помнится, стали ее делать в смутное перестроечное время, когда алкоголь выдавали по талонам, да так пристрастились, что до сих пор ни одно семейное застолье не обходится без этой вкуснятины. Смысл в том, что давленая с сахаром клюква заливается спиртом и настаивается две недели. А потом процеживается, и на выходе получается крепкий напиток редкой прозрачности и дивного алого цвета, оторваться от которого невозможно. Ай да Ленка, молодец! Как еще через границу протащила…

Бутылку коньяка мы выдули, не прошло и часу. Но настроение никак не улучшалось, Регина сидела мрачнее тучи и заражала нас депрессией. Напрасно мужчины подливали ей горячительного и нашептывали комплименты; чело ее никак не разглаживалось. Так что застольная беседа вполне естественным образом сползла на веселенькие темы разводов и измен. Сначала стали обсуждать противоестественный союз молодого красивого парня и старой грымзы, пусть и в маккуиновской юбке, и дообсуждались до того, что в бокал Регины шлепнулась ее тяжелая блестящая слеза. Но мужики сделали вид, что ничего не заметили, и разлили по кругу «несмеяну». Горчаков стал разглагольствовать насчет падения морали (боже, кто это говорит, граф Толстой или Пушкин?!)

—Нет, я не понимаю, как можно жить с кем-то, если не любишь!— соловьем разливался он.— Хоть и за большие деньги. Это ж свихнуться можно, если каждый день прикидываться!

—Ну, а как живут вокруг, ты видишь?— вяло ответила ему жена.— У половины наших мужиков скулы сводит, так им жены обрыдли. А ведь живут, и из семьи не вытянешь.

—Ну ты сравнила,— фыркнул Горчаков.— Они же со своими женами не спят. Им в койке выделываться не надо. А я про то, что если каждый день исполнять эти самые обязанности со старой вешалкой, то крышей-то двинешься.

—Горчаков, ты по себе не суди,— заметила я.— Ты, может, и двинешься, орел наш свободолюбивый, а некоторые себя очень даже прекрасно чувствуют. Пять минут потерпеть, напрячься — а потом в казино, снимай себе стресс и недвижимость приглядывай…

Ой! Я покосилась на Регину, но она, хмуря брови, сосредоточенно взбалтывала «несмеяну» в бокале. Сашка тоже скосил глаза на нашу пострадавшую и попытался загладить мою бестактность, но сделал еще хуже.

—А есть геронтофилы,— сообщил он,— им нравятся женщины старше, некоторые вообще предпочитают старушек…

Удачно выступил, нечего сказать. Регина дернулась, остатки «несмеяны» выплеснулись на ковер. Никто не двинулся спасать имущество, даже Горчакова.

—В общем, я хотел… Так ведь и женщин от своих мужиков корежит,— плавно сменил тему Стеценко.— И они тоже никуда не уходят. В чем секрет? Они все мазохисты?

—Нет,— не согласился Горчаков.— Просто по инерции живут. Или им кажется, что так и должно быть: жена пилит, муж терпит. Они просто не знают, что бывает по-другому.

—А ты?— подала голос Лена Горчакова.

—Что — я?— не понял Горчаков.

Лена исподлобья посмотрела на него и залпом допила свою «несмеяну».

—Ты-то знаешь, что бывает по-другому. А сам живешь со мной, сколько лет уже. По инерции? Или ты мазохист?

Мы затихли от неловкости, таким тоном это было сказано. Лешка тоже опешил. Но тут же спохватился и обнял жену.

—Ты чего, Ленуська? Да если бы я тебя не любил, я бы развелся тут же.

Я крякнула про себя. Мо-ло-дец! Лена выкрутилась из его объятий.

—Ага, развелся он… Кишка тонка.

Мы все напряглись, и только Горчаков не уловил в тоне родной жены никакой угрозы.

—Да клянусь, развелся бы в ту же секунду! Уж лучше жить одному, чем…

—Вот именно,— перебила его Ленка. Она вдруг раскраснелась и сдвинула брови.— Только есть дьявольская разница между «жить одному» и «жить одной» понял?

—Не понял,— ухмыльнулся Горчаков.

—Объясню. Расскажу, почему женщины от постылых мужей не уходят. Жить одному — значит, жить в свое удовольствие. Питаться в кафе, деньги тратить на всякую фигню, девушек к себе водить, спать по выходным до вечера, в магазине бывать, только когда пиво дома кончится…— голос у нее зазвенел.— А жить одной — это значит самой забивать гвозди, чинить сантехнику, таскать тяжелые сумки, переть на помойку старый холодильник, а главное — никто тебя но голове не погладит, не скажет, отдохни, малышка, ты столько всего сделала… Я вот почему не ухожу. А ты почему — не знаю.

Горчаков со сложной гримасой на лице, в которой слились жалость, нежность, вина и раскаяние, рванулся к жене, но не успел, Ленка вскочила и убежала в сад. Хлопнула дверь, все замолчали, отводя друг от друга глаза. Горчаков растерянно плюхнулся назад и жалобно посмотрел на меня. Я разозлилась.

—Горчаков, ты понял вообще, что тебя из дому скоро выгонят?

—Почему это?— вякнул он.

—Потому что жена твоя не чувствует себя замужней женщиной. Ты давно ее по голове гладил?..

В саду было темно, только апельсины на деревьях отсвечивали желтоватыми боками, посылая привет такой же круглой и нежно-оранжевой луне. Где-то в кустах с достоинством мяукали Кус-кус и Магомет, я уже научилась различать их голоса. Лена Горчакова, сгорбившись, сидела на качелях. Я тихо подошла и сказала: