Тристан и Женевьева [= Среди роз] - читать онлайн книгу. Автор: Шеннон Дрейк cтр.№ 54

– Сейчас, уверен в этом, почти такая же ситуация, в которой мы однажды уже были, разве не так? Впрочем, я ошибаюсь. Я стоял у камина, а ты на коленях, умоляя, чтобы я взял тебя вот на этой самой постели. Ты уже забыла о своем обещании доставить мне удовольствие? Вести себя со мной как невеста в первую брачную ночь? Я не забыл, леди Женевьева! Я предоставил тогда возможность вам с достоинством отступить, но вы не захотели, вы были так настойчивы! Конечно же, я не знал, что у вас на уме. Но я предупреждал тебя, Женевьева, что пообещав мне, тебе придется сдержать свое слово. И Бог тому свидетель, ты непременно выполнишь свое обещание.

Женевьева рассмеялась истерическим смехом, но быстро подавила его.

– Ты… ты же презираешь меня!

– Да, презираю, – мрачно ответил Тристан.

– Ну тогда…

– Но я решил, что хочу тебя, Женевьева. И мое первое чувство не является препятствием для второго.

– А где же твоя хваленая ланкастерская галантность? – резко спросила Женевьева.

– Она была заживо похоронена в скале, – коротко ответил Тристан.

– Ты же сказал, что не воюешь с женщинами?

– Леди, вы утратили право на снисхождение, которое может быть сделано представительнице вашего пола, когда предали меня. И ваше обещание будет выполнено, хотите вы того или нет. Я поклялся в этом, дал себе обещание, когда лежал в каменной могиле, – он слегка наклонил голову и горько улыбнулся: – Ну что вы, идите ко мне, миледи, мы начнем, пожалуй.

Женевьева покачала головой.

– Я никогда не приду к тебе – никогда!

– В таком случае, Женевьева, – отвесив легкий поклон, ответил Тристан, – я приду к тебе.

– Нет, нет! – задохнулась она от ярости и отчаяния.

Он спокойно шагнул к ней, и она немедленно развернулась, чтобы бежать, безразлично куда. Но Тристан запустил уже руки в ее волосы и, как только она попыталась сделать первый шаг, он притянул ее к себе. Она издала крик боли и досады и упала к нему на руки, золотой дождь ее волос разметался по плечам и груди Тристана.

И вот руки его начали двигаться по ее телу, касаясь шеи, легко поглаживая ее обнаженные плечи. Одно нетерпеливое движение его пальцев – и платье лежит у ее ног. Женевьева выдохнула и попыталась закричать, когда ее обнаженная грудь соприкоснулась с жесткими волосами на его груди. Она хотела было ударить его, но ее руки тут же были перехвачены его стальными пальцами. Она подняла ногу, намереваясь снова нанести удар ему коленом в пах, но внезапно обнаружила себя в его руках. Объятия Тристана были как каменные, бесполезно было кричать и плакать, сопротивляться, он не выпускал ее. Женевьева подняла глаза и посмотрела ему в лицо, в его глазах не было и намека на милосердие, а твердая линия крепко сжатого рта лишала малейшей надежды на снисхождение.

– Нет! – закричала она.

Но он был глух к ее мольбам и крикам, его намерения были прозрачны, как воздух. Он подошел к подиуму и, откинув занавески, опустил Женевьеву на кровать.

– Для начала, – совершенно спокойно сказал Тристан, – я хотел бы осмотреть обещанный мне подарок.

Женевьева попыталась, перекатившись, соскочить с кровати. Но он был уже рядом с ней, опершись на локоть и держа ее за волосы. Он дотянулся до свечи, стоявшей на спинке кровати, высоко поднял ее и принялся рассматривать ее тело, тело пленницы, дрожащей, измученной, едва дышащей. Но вот Тристан презрительно фыркнул и, задув свечу, вернул ее на место.

Тристан встал и на мгновение отпустил ее. Женевьева не решалась поднять на него глаза. Она слышала, как упали на пол его бриджи и затем более легкий звук падения чулков.

Девушка продолжала сопротивляться, как раненый зверь. Она скатилась с кровати и вскочила на ноги, но во мраке спальни ей ничего не было видно. Она споткнулась о край помоста и закричала, когда почувствовала руки Тристана на своей коже, его шершавые ладони и сильные пальцы. Он поднял ее и в призрачном лунном свете их глаза встретились. У Женевьевы навернулись слезы:

– Ты зверь, ты животное самой гнусной породы! – выкрикнула она. – Я никогда не встречалась со столь отвратительно жестоким человеком!

Тристан вдруг замер на мгновение, Женевьева чувствовала, как в нем горячей волной поднимается напряжение.

– Жестокий, леди? – огрызнулся он, – вы ничего не знаете о настоящей жестокости! Жестокость – это нож в животе, кровавая полоса поперек горла, убийство еще неродившегося ребенка!

Он пошел к кровати неровными шагами. Взявшись за занавеси, он сорвал их. Уцепившись за Тристана, Женевьева внезапно испытала страх совершенно иного рода и… неожиданно угрызения совести. «Что же такое она ему сказала? Почему на его лице вдруг отразилась такая неприкрытая угроза, такая неумолимость и такое страдание?», – подумала она. Женевьева сильно задрожала, вдруг сообразив, что на нем не было совершенно никакой одежды, как впрочем, и на ней, что руки его прикасались к ее нагому телу, оставляя горящие отметины, что его тело было как камень и там, где касалось ее, в ней загоралось с неистовой силой какое-то новое чувство.

Изумленная и напуганная происшедшей в ней переменой, Женевьева больше не сопротивлялась. Тристан бросил ее на постель и, вот он уже рядом с ней, на ней, она ощущала его мужской орган, упершийся в ее бедра и это заставило что-то оборваться где-то глубоко внутри ее, ибо она кожей ощущала его сильную пульсацию. Тристан состоял из одних мускулов, твердых и напряженных. Таких же твердых, как и обещание адского огня, горевшего в его глазах. Никакой слабости, никакой поблажки, теперь его ненависть к ней стала неприкрытой и ничем не сдерживаемой. Женевьева была слишком ошеломлена его ярко выраженным мужским началом, чтобы даже пошевелиться, оно опрокинуло, захватило, переполнило ее. Он вознес свое тело над ней, и она вскрикнула, наконец, увидев, насколько плотно стиснуты его зубы, насколько ярко пылает огонь в его глазах. Она сдавалась, она струсила и была готова просить пощады.

– Пожалуйста, – хрипло зашептала Женевьева, – пожалуйста!

Он втиснул колено между ее ног, она чувствовала его внутренней стороной бедер, он приближался к тайнику ее невинности. Слезы покатились из ее глаз, она ненавидела себя, но не могла удержаться от мольбы:

– Я боролась, как никогда. Я никогда не хотела по-настоящему убивать, пожалуйста! Неужели ты не понимаешь этого! Я была в отчаянии… Ты сильнее, ты и сейчас сильнее! Я же могла использовать только то оружие, которое имела. Я… Пожалуйста… – ее голос сник до шепота, когда она посмотрела на него с открытой мольбой в подернутых прозрачной поволокой глазах, которая смягчила цвет ее глаз до розовато-лилового. Слова застряли в ее горле. Он и не думал оставить ее в покое, он все также лежал на ней, но его ресницы медленно опустились, а линия рта стала немного мягче.

– Пожалуйста? О чем вы? – спросил он хрипло, – неужели вы все еще надеетесь, что ваши люди прячутся в этой спальне и готовы прийти к вам на помощь? Уверяю вас, что это не так. Во всяком случае, сегодня, миледи, вы исполните свое обещание. Так скажите мне честно, если вы способны быть честной, о чем же вы просите?