Одиссей покидает Итаку - читать онлайн книгу. Автор: Василий Звягинцев cтр.№ 74

Вернувшись в комнату, торопливо стала перебирать книги в шкафу, отыскала наконец на самой верхней полке бог знает когда, еще в замужние времена, засунутую за второй ряд фотографию в узкой металлической рамке.

С тонированного сепией листа картона на нее смотрел, улыбаясь иронически, слегка склонив голову, совсем молодой лейтенант, снятый на корабле, среди надстроек, шлюпок, орудийных башен. Наверное, в тот день был какой-то праздник, потому что на нем парадная форма при кортике и белые перчатки в левой руке.

И она вдруг заметила — впервые — что вид-то у него здесь совсем не лихой, а скорее невыносимо печальный. Будто храбрится мальчик, изо всех сил старается показать, какой он мужественный и бравый, а глаза выдают. Прямо просят: «Ну посмотри на меня внимательно! Ну догадайся же, как мне без тебя плохо. Приезжай, или хоть напиши что-нибудь ласковое, хорошее…»

Как она сразу, еще тогда, этого не поняла и не услышала? Впрочем, тогда ей было ведь не столько лет, как сейчас, и совсем другой жизненный опыт…

Наталья Андреевна перевернула снимок. На обороте четким, почти печатным шрифтом — строки из стихотворения:

Давай с тобой так и условимся,

Тогдашний я умер, бог с ним,

А с нынешним мной остановимся

И заново поговорим…

Ниже дата, название далекого портового города и корабля, где служил Воронцов, размашистая подпись.

Последняя его фотография. Дмитрий прислал ее вместе с письмом, в котором с отчаянной, но уже напрасной надеждой пытался изменить то, чего изменить было уже нельзя.

Глядя на эту самую фотографию, она и написала показавшиеся ей тогда очень остроумными слова о белых офицерских перчатках, при воспоминании о которых стыдом вспыхнуло сейчас лицо. Почему-то тогда именно его щеголеватый вид и эти самые перчатки особенно ее разозлили. На самом деле, как она поняла сейчас, в глубине души и тогда ей была ясна, скажем так, неэтичность ее поступка, и резкостью слов она пыталась заглушить, выражаясь старинным стилем, «голос совести», переложить вину на него, якобы не желающего войти в ее трудное положение…

Наталья Андреевна вздохнула и поставила фотографию на полку, лицом к двери.

Выходя еще раз, оглянулась. «Вот и стой так. Хоть какой мужик в доме».

Пожала плечами, удивляясь сама себе. И заспешила.

До работы полтора часа, а ехать через весь город, и с пересадками. Как бы не опоздать.

Торопясь, Наташа шла, почти бежала в сгущающейся перед входом в метро толпе, невыспавшейся, раздраженной, норовящей наступить на ногу, столкнуть в лужу, ударить под коленки узлом или чемоданом, обругать без повода.

А сверху все сыпал и сыпал мелкий, серый, нудный дождь.

Совсем как там.

Во сне…

И кажется, в мире, как прежде, есть страны,

Куда не ступала людская нога,

Где в солнечных рощах живут великаны

И светят в прозрачной воде жемчуга.

Н. Гумилев

— Надеюсь, ты все же примешь правильное решение, — сказал Антон. — Но в любом случае ты абсолютно свободен в выборе. — Он сидел на полукруглом диванчике у окна и рассеянно перелистывал какую-то книгу в картонном, под мрамор, переплете.

— Сначала скажи, а что все же с Натальей? — спросил Воронцов. Он с удивлением отметил, что не испытывает больше вчерашнего раздражения и злости. Как будто ничего и не было, и просто встретились они с Антоном в очередное свое сухумское утро.

— Абсолютно ничего, — пожал плечами Антон. — Проснется у себя дома, может быть, со временем кое-что вспомнит, если сама этого сильно захочет. А нет — так нет. Мы никому ничего не навязываем.

— Но она сказала, что хочет помнить…

— Это она тебе так сказала. А на самом деле она в этом совсем не была уверена. Женщина, что ты хочешь… — И Антон развел руками с самой что ни на есть естественной улыбкой. Ничуть не выходя из своего человеческого образа. — Как спалось? — тут же, без связи с предыдущим, спросил он.

— Будто не знаешь…

— Для чего мне знать? Я не гувернантка. И в то, что меня не касается, не лезу… без крайней необходимости.

— Пусть не гувернантка. А кто? Надзиратель? Вербовщик? Дьявол, желающий приобрести очередную безгрешную душу?

— Безгрешную… — хмыкнул Антон. — Впрочем, по большому счету, пожалуй, и так… Если же всерьез говорить, мы с тобой на сей момент просто союзники.

— Интересное дело. Союзники… Против кого или в чем? Не сочти за труд пояснить.

— Тогда лучше начать с самого начала. Не возражаешь?

Воронцов кивнул. Все-таки Антон ему нравился. Даже и такой вот манерой разговора. Сейчас, увы, люди почти разучились вести беседу. Не болтать, не трепаться, не плести косноязычно невесть что, а вот именно — вести беседу. С таким человеком приятно общаться, даже если и расходишься с ним в позиции. Что, кстати, как раз и предстояло выяснить.

— Прежде всего, — заговорил Антон, откладывая книгу, — то, о чем вчера говорили — чистая правда. Хотя и не вся. Да, тебя проверяли. Доступными нам способами. Этичны они или нет, с твоей точки зрения, выяснять сейчас не будем. Главное, что они эффективны. — Он сделал короткую паузу, будто собираясь с мыслями. — Поведение твое с момента нашей встречи безупречно. Прежде всего, по мотивам, которыми ты руководствовался. А кое-где ты ухитрился расширить рамки тестов. Они оказались многозначнее, чем мы предполагали. Но это не все. Проверка твоих моральных качеств, психологической устойчивости, адаптационных возможностей, гибкости мышления — первый этап операции. Спасение Книги, которая кроме древних текстов содержит жизненно важные для нас документы экспедиции — второй этап, который планировался как завершающий. Однако по ходу дела неожиданно сложились обстоятельства, повлекшие за собой совершенно непредвиденные последствия. Нам пришлось изменить свои планы в отношении тебя. Хотя, повторяю, все, что я предложил раньше, остается в силе. Если захочешь, вернешься домой. Или сегодня же можем отправиться к нам, в метрополию…

— Что-то преамбулы у тебя длинные, — перебил его Воронцов.

— Иначе не получается, извини. Но уже все. До сути добрались. Дело в том, что мы, форзейли, и вся наша конфедерация находимся в состоянии… я бы не сказал — войны, но перманентного, не ограниченного во времени и пространстве конфликта…

— Ни хрена себе формулировочка, — вновь не сдержался Дмитрий. — А я всегда думал, что конфликт от войны только ограниченностью и отличается…

— Не будем спорить о формулировках. Я знаю, о чем говорю. Так вот — конфликта с некоей суперцивилизацией, тоже галактического масштаба, но несовместимой с нами по всем параметрам. Мы, как и вы, люди, отрицаем войны, не считаем их способом решения проблем, но что прикажешь делать, если выбора нет? Противник не способен к компромиссам и считает, что в Галактике не может быть двоевластия… Мы вынуждены защищаться адекватным образом.