Генерал-адмирал. Взлет - читать онлайн книгу. Автор: Роман Злотников cтр.№ 24

Я окинул взглядом людей, оживленно рассаживавшихся по диванам. Нет, вряд ли здесь можно кого-то подозревать в желании положить свою жизнь на алтарь революционной борьбы. Не тот народ — манерщики, позеры. Да и несмотря на возраст и некоторое брюшко, один на один я, скорее всего, любого из них завалю. Но как говорится, береженого Бог бережет. А ну как ошибемся и таковой отыщется? Мне же позарез надобно до начала войны дожить и страну к ней сколь возможно лучше подготовить. Нет, многое уже сделано и продолжает делаться, но еще столько сделать предстоит… Так что не хрен стесняться собственной паранойи, а наоборот, оную стоит холить и лелеять. Ну как найдется супостат, пронесший на встречу револьвер? Мы ж нынешних гостей тщательно не обыскивали — так, визуальный осмотр, потому как после обыска с ними и пытаться разговаривать не стоило бы. Обидятся… А ежели истребителей тиранов окажется двое либо кто-нибудь из присутствующих собрату по ремеслу уже, так сказать, в процессе возжелает на помощь прийти? Ну, просто под влиянием душевного порыва?

Короче, сейчас мои охранники играли роль вестовых и официантов, подливая кофе и чай в подставляемые актерами, режиссерами и владельцами киноателье чашки, а я благожелательно разглядывал гостей из своего любимого кресла у короткой стены. Рядом со мной тоже застыл «официант» с чайником в руках. Ну, типа у меня личный вестовой, тем более и должность позволяет.

Когда все окончательно расселись и обзавелись чаем и кофе, я поставил свою чашку на небольшой столик у кресла и задал вопрос, с которого собирался начать разговор:

— Господа, как вы считаете, нынешний уровень развития нашего русского синематографа в достаточной мере соответствует нынешнему статусу и возможностям нашей страны?

— Ваше высочество! — тут же вскочил господин Ханжонков, энергичный предприниматель, создавший самое успешное в стране ателье по производству фильмов. [14] — Должен вас поблагодарить за то, что вы наконец-то обратили на нас свое внимание. До сего момента высший свет относился к синематографу как… как… как к кабацкому пению! Да-да — не более! В лучшем случае некоторых из нас приглашали снимать кое-какие официальные мероприятия, а в общем и целом просто игнорировали. Я же должен вам прямо заявить, что синематограф — это искусство. Да-да, ваше высочество, совершенно особенное, техническое, но искусство! Очень похожее на театр, но в не меньшей мере и на архитектуру, живопись или оперу. Пусть это не так бросается в глаза, как схожесть синематографа с театром, тем не менее…

Ханжонков выступал долго и жарко, но я его не перебивал. Многое из того, что он говорил и что сегодня звучало откровением, я прекрасно понимал, ибо в моем времени это были уже совершенно очевидные вещи (ну кто будет спорить с тем, что кино — это искусство?). Многое казалось наивными мечтаниями, которые не имеют никакого отношения к действительности. Но я молча слушал его. До того момента, пока Александр Алексеевич не выдохся.

— Все это хорошо, господин Ханжонков, — кивнул я, когда он сел на место. — Но все это не для меня. Как вы знаете, я не занимаюсь благотворительностью…

Мое заявление привело присутствующих в шок. Они ошалело переглядывались друг с другом. Ну как же, а Общество вспомоществования в получении образования сиротам и детям из бедных семей? А приют для сирот и детей нижних чинов флота, погибших при исполнении служебных обязанностей? А Благотворительное общество вспомоществования народному образованию? А Всероссийский православный попечительский совет? Что это, если не благотворительность?

Я улыбнулся:

— Вы, господа, верно, вспомнили о множестве благотворительных обществ, в которых я участвую своим капиталом? Так вот, должен вам сказать, что я не считаю участие в них благотворительностью. Благотворительность, по моему разумению, — это помощь сирым и убогим. И я сим не занимаюсь. То же, чем я занимаюсь, — это вложения, вложения в будущее. Так, например, почти четверть инженеров на моих заводах в свое время получили образование за счет Общества вспомоществования в получении образования сиротам и детям из бедных семей. А приют для сирот и детей нижних чинов флота, погибших при исполнении служебных обязанностей, является лучшим поставщиком отлично подготовленных кадров как в нижние чины флота, так и в Четвертую роту Гвардейского экипажа, коя занимается моей личной охраной… И должен вам сказать, в синематограф я собираюсь сделать только и именно такие вложения. На своих условиях. А ежели они вам не понравятся — что ж, вы можете продолжать делать то, что вам нравится, и так, как вам нравится. Но на мои деньги не рассчитывайте. — Я замолчал и обвел гостей взглядом.

Все внимательно смотрели на меня.

— Итак, господа, — продолжил я после паузы, — вот что я предлагаю. Я считаю, что основных проблем у русского синематографа две. Во-первых, он до сих пор не нашел себя, не понял, чем он так уж серьезно отличается в первую очередь от театра, и эта проблема — общая для всего синематографа в целом, вне зависимости от страны. А во-вторых, наш, русский, синематограф должен понять, чем он отличается от синематографа Франции, Германии или САСШ. Решим эти две проблемы — остальное решится само собой.

Похоже, для большинства присутствующих мои выводы стали откровением. Нет, они и сами частенько горячо спорили, в чем беда того нового искусства, которым все здесь с энтузиазмом занимались, но итог у таких споров был один: в синематографе покамест мало денег. Синематограф все еще считался этакой маргинальной нишей развлечений для средненькой публики. Элита по-прежнему предпочитала ему театр и оперу и полупрезрительно кривила губы в его сторону. Плюс ко всему чрезвычайно малое количество залов для демонстрации фильмов и ценовой диктат их владельцев. Поскольку кино пока оставалось немым, владельцам залов не так уж и важна была местная продукция, они с большим удовольствием крутили импортную. Афиши так и завлекали: «Новая французская фильма!»…

Ну, насчет того, что в русском синематографе мало денег, я не возражал. Но как получить их больше? Собравшиеся, похоже, были настроены только на один способ — щедрое пожертвование. Они пришли сюда лишь для того, чтобы так или иначе очаровать, заболтать, убедить великого князя и единственного русского миллиардщика отслюнявить какую-нито сумму на создание фильмы-другой. А тут сначала заявление, что я не занимаюсь благотворительностью, затем обвинение их, творческих людей, считай элиты, в отсутствии самобытности! Да как он смеет?!

Впрочем, вслух высказывать свое возмущение никто из гостей не стал. И гневные взгляды эти «сливки» российской культуры предпочли упереть в пол, а не в меня.

Я мысленно усмехнулся и снова заговорил:

— Так вот, господа, я предлагаю вам помощь в решении этих проблем. Во-первых, я советую вам перестать тянуться в хвосте мирового синематографа и сделать смелый шаг вперед. То есть выйти за рамки обычных сюжетов. Ну что вы нынче снимаете? Либо жанровые сценки — прибытие поезда, выход императора к народу в День тезоименитства, ежегодный Зимний бал и так далее, — либо игровые фильмы-спектакли, поставленные по всем правилам театрального искусства с единством места и времени и скудными декорациями. Даже горы или там городской пейзаж у вас на дальнем плане — нарисованные! И снято все это на неподвижно установленную камеру. Между тем синематограф предоставляет игровому жанру невиданные возможности, и я не очень понимаю, зачем вы себя ограничиваете. Почему не используете такое свойство синематографа, как мобильность, возможность поставить камеру где угодно — на стене Кремля, на волжском утесе, на носу корабля, в железнодорожном вагоне — и именно это использовать как декорацию? Почему упускаете возможность снять лицо, руку, стиснувшую меч или револьвер, крупным планом? Вот так — во весь экран, как невозможно показать ни в одном театре. Причем совместив все это в одной фильме. Ведь фильму можно смонтировать. То есть снять множество отдельных сцен, а потом склеить отдельные куски пленки так, как вам надо. — Я замолчал.