Жестокие игры - читать онлайн книгу. Автор: Мэгги Стивотер cтр.№ 29

И снова и снова я вижу Мэтта Малверна, стоящего на мыске перед входом в пещеру, наблюдающего…

Я пока не виделся с Бенджамином Малверном, но это впереди. Это всего лишь вопрос времени.

«Кендрик!»

Голос Дэйли, предупреждающего меня, но слишком поздно.

Я больше не в силах оставаться в постели. Я встаю. Моя куртка до сих пор мокрая и грязная, она висит там, где я ее повесил, — на железных кольцах радиатора. Не включая света, я нахожу брюки и шерстяной свитер и по узкой лестнице спускаюсь в конюшню.

Три лампочки, висящие над центральным проходом, только и освещают, что круги пола прямо под собой. Все остальное окутано тенями; от того, как растворяются в темноте звуки моего дыхания, тьма кажется необъятной. Когда чистокровные и упряжные лошадки слышат мои шаги в проходе, они начинают тихонько ржать, выражая надежду. Но после того, что случилось днем, я даже смотреть на них не могу. Я видел, как рождались на свет все они, точно так же, как наблюдал за рождением Фундаментала.

Но я не могу заставить их молчать, когда прохожу мимо. Они неторопливо жуют сено и топают копытами, желая избавиться от зуда в ногах. Солома шелестит о солому. Мирные звуки конюшни.

Однако я прохожу мимо всех них, в самый конец, туда, где стоит Корр. Сюда не дотягиваются лучи слабого света, и цвет его шкуры похож на цвет старой, засохшей крови. Я прислоняюсь к столбу возле его стойла и смотрю. Корр, в отличие от сухопутных лошадей, не копается в сене всю ночь напролет и не вздыхает сквозь зубы. Вместо того он стоит в середине стойла совершенно неподвижно, насторожив уши. И в его взгляде есть нечто такое, чего никогда не будет во взглядах породистых лошадей: нечто напряженное, хищное.

Он смотрит на меня левым глазом, а потом устремляет взгляд мимо меня, прислушиваясь. У него нет возможности расслабиться, ведь он слышит звуки поднимающегося прилива, чует запах лошадиной крови на моих руках, видит меня, встревоженного, стоящего перед ним…

Я не знаю, почему Мэтт Малверн оказался на месте Дэйли, и я не знаю, как он рассчитывает скрыть от своего проницательного отца то, что именно он, Мэтт, стоял у входа в бухту, когда туда проник кабилл-ушти. Я снова думаю о жеребенке, о его огромных выкатившихся глазах. Мэтт вполне мог пожертвовать им ради того, чтобы причинить мне боль. Ради того, чтобы получить желаемое.

А чем был бы готов рискнуть я ради достижения желаемого?

— Корр, — шепчу я.

Уши красного жеребца мгновенно поворачиваются в мою сторону. Глаза у него черные и загадочные, как частицы океана. Он с каждым днем становится все опаснее. Мы все с каждым днем становимся опаснее.

Мне и подумать невыносимо о том, что на Корре поскачет Мэтт Малверн, если меня выгонят.

Мэтт думает, что Бенджамин Малверн понизит меня в должности после случившегося сегодня. А я думаю о том, как бы мне уйти самому. О том, какое испытал бы удовлетворение, если бы смог забрать накопленные деньги и распрощаться с Малвернами.

Корр издает особый ночной звук — едва слышное, нарастающее по тону ржание. Так кричат под водой кабилл-ушти. Но у Корра получается нечто совсем другое. Некое утверждение, на которое следует ответить.

Я коротко щелкаю языком, и он сразу затихает. Ни один из нас не делает движения навстречу другому, но мы оба одновременно переступаем с ноги на ногу. Я вздыхаю, и он тоже вздыхает.

Нет, я не смогу уйти без Корра.

Пак

Основываясь на опыте предыдущего дня, я строю новый план. Я решаю отправиться на пляж во время высокой воды, когда существует опасность нападения кабилл-ушти из океана, — вместо того, чтобы скакать позже, когда мне наверняка будут грозить водяные лошади, которые тренируются на песке. Поэтому я ставлю будильник на пять часов и седлаю Дав еще до того, как она окончательно проснулась.

Гэйб уже ушел. Впрочем, я не уверена, что он вообще возвращался домой. И я даже немножко рада видеть опасный темный склон: благодаря ему мне не до размышлений о том, что может означать для нас с Финном отсутствие Гэйба.

Как только мы спускаемся к основанию утесов, мне приходится двигаться гораздо медленнее, стараясь не допустить, чтобы Дав налетела на один из валунов, разбросанных вдоль высокой линии воды. Едва заметные признаки света вокруг отражаются в дыхании Дав — клубы пара, вылетающие из ее рта, превращаются в нечто белое и плотное. Темно так, что я скорее слышу море, чем вижу его. Оно говорит: «Ш-ш-ш, ш-ш-ш…» — как будто я — напуганный ребенок, а море — моя матушка, хотя если бы море было моей матерью, я предпочла бы остаться сиротой.

Дав насторожена, ее глаза косятся на волны прилива, все еще слишком высокого для настоящей тренировки. Когда рассвет наконец наберет должную силу, море неохотно уступит несколько десятков ярдов плотного песка всадникам, позволяя им работать, давая побольше места в стороне от океана. Но пока что прилив бурен и близок, он прижимает меня к стенам утесов.

Меня совсем не переполняет храбрость.

Высокая вода, абсолютный мрак, да еще под почти уже ноябрьским небом… в океане рядом с Тисби сейчас так много кабилл-ушти… Я знаю, что мы с Дав очень уязвимы на этом темном пляже. Ведь прямо сейчас там, в приливных волнах, может скрываться какая-нибудь водяная лошадь.

Сердце колотится прямо у меня в ушах. «Ш-ш-ш, ш-ш-ш», — бормочет море, но я ему не верю. Я поправляю стремена. Я не сажусь в седло. Я напрягаю слух в поисках какого-нибудь звука жизни. Но слышу только океан. Вода вдруг вспыхивает, как коварная улыбка. Это может быть отражением гибкой спины кабилл-ушти… Но Дав почуяла бы это. Я должна доверять своей лошадке. Уши у нее все так же насторожены. Дав внимательна, но не встревожена. Я целую ее в серое плечо — на удачу — и вспрыгиваю в седло. Я направляю ее как можно дальше от волн. Еще немного выше по берегу — и песок сменится галькой и обломками скал, по которым невозможно скакать. Еще немного ниже — и уже «ш-ш-ш, ш-ш-ш…».

Я разогреваю Дав, пуская ее по кругу легкой рысью. Я жду, когда наконец мое тело расслабится, забыв, где я нахожусь, но ничего не получается. Каждый блик на воде заставляет меня вздрагивать. Все мое тело как будто кричит, твердя мне об опасности этого черного океана. Я помню ту историю, которую всем нам рассказывали, как только мы становились подростками: о двух молодых возлюбленных, решивших тайком встретиться на пляже, — их уволокла в волны водяная лошадь, ожидавшая добычи поблизости от берега. Предполагалось, что эта сказочка служит хорошим предостережением всей скармаутской молодежи и учит нас не целоваться где попало.

Но эта история никогда не выглядела настоящей, реальной, хотя ее и пересказывали постоянно в школе и в лавках. А вот здесь, на песчаном берегу, все воспринималось иначе. Но нет никакого смысла об этом думать. Я должна разумно тратить свое время. Я стараюсь представить, что нахожусь на мокром, грязном лугу. Несколько бесконечных минут мы с Дав сначала рысью мечемся по берегу в одну сторону, потом в другую, потом переходим на галоп — в одну сторону, в другую… Время от времени я останавливаю лошадку, чтобы прислушаться. Чтобы всмотреться в океан в поисках какого-то пятна, более темного, чем вода. Дав постепенно успокаивается, но я продолжаю дрожать. И от холода, и от того, что слишком напряжена.