Дикие орхидеи - читать онлайн книгу. Автор: Джуд Деверо cтр.№ 26

— Оно ненастояшее, — сказала Джеки, проследив за направлением моего взгляда. — Там внутри маленькие фарфоровые яички.

С этими словами она вышла из комнаты.

Я помчался за ней, но три из примерно восемнадцати стульев из разных гарнитуров попытались поймать меня в ловушку.

Ну, это уже чересчур! Я перевернул их — в конце концов, теперь это мои стулья — и помчался в

холл. Джеки уже и след простыл. Я постоял-постоял, а потом издал такой рев, который вполне мог бы исходить из головы лося, которую я тоже где-то тут поблизости видел. Джеки появилась в мгновение ока.

— Да что с вами такое?

С чего бы начать? Мне, правда, быстро удалось вернуть самообладание.

— Откуда тебе столько всего известно про этот дом?

— Понятия не имею. Папа говорил, мы жили в Коул-Крик несколько месяцев, когда я была совсем крохой, но я уверена, что жили мы в этом самом доме. Наверное, папа с мамой тут работали: мастеровой и экономка, что-нибудь в этом роде.

— Раз ты столько помнишь, то уж наверняка была постарше, чем «совсем кроха».

— Может, и так.

Она скрылась в большой комнате напротив столовой. Я пошел за ней и замер на полушаге: передо мной открылась комнатка поменьше прочих, опрятная и чистая. Даже окна вымыты! По потолку змеилась прихотливая роспись: лозы и цветы — а на полу лежал мозаичный паркет светлого дуба с ореховым бордюром. Что мне понравилось больше всего, так это то, что мебели в комнате не было никакой.

Джеки стояла на пороге и осматривалась. Я обошел ее и уселся на скамью под окном.

— Думаю, мистер Белчер перенес все отсюда в другие комнаты, — сказала она, пересекла комнату и подняла с пола в углу коричневый пузырек из-под лекарств. — Наверное, он тут жил, когда заболел.

— Ого! Неужто это шнур кабельного телевидения?!

Джеки взглянула на меня и с отвращением покачала головой.

— Сдается мне, не такой уж вы и интеллектуал, — бросила она через плечо и вышла из комнаты.

Что мне больше всего нравится в Джеки Максвелл, так это то, что она обращается со мной как с человеком, tне раскрученным писателем, а просто человеком. Что мне в Джеки Максвелл нравится меньше всего, так это то, что она ведет себя со мной так, будто я простой смертный, без всякого почтения к моему успеху.

Я нашел ее на кухне — в огромной комнате со шкафчиками белого металла над видавшими виды, во вмятинах, столешницами из нержавеющей стали. Вершина элегантности тридцатых. По правде говоря, я удивился, что с домом что-то делали с момента постройки. Посреди кухни стоял дубовый стол, изрезанный сотнями ножей.

Джеки принялась обследовать шкафчики и полки, а я открыл дверь слева и обнаружил там большую кладовую. Полки были до отказа забиты коробками и банками с едой. Я наугад достал с верхней полки пачку крупы, на которой красовалась фотография парня, одетого в футбольную форму образца примерно 1915 года. Меня подмывало заглянуть внутрь, но я пораскинул мозгами и поставил ее обратно.

За двумя другими дверьми я обнаружил туалет с унитазом, где для слива воды надо было потянуть за цепочку, и комнату горничной с узкой, даже на вид жесткой латунной кроватью.

Я вернулся в кухню — и меня едва не сбила с ног такая ужасная вонь, что пришлось зажимать нос. Это Джеки открыла холодильник со скругленными углами.

Она пару раз чихнула, я закашлялся.

— Мне что, достался дом с содержимым холодильника? — изумился я.

— Похоже на то. Вы готовы осмотреть верхние этажи?

— Ну, если это моя обязанность... — пробормотал я, следуя за ней к главной лестнице. Я загляделся на длинную спираль старых журналов и не заметил маленького медного дракончика на стойке перил.

— Интересно, а он еще работает? — прошептала Джеки и со щелчком повернула заостренный кончик драконьего хвоста.

Я отскочил, когда изо рта дракончика ударила десятисантиметровая струя пламени. Она повернула кончик хвоста обратно, и пламя иссякло.

— Клево! —з аметил я. Первая вещь в этом доме, которая мне действительно понравилась.

Джеки помчалась наверх, без труда перемахивая через стопки журналов, а я задержался внизу, чтобы обследовать дракончика. Удивительно, что спустя столько лет он все еще подключен к газопроводу, и еще более удивительно, что он до сих пор работает. Я снова повернул кончик хвоста. Кажется, тут не помешает капелька масла.

— Можно мне занять спальню хозяйки? — донесся голос Джеки откуда-то сверху.

Я заглянул в пасть дракончику в попытке рассмотреть газовую трубку и рассеянно ответил:

- Угу.

— Слушайте, может, вы перестанете играться с этой штуковиной и посмотрите, где я стою?

Стояла она на верхней площадке винтовой лестницы, на третьем этаже. Над ее головой в потолке зияло огромное круглое окно с витражом.

— Такие лестницы выполняли роль кондиционера, — сказала она. — Горячий воздух поднимается вверх.

— Прямо в комнаты прислуги? — Я опустился на колени, чтобы посмотреть, где газовая трубка входит в стойку перил.

— Жара не давала им бездельничать — все были внизу, и все работали! — крикнула сверху Джеки, а потом понизила голос. — Боже милостивый, детскую переделали в кабинет. Готова поспорить, старую железную дорогу спрятали на чердаке.

Железную дорогу? Я оторвался от дракончика и решил поводить носом наверху.

Джеки встретила меня на площадке второго этажа, и я смиренно обошел с ней четыре спальни, три ванные (каждая — будто из фильма Би-би-си про Англию эпохи короля Эдуарда) и чулан, до такой степени забитый ящиками и коробками, что мы не смогли открыть дверь во всю ширину.

В передней части дома располагались спальни хозяев дома — просторные, с отдельными ванными и маленькой гостиной посередине, которая открывалась прямо на лестницу. Из спальни, которую Джеки хотела так сильно, что я почти слышал стук ее сердца, вела на круглый балкон французская дверь. На балконе стояла изящная мебель белого цвета. Мне не составило труда отдать ей эту комнату.

Как и первый, второй этаж был забит мебелью и полуантикварным мусором. Обои могли у кого угодно вызвать кошмары: цветы на них, казалось, с легкостью проглотили бы человека целиком. В спальне Джеки по стенам вились розы, подробно выписанные, с зазубренными листьями и шипами в полсантиметра длиной. Ужасающе.

Единственная комната, которая мне и в самом деле понравилась, — это моя ванная. На обоях темно-зеленые листья перемежались маленькими апельсинами («Уильям Моррис», — сказала Джеки). Комната была снабжена всей необходимой сантехникой в красно-коричневой гамме, и что удивительно — все работало. Душа не было, но зато ванна...

— В этой ванне уместился бы сам Уильям Тафт [6] , — заметила Джеки.