Борьба за господство на Черном море - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Платонов cтр.№ 76

Из того же исследования следует, что по докладу командования группы армий начальнику Генерального штаба сухопутных войск 3 мая в крепости Севастополь находились 64 700 человек. С 3 по 8 мая было вывезено 3200 человек, 10–13 мая в Констанцу прибыло 19 000 человек, 13 мая в 12 часов еще 2500 человек находились на переходе морем. В тот же день в Супину прибыли 700 человек. С 3 по 13 мая самолетами эвакуировали 300 человек, в то же время на материк прибыло 150 человек, которые не были зарегистрированы. Из подчиненных морскому коменданту Крыма и других подразделений флота с 3 по 13 мая прибыли 850 человек. Всего — 26 700 человек, из них 10 000 — раненых. Судьба еще 38 тысяч человек остается неизвестна. Они либо утонули, либо убиты, или пропали без вести.

После окончательного подсчета количество убитых и пропавших без вести в Крыму в период с 8 по 13 мая составило всего 57 500 человек (31 700 немцев и 25 800 румын). За три последние ночи эвакуации с 9 на 10, с 10 на 11, с 11 на 12 мая доставили с Херсонеса в Констанцу 25 697 солдат и 6011 раненых. В последнюю ночь суда приняли на борт, по разным оценкам, от 10 до 12 тыс. человек.

А вот обобщенные опубликованные официальные советские данные: противник потерял 78 боевых кораблей и транспортных судов. Потери германской 17-й армии за весь период боев в Крыму составили более 100 тыс. человек, в том числе пленными 61 580 человек. Кроме этого с 3 по 13 мая в море погибло 42 тыс. человек.

На самом деле с учетом апрельских потерь общая цифра погибших в море вряд ли превышала 4–5 тысяч человек. Это связано не только с тем, что фактически мы потопили меньше, чем заявляли ранее. Не будем забывать, что далеко не на всех судах и кораблях, потопленных в последние дни операции, вообще имелись эвакуированные. Кроме этого несколько транспортов затонуло в непосредственной близости от берега — а значит: их пассажиры могли спастись. Другое дело, что они, если не были убитыми на берегу, то попали в плен, то есть все равно в строй не вернулись.

Что касается общих потерь 17-й армии в Крыму, то с учетом того, что в число эвакуированных немцы записали гражданских и военнопленных, которые никакого отношения к армии не имели, а также с учетом доставленных в Крым пополнений, по-видимому, группировка немецко- румынских войск потеряла до 60 % своего личного состава. Более точные подсчеты провел кандидат исторических наук М. Морозов. По его данным, от 17-й армии осталось 50–55 тысяч немцев, способных держать оружие в руках [102] . Всего того, что вывезли, хватило лишь на восстановление 73-й пехотной дивизии — штаб которой, кстати, так и остался на Херсонесе. Остальные пять дивизий 17-й армии из вермахта исчезли навсегда.

Рассматривая оборону Севастополя германо-румынскими войсками в 1944 г., просто невозможно не сравнить все происходящее с событиями лета 1942 г. Противник оставил в 1944 г. на Херсонесе только пленными 21 200 человек, а всего за последний штурм Севастополя с 7 мая — 24 361 человек. Немцы в 1942 г. на Херсонесе взяли в плен не менее 30 тыс., а всего в Севастополе с конца апреля более 80 тыс. человек.

Внешне события конца июня — начала июля 1942 г. и конца апреля — начала мая 1944 г. имеют много схожего. Здесь и непоследовательность высшего командования: то стоять до конца, то давайте эвакуировать; и хаос последних дней обороны. Кто-то организованно отстаивает последние рубежи, свято веря, что прикрывает эвакуацию товарищей. Кто-то в это время уже фактически дезертировал и метался от одного плавсредства к другому, желая любой ценой покинуть место бойни, пускай даже ценой жизни своих товарищей по оружию. Тысячи всеми брошенных раненых, сотни никем не убираемых трупов. Потеря управления войсками. Правда, причины здесь были несколько иные. 30 июня 1942 г. Ф.С. Октябрьский просто приказал отозвать из частей всех старших офицеров для эвакуации на Кавказ — и на следующий день трудно было в войсках найти офицера старше капитана. 11 мая 1944 г. почти все части германской 17-й армии свернули свои радиостанции, направляясь к местам эвакуации, которая в ту ночь состоялась только частично. Но в обоих случаях в последние дни вся военная организация обороняющихся находилась на грани агонии. Одинаково по приказанию и в последний момент покинули свои войска командующие группировками со своими штабами. Правда, идея вывести с Херсонеса одних генералов и старших офицеров немцам в голову не приходила.

Несмотря на внешнюю схожесть картин последних дней обороны Севастополя в 1942 г. и в 1944 г., имеется одно принципиальное отличие. Германские моряки изначально готовились как к снабжению своих войск в Крыму, так и к эвакуации их оттуда. Причем вне зависимости от того, что в данный конкретный момент им приказывало верховное главнокомандование. То есть само собой разумелось, что могут возникнуть условия обстановки, когда оборонять Крым станет невозможным или нецелесообразным, и элементарная военная предусмотрительность диктовала требование иметь наработки по эвакуации. Подобная предусмотрительность всегда отличала полководца или флотоводца от просто военачальника, который обычно в своем видении военной обстановки не в состоянии выйти за рамки руководящих документов и указаний старших начальников.

В обоих случаях в конце концов разрешение на эвакуацию было получено. Но за 1–3 июля 1942 г. Черноморский флот и транспортная авиация смогли вывести с Херсонеса около 5 тыс. человек, а немцы только в последнюю ночь сняли с берега от 10 до 12 тыс. своих солдат и офицеров, а за трое последних суток — более 30 тыс. человек.

Безусловно, массированные налеты флота и фронта авиации вкупе с непрекращающимся артиллерийским обстрелом сорвали план полного спасения 17-й армии, дезорганизовали деятельность вражеских штабов и привели в конечном итоге к массовой сдаче в плен утром 12 мая. Однако кто действовал эффективнее: немцы в 1942 г. или мы в 1944 г., и какие имелись возможности по проведению эвакуации? В обоих случаях она не так лимитировалась наличием транспортного тоннажа, как противодействием противника.

Попытаемся сравнить возможности противоборствующих сторон. Правда, по надводным и подводным силам это невозможно — у немцев в июне 1941 г. их фактически не было. На фоне 26 полноценных советских подводных лодок в 1944 г. одна румынская и несколько сверхмалых итальянских лодок в 1942 г. выглядят несерьезно. То же можно сказать и о торпедных катерах. Остается авиация.

Что касается советской в ходе Крымской наступательной операции, то напомним, что только ВВС Черноморского флота выделили торпедоносцев Ил-4 — 23, бомбардировщиков A-20G — 15, пикирующих бомбардировщиков Пе-2 — 19, штурмовиков Ил-2 — 66, то есть всего 123 ударных самолета. Ил-4 5-го авиаполка совершили 80 вылетов с торпедами и сбросили 64 из них. Подавляющее большинство вылетов произвели для атак конвоев и лишь тринадцать в период с 1 по 13 мая на «свободную охоту». Нехватка торпед привела к тому, что еще в 66 вылетах «илам» пришлось вместо торпед использовать бомбы. С ними летали и A-20G 36-го авиаполка (40 вылетов). Результат — случайное попадание бомбы в транспорт «Tisza». Согласно отчету ВВС всего оба полка потеряли 11 самолетов.