Берег Стикса - читать онлайн книгу. Автор: Максим Далин cтр.№ 33

Девица перекинула косу за спину, осторожно, чтобы не испачкать туфли, обошла груду вонючего тряпья в луже гнилой слизи и скользнула в тень так, будто сама была тенью.

Роман танцевал вальс.

Его партнёрша, бледная, грустная, в вечернем платье цвета сумерек, с белыми розами в тёмных локонах, с опущенными глазами, чуть касалась его руки кончиками ледяных пальцев — и её сила мерцала вокруг неё звёздным туманом. Роман вспоминал что-то, чего не пережил, у Романа кружилась голова, он танцевал, как кавалергард на балу, бесконечно, почти бездумно, блаженно, не чувствуя ног. Роман был влюблён.

Если чутьё не обманывало его, его партнёрша была старше его лет на двести. И танцевать она умела очень здорово. Старая школа.

Познакомила с ней Романа Аннушка. Дивным тёплым вечером, в этом чудном местечке под названием «Лунный Бархат» — то ли клубе вампиров, то ли станции на дороге между мирами. Подвела к столику в углу, где грустная дева сидела одна, смотрела, как свет свечи отражается в бокале кагора и слушала нежнейшую музыку — флейту и скрипку. Сказала:

— Зизи, я привела тебе кавалера на этот вечер.

Зизи печально улыбнулась и кивнула. И для Романа началась лунная поэма. Скрипка рыдала, свечи мерцали, Роман танцевал вальс, потеряв ощущение времени и пространства, и его партнёрша не отнимала руки, и улыбалась всё так же печально, и, глядя в Романово лицо, вспоминала прошедшие годы и старых друзей, и её воспоминания врезались в Романову душу, как плач скрипки.

А тёмный зал был освещён множеством свечей. Из затенённых углов тянуло ладаном и болотными травами. Посетители, которых было немного, и которые были очаровательны, как эльфы, улыбались и кивали головами — и в Романовых глазах плыли их нежные бледные лица, светящиеся своим собственным лунным светом. И Стаська с какой-то туманной принцессой пили дымящуюся кровь из хрустальных бокалов. И Роман чувствовал себя совершенно счастливым в этой обители Вечных Князей — только никак не мог придумать, о чём заговорить с печальной Зизи, чтобы она начала улыбаться.

А она взяла и заговорила сама.

— Вы интересный мальчик, Ромочка, — сказала Зизи в паузе между мелодиями. — Мне очень нравится ваше время. Когда я была моложе, меня пугала перспектива остаться одной в чужом для меня мире лет сто или двести спустя — и я была такая смешная дурочка… Вы не поверите, но меня пугала мысль о конце света…

— Это естественно, сударыня, — сказал Роман самым светским тоном. — Вы же воспитывались в такое время…

— О, нет… Время было тихое. Вот потом… все эти войны, революции и прочее… Эти потери… Потери без конца, потери, которых не должно бы быть… простите, мой милый, я не должна хныкать в обществе малознакомого юноши, но мне отчего-то кажется, что вы с вашей безумной историей сможете меня понять. Я ощущаю ваше одиночество и вот, рыдаю вам в жилетку, как товарищу по несчастью…

— Неужели вы одиноки? — поразился Роман совершенно искренне.

— А что вас удивляет? Мой наставник мёртв уже восемьдесят лет. Мои старые друзья уходят один за другим — не стоит думать, что Вечность вампира это то-то большее, чем facone de parler, слова… Все в мире смертно, увы… хоть мы и менее смертны, чем люди, если можно так выразиться…

— А поклонники? Вы же удивительная женщина… э…

Назвать её Зизи у Романа язык не повернулся.

— Елизавета Платоновна. Хотя у современных молодых людей в обычае называть даму полуименем с первой же встречи, а отчества приберегать для старух и старых дев. Полагаю, что вы можете называть меня Лизой, Ромочка.

«Ага, я, значит, не Роман Эдуардович именно потому, что слишком мелкий гвоздик, ребёнок для неё», — подумал Роман и сказал вслух:

— Современные молодые люди ужасны, да? Они не стоят вашего внимания, Лиза?

— Ах, нет, отчего же… но молодым людям нужен наставник, а я такая беда в качестве учителя…

В голосе Лизы послышалось настоящее страдание. Роман почувствовал сильное желание обнять её и прижать к себе, поцеловать, отдавая силу, отогреть — и сам себе поразился.

— Вот совсем недавно, когда прошлый век пришёл к повороту и было такое тяжёлое тёмное время… Мне повезло встретить такого светлого юношу… и что из того? Женщина — негодный покровитель, а лично я — негодный вдвое. И этот мальчик — на небесах, я уверена, ибо в глубине души ещё верю в бога… а я вот… служу дьяволу… О, нет, я не должна вам этого говорить! У вас всё впереди. Вы талантливы как Хранитель, вы на своём месте, не слушайте меня…

— Может быть, вы позволите мне быть вашим товарищем? — спросил Роман, пытаясь справиться с сильным волнением. — Хотите моей силы, Лиза? Выпейте!

— Нелепый мальчик, — Лиза невольно улыбнулась. — Как можно так вот предлагать — сами не знаете, что говорите, право! И я вам не пара. Я позволю себе заметить, что вам тоже нужен учитель, а чему вас может научить растерявшая силу и друзей одинокая женщина? Я — вздорная старуха с тяжёлым характером, и к тому же жестока и ветрена. В вашем случае было бы лучше держаться Аннушки — девочка неглупа, добра и уже кое-что понимает, а ещё лучше — пана Станислава. Он к вам благоволит, это старый сильный Князь… только вот я слышала, что его безумная полячка вернулась в Петербург из Кракова…

— Вот видите, — сказал Роман с нежной улыбкой. — Ядвига будет недовольна, если какой-то мальчишка сунется ей под руки. А Аннушкин покровитель меня недолюбливает.

Роман чуть не фыркнул, вспомнив виртуальное мордобитие в подворотне. Его врождённый сарказм, вероятно, сделал всплывшую в воображении сцену очень смешной — Лиза уткнула носик в ладони.

— О да! За что бы герру Максимилиану любить вас? Ну и что прикажете делать?

— Возьмите меня в пажи, — посоветовал Роман.

По залу поплыла мелодия нового вальса. Роман протянул руку и Лиза, чуть помедлив, подала свою.

— Хорошо. Но до первого выговора или до тех пор, пока вы сами не сбежите от меня. Только уговоримся, что вы не станете распускать обо мне мерзкие сплетни, как о старой карге, загубившей вашу цветущую юность.

Роман рассмеялся. Он отдал бы правую руку за поцелуй Лизы — и знал, что это от него не уйдёт.

Они снова пошли танцевать.

Между тем дом, предназначенный на снос и горящая смола в тазах, подобранных на помойке, отошли в прошлое. Настоящие упыри обожают респектабельность.

Роскошный зал, отделанный под евростандарт, изысканно сумрачный, со стенами в цепях и поддельных факелах, был полон людьми. Они, полубезумная толпа с горящими глазами, с голыми руками, изуродованными шрамами разной степени свежести, в цепях на голых поцарапанных шеях, тянулись к эстраде, подсвеченной кроваво-красным лучом. На ней, не отражаясь в многочисленных развешанных вокруг зеркалах, развевая чёрной хламидой, держа в руках кинжал с витой чеканной рукоятью, стоял упырь Василий, гладкий, самодовольный от сытости, уже совершенно не похожий на движущийся труп, ловивший крыс в мусорных бачках. Его покрытая рубцами, ухмыляющаяся мёртвая морда была преисполнена мистического вдохновения. Он проникновенно вещал: