Экстр - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Зинделл cтр.№ 101

Данло, сосредоточившись на здешних запахах, различил гидроксилы, пропилен, стирен и разные аминокислоты. Запахи делились на просто неприятные, вроде кетонов и меркаптанов, и опасные, как бензин, толуол и прочие ароматические гидроуглероды. Если бы Данло мог, он перестал бы дышать на весь период своего пребывания на Таннахилле. Но за невозможностью этого он взошел на помост, поиграл на флейте и съел что-то странное, поданное ему роботом.

Когда он помылся и отдохнул, явились другие роботы с иглами, чтобы взять у него кровь. Они взяли также образцы кожи, слюну, ушную серу, лимфу, мочу и даже кал, который Данло оставил для них в унитазе. Со спермой, однако, вышла заминка, и еще Данло пришлось сделать большое усилие, чтобы позволить закрыть себе рот пленкой, в которую ему следовало дохнуть. Дыхание человека священно, и его нельзя помещать в пластиковый мешочек; оно должно свободно струиться над землей и снегом, сливаясь с великим дыханием мира.

Он проделал все, что от него требовалось, и Хонон эн ли Ивиов снова появился над образником, чтобы поблагодарить его.

Уверен, что эти меры предосторожности вам понятны, Данло ей Соли Рингесс. Мы должны опасаться инфекций.

Несколько дней спустя, когда биологи подтвердили, что в организме Данло не содержится бактерий, вирусов и фрагментов ДНК, опасных для таннахиллцев, посвященный Хонон пригласил его в Койвунеймин, или Ассамблею Старейшин, – правящий орган Вселенской Кибернетической Церкви. В преддверии этого долгожданного момента Данло подстриг бороду и расчесал густые черные волосы, сильно отросшие за время его путешествия в Экстр. Он облачился в черную шелковую форму, предписанную Орденом для всех официальных церемоний, начистил до зеркального блеска черные кожаные сапоги и отполировал порядком загрязнившиеся пилотское кольцо. Он не любил никуда выходить без своей шакухачи и поэтому спрятал флейту в карман брюк. Вооружившись таким образом перед встречей с людьми, от которых могла зависеть его судьба, он взял свой образник. Он, как любой таннахиллский Архитектор, мог носить эту шкатулку с собой повсюду.

Мы пришлем за вами чоч.

С этими словами Хонон Ивиов привел в движение один из пяти старых чочей, стоявших в карантине. Тот въехал по ступенькам прямо на помост и распахнул дверцы, чтобы.

Данло мог войти. Данло очень не хотелось залезать в эту пластиковую коробку: чоч в отличие от ярких и открытых транспортных роботов Ивиюнира был закрыт и окрашен в свинцово-серый цвет. Дверцы закрылись за ним, усугубив его чувство несвободы.

В чоче, однако, имелись окна, и Данло, сидя на мягком сиденье и вдыхая молекулы кремния и нейлона, обнаружил, что может наблюдать окружающее. Сначала смотреть было особенно не на что, но потом чоч выехал через шлюз и серию других дверей в коридор, ведущий к гравитационному лифту. Претерпев стремительное падение, Данло оказался на одной из боковых улиц Орнис-Олоруна и увидел людей в белых и коричневых кимоно. Поскольку Николос Дару Эде в свое время употреблял священный Джамбул – наркотик, способствующий видениям и выпадению волос, все Архитекторы брили себе головы в память о его самопожертвовании. Но поскольку столь явное подражание Эде считалось кощунством, они покрывали свои голые черепа коричневыми шапочками-добрами.

Данло испытывал неловкость от того, что он видит всех этих людей в кимоно и смешных шапочках, а они его – нет.

Окна чоча, сделанные из зеркального пластика, защищали пассажиров от любопытных глаз прохожих. Добраться до невидимого пассажира тоже было непросто: корпус обеспечивал почти полную защиту от лазерных лучей, снарядов и взрывов. В чочах такого образца передвигались по небезопасным улицам Орнис-Олоруна все старейшины, послы и прочие именитые личности.

– Остерегайся наемных убийц, – просигнализировал Эде в полумраке салона. При всем уединении, которое как будто обеспечивал чоч, Данло полагал, что вслух им лучше не разговаривать.

– Везде, где есть бронированный транспорт, – показал Эде., – есть и убийцы.

Данло признал, что это правда. Впрочем, наемные убийцы существовали почти во всех человеческих обществах, особенно таких неблагополучных, как таннахиллское. Следуя в своем безопасном экипаже на встречу с Койвунеймином, Данло видел признаки этого неблагополучия повсюду. Во-первых – и в последних, здесь было слишком много народу. Люди сновали по улицам миллионами, как муравьи по своим подземным ходам. Улицы Орнис-Олоруна, темные, узкие, не знающие солнечного света, действительно напоминали ходы муравейника.

Тысячу лет назад они, возможно, были так же просторны и полны воздуха, как бульвары Ивиюнира. Но Архитекторы, не знающие ограничений в деторождении, нуждались в каждом кубическом дюйме своего огромного города. Все парки и площадки для игр постепенно уступили место новым пластмассовым многоэтажкам, и строительство продолжалось уже над самыми улицами.

Новые здания лепились в каких-нибудь пятнадцати футах над головами прохожих, заполняя свободное некогда пространство между разными уровнями города. Кое-где на Таннахилле, например, в Иви-Олоруне, улицы сделались так темны и извилисты, что видимость на них составляла не более четырехсот футов. Из-за этого пагубного строительства многие Архитекторы не знали, что значит смотреть вдаль. Вопреки своей религии, учившей, что предназначение человека – это выход в бесконечные просторы вселенной, в повседневной жизни они имели дело только с замкнутыми горизонтами. Это вызывало жестокий конфликт между чувством и разумом, между верой и тем, правду чего подтверждали глаза и сердца.

Но что такое, в сущности, правда?

Данло думал об этом, сидя в своем чоче. Из всех магистралей Орнис-Олоруна эта полоса серого пластика между космодромом и Храмом, где заседал Койвунеймин, была самой широкой и самой прямой, но от скученности и она не спасала.

Большинство Архитекторов, которых видел Данло, переносили толкотню стойко. Одетые в чистые белые кимоно, бережно прижимая к животам свои образники, они ловко держались на плаву в человеческой реке, которая несла их, как кусочки протоплазмы. Они не извинялись, толкая других, но реальность жизни в аркологии поневоле вынуждала их пренебрегать элементарными нормами общения. В толпе, где столкновения случались с той же частотой, как у молекул нагретого газа в закрытом сосуде, говорить каждую минуту “извините” было столь же утомительно, как и бесполезно. Одни Архитекторы мирились с этой вынужденной грубостью, как с неизбежностью, но на лицах других читались обида, ожесточение и возмущение.

Однажды, когда Данло остановился перед выступающим фасадом ресторана, сердитый молодой человек плюнул в окошко и запустил в машину куском пластика. Кроме этого, он сделал в сторону Данло непристойный жест и выкрикнул ругательное слово, обозначающее запрещенный вид контакта с компьютером. Данло очень этому удивился. Возможно, молодой человек знает, что в этом чоче едет пилот Ордена и эмиссар нараинов? Возможно, все Архитекторы на улице об этом знают?

Многие мужчины, женщины и дети смотрели на бешеного юнца с опаской, как на пластиковую бомбу, но никто не пытался одернуть его или как-то ему помешать. Они просто стояли, глядя на чоч так, будто их глаза могли расплавить зеркальные окна. Они не видели Данло, но он чувствовал их взгляды на себе, и мятежный дух толпы проникал в него, затрагивая что-то глубоко внутри.