Вождь диких земель - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Адамович cтр.№ 4

Из драки возле развалин я сделал несколько серьезных выводов. Первый — здесь опасно, второй — боец из меня пока что никакой, третий — если хочешь жить, думай.

Самый крупный гоблин был мне по грудь, так что их копья мне подходили только как сулицы — метать. Кстати, одно из них также было отравлено.

Прихватив трофеи и свой плащ-шторку, занялся оружием. Снял наконечник с самого лучшего копья, вырезал ореховую жердь, насадил. Получилась жуть, а не копье, но приемлемой длины и прочности. К хвостам двух других копий приспособил собранные на поляне перья, примотав при помощи изоленты, валявшейся в кармане со времени починки проводки в гараже. Теперь у меня было копье для рукопашной и два метательных копья, хотя по качеству и балансу их забраковали бы даже Витькины друзья-толкиенисты, но на безрыбье-то…

Трупы в развалинах были ограблены начисто, вплоть до снятия всей более-менее нормальной одежды. Вскинув на плечи свой рюкзак, я продолжил осмотр местных достопримечательностей. Обойдя поляну по периметру, в кустах на краю леса обнаружил еще одно тело — человека с отравленной стрелой в шее. Его обшарить не успели, похоже, он был убит как раз растерзанными тигром гоблинами, и подчистить его карманы они планировали «чуть погодя, вот осмотримся».

Мой гардероб пополнился кожаной курткой, пришедшейся почти впору, человек был очень крупный. В его мешке нашлись хорошо выделанные волчьи шкуры, сшитые наподобие плаща и попутно служащие одеялом, отдельно лежал рулончик чистой льняной ткани — вероятно, местный аналог бинтов. Также я присвоил флягу с водой, кусок сала, сухари, трут, кремень и кресало. Пересыпал гоблинские деньги в кожаный кошель с серебром, найденный на убитом, больше ничего стоящего не было, очевидно, топор, снятый с главного гоблина, и являлся когда-то оружием убитого.

С дальнего края поляны, где находились свежие трупы, послышалось рычание, придавшее мне ускорения и поставившее крест на мысли о захоронении убитых. Метрах в ста от развалин я приостановился, вытащил блокнот и поставил первую точку на листе, превратив его в примитивную карту.

Следующие два дня прошли в раздумьях, разведении костра при помощи огнива (что удалось с девятнадцатой попытки), поисках родника с чистой водой и места обитания. Не удалось только последнее — приличное жилье раздобыть. Проблема не только в Москве XXI века. А здесь еще особенности местной обстановки надо учитывать. Так что пока удовлетворился обустройством скорее звериной лежки под корягой в малиннике, чем человеческим местообитанием. Два дня я провалялся в шоке, осматривая себя, добытые вещи и пытаясь сложить два и два, но каждый раз получал пять вместо четырех. Нормально объяснить случившееся я так и не смог, не хватало информации.

Шел третий день моего пребывания в этом странном мире, продукты питания кончались, надо было действовать. Я выспался, перекусил и отправился на разведку, ну и заодно за добычей. Полупустой желудок требовательно урчал, а в рюкзаке осталась только сырая картошка. Но поскольку она почти не портится, я решил оставить ее как НЗ, на самый крайний случай.

В километре от руин храма проходила лесная дорога, по которой я и двинул. Скоро впереди послышался нудный скрип, я никогда не слышал, как скрипят телеги, но, по идее, звук был похож. Вскоре, шифруясь за деревьями, я действительно нагнал телегу, запряженную пегой доходягой преклонного возраста и сопровождаемую двумя крестьянами. Одеты они были в сермяжные зипуны поверх серых домотканых рубах и портков, пояса из лыка, на ногах — лапти.

Раздумывая, не остановить ли их и попросить поделиться информацией, а заодно и едой (поскольку запас провизии подходил к концу), я незаметно шел следом и вдруг увидел, что подобные мысли приходят не только мне.

На особенно темном участке ельника из-за деревьев вышли четверо заросших по брови мужичков с дубинами, которые отличались от возниц только нагловато-нахрапистым выражением морд, и заступили телеге дорогу.

Мой слух после прорыва в этот мир стал много лучше, и я с удивлением обнаружил, что понимаю местную речь.

Она сводилась в основном к угрозам, матюгам и требованиям кошелей — типичный наезд. Крестьяне поначалу вроде и не возражали, показывая пустые карманы, но когда труженики «лесной таможни», вероятно, в виде компенсации отсутствующих у жертв денежных средств попытались увести телегу с конягой, ситуация обострилась. Один из покорно лепечущих: «Люди добрые, сиятельные господа, мы бедные, сирые, и есть нечего» — вдруг слитным движением выхватил из телеги вилы и вогнал в живот ближайшего. Второй крестьянин вытащил и взял наперевес жердь, бандюки, жутко сквернословя, подняли дубины.

Экипирован я все еще был скверно, денег мало, но грабители — вояки невеликие, на них можно потренироваться во владении оружием, к тому же их и не жалко. Вывод?

Бормоча: «Мой выход», я перехватил копье и понесся в гущу событий. Пока подбегал, крестьянина с жердью вырубили, а вилоносец ухитрился окровавить бедро еще одному бандиту. Ближний ко мне разбойник повернул голову в мою сторону, когда легкое метательное копье уже летело в него. Все, что он успел сделать, это широко распахнуть глаза и раззявить рот, а потом наконечник копья полностью исчез в его боку. Остальные действующие лица тупо пялились в мою сторону, озадаченные таким изменением обстановки. Как ни странно, быстрее всех опомнился крестьянин, и вилы въехали в подбрюшье самого здоровенного бандита. Тот завизжал, и, согнувшись в три погибели, вцепился обеими руками в древко, а потом повалился на бок. Высвободить вилы крестьянин не успел, и последний «таможенник леса» достал его концом дубины, оглушив, а может, и убив.

С копьем в каждой руке я медленно подходил к месту стычки, последний бандит, цепко вперившись в меня прищуренным взглядом, пошел по кругу, стараясь повернуться так, чтобы солнце светило мне в глаза. Он явно опытен, надо попытаться вывести его из равновесия. Выпучив глаза и разинув пасть, я издал хриплый рык и дернулся в его сторону.

— Орк! — ошарашенно вскрикнул он, в свою очередь выкатив глаза, и судорожно махнул дубиной.

Его дышло просвистело передо мной в нескольких сантиметрах, но расстояние между нами было слишком большим, не достал. Пока он был в неустойчивом положении, я метнул маленькое отравленное копье в упор, бандит пригнулся, пропуская его над головой, резко распрямился, но уже не успел отбить следующий удар. Мое самодельное оружие ударило в диафрагму и, прободав его насквозь, вышло чуть ниже правой лопатки. Продолжая движение, я повалил разбойника на землю, он начал корчиться, как перерезанный червь, орошая мох кровью из раны и горла.

Бугай с торчащими из паха вилами и крестьяне лежали неподвижно, остальные хрипло стонали. Бугай не жилец, хотя еще и не откинул копыта, оба мужика были живы, но в глубоком нокауте. Что сделает крестьянин при виде орка? Правильно — задаст стрекача. Потому, пропустив найденную в телеге веревку сквозь тележное колесо, привязал оба конца к ногам крестьян. В темпе обшарив бандитов, я был поражен скудостью добычи — два паршивеньких ножа, три дырявых мешка, моток веревки и все.

Начался допрос еще живых бандитов, которые были в сознании. Сперва они в основном матюгались, обосновывая отказ от сотрудничества его полной для них бесперспективностью: «Все равно убьешь». А я вспоминал неимоверное количество всяческой мрази, стремительно размножившейся в России в лихие девяностые и жившей по моральному кодексу этих самых робингудов: «Плохо лежит — возьми, не дают — отбери, мешают — убей». Подобные существа уже давно не воспринимались мной как люди, и оставлять их в живых или там миндальничать с ними я не собирался.