Мориарти. Последняя глава - читать онлайн книгу. Автор: Джон Гарднер cтр.№ 18

Далее Профессор приказал проститутке раздеться.

— Ты скоро мне понадобишься, — бросил он. — Так что не отходи далеко, девочка. — Голос его прозвучал резко, словно удар хлыстом, и несчастная Бриджет взвыла от страха. Вообще-то, она была набожной католичкой и по утрам почти всегда ходила на службу.

Мориарти улыбнулся про себя. Он знал, что уже в ближайшие дни все, кто работает на него, узнают, что их хозяин заигрывает с дьяволом. И уж тогда страх и ужас охватят всю семью Мориарти.

Профессор направился к столу, служившему ему алтарем, с собой он нес серебряный потир и дискос, украденный много лет назад из какой-то деревенской церквушки.

Описывать творимое им зло, дорогой читатель, выше моих сил.

Лондон:

17 января 1900 года

После недолгих поисков Альберт Спир все-таки нашел своего бывшего телохранителя по имени Гарольд Джадж. Фамилия эта частенько вызывала у Профессора смех. [23] «Ну что, Спир, судья сегодня с тобой?» — шутливо спрашивал он. Или: «А что судья, черную шапочку с собой захватил?» Под черной шапочкой подразумевалась, конечно, та, которой судье полагалось покрывать голову при вынесении смертного приговора, завершавшегося словами: «И да помилует Господь душу твою». На что капеллан откликался звучным «аминь».

Вместе эти двое, Спир и Джадж, прошли через Гайд-парк к северо-восточному его углу, куда была перенесена большая мраморная арка, созданная Джоном Нэшем, взявшим за основу римскую арку Константина. Первоначально арка сооружалась как главный въезд в Букингемский дворец, но по возведении обнаружилось, что проезд через нее королевских карет затруднен. Неудобство устранили, переместив арку к западному концу Оксфорд-стрит (северо-восточному углу Гайд-парка), поближе к крупнейшим лондонским магазинам, за сияющими витринами которых так быстро пустеют кошельки.

Внимательный и зоркий, Джадж не пропускал ни одного прохожего, замечал всех, кто оказывался рядом, и был готов в любой момент воспользоваться лежащим в кармане пистолетом, спрятанной под одеждой дубинкой или пристегнутым к поясу кинжалом. Необходимость такого арсенала становится понятной, если учесть, что охранять ему приходилось Альберта Спира, одного из ближайших подручных Мориарти. Разумеется, у такого человека не могло не быть врагов: завистников, давних недоброжелателей, затаивших злобу либо на Профессора, либо на самого Спира, стараниями которого многие понесли серьезные потери, как финансовые, так и моральные.

День выдался прохладный, но на количестве гуляющих это никак не отразилось: по Роттен-роу проносились кареты с армейскими офицерами в красных и синих мундирах и их дамами в модных нарядах; в самом парке нянечки катали детские коляски, влюбленные вздыхали под деревьями или прогуливались вдоль Серпантина, а мальчишки всех возрастов опробовали на воде построенные собственными руками модели яхт. На траве кое-где еще поблескивал оставшийся с ночи иней, и издалека доносились звуки военного оркестра, играющего пьески Гилберта и Салливана. На фоне этого мирного пейзажа, этого неспешного ритма замедлившей бег жизни злобные мысли и криминальные намерения казались неуместными, но в умах таких людей, как Спир и Джадж, и первое, и второе присутствует почти постоянно. Времена изменились, и неорганизованная преступность, характерная для первой половины XIX века, постепенно сходила на нет. Чтобы быть эффективным, уголовному классу требовался лидер, и в лице профессора Джеймса Мориарти этот класс обрел своего фельдмаршала. Миновав Мраморную арку, Спир и его спутник пересекли шумную, заполненную спешащими экипажами, переполненными омнибусами и самодвижущимися колясками улицу и влились в запрудившую тротуар толпу. Внимание зевак привлекали красочные, манящие витрины, уставшие и голодные устремлялись в чопхаусы и эль-бары, большинство же просто вдыхало спертый, насыщенный запахами конского навоза и человеческих тел воздух. Впрочем, прогресс в сравнении с первой половиной минувшего столетия был очевиден, поскольку тогда весь огромный город купался в вони, поднимавшейся, главным образом от Темзы, куда лондонцы, одинаково бедняки и богачи, ежедневно сбрасывали тонны твердых отходов.

Обойдя шарманщика, уныло крутившего ручку своей машинки, откликающейся на его старания треньканьем на мотив «Та-ра-ра-бум-ди-эй!», хита тогдашних мюзик-холлов в исполнении Лотти Коллинс — версию с альтернативными словами мурлыкал себе под нос и Спир, — парочка углубилась в лабиринт улочек и переулков, лежащих к северу от Оксфорд-стрит. Путь их лежал по Сеймур-стрит и Олд-Квебек-стрит, ведущим к Брайанстоун-сквер и Монтегю-Плейс. Дома здесь стояли преимущественно хорошие, добротные, в большинстве своем не такие большие и шикарные, как особняк, приобретенный Мориарти в Вестминстере, но ценимые как людьми свободных профессий, так и холостяками, не потерявшими еще надежды встретить мисс Райт. [24]

В глубине этого анклава у Мориарти был немалых размеров дом удовольствий. Оглядев его снаружи, Спир и Джадж вошли внутрь и поговорили кое с кем из работавших там. Минут через сорок они вышли.

— Это самое большое ваше заведение, самая большая копилка, — докладывал позднее Спир. — Просто не верится, что такое могло случиться.

Мориарти кивнул и нетерпеливо махнул рукой.

— Я спросил Грязную Эллен, бывшую там аббатисой, [25] — продолжал Спир, — но мне сказали, что ее нет, что она там больше не живет. Я немного подождал и увидел Эмму Норфолк…

— Темненькая, миленькая, нос пуговичкой… — Мориарти чуть заметно улыбнулся, возможно, вспомнив что-то из прошлого.

— Она самая. Мы немножко прогулялись, и она кое-что рассказала про налет, случившийся однажды вечером, примерно год назад. Всех выгнали, а на следующий день прежних вышибал уже не было. Большинство девочек остались, побоялись уйти, потому что им пригрозили, а вот ребят наших сменили. И вышибалы, и сборщики теперь другие. Люди Беспечного Джека. И их там много.

— А что же лично ты, Берт Спир? Что с твоими людьми?

— Не знаю, что и сказать, Профессор. Когда мы уезжали, подо мной было двести человек, все надежные, готовые на любое дело. Теперь вряд ли и половина наберется. А еще у меня было три хороших аарона: [26] Крепыш Гарри Уиккенс, Мейкпис по кличке Лом и Джордж Блискун Джиттинс…

— Помню Джорджа Джиттинса. Здоровяк, волосатый…

— Да. Вы его еще золотцем называли, лицо у него было такое… пышущее… как будто он только молоко и пил. — Кличку Блискун Джордж Джиттинс получил из-за золотистых, с огненным отливом волос, о которых один шутник сказал так: «Поднесите к нему свечку — и вспыхнет вся улица».