Запах полыни - читать онлайн книгу. Автор: Галина Гордиенко cтр.№ 27

Кеша послушно трусил у ее ног, не понимая толком, куда они собрались на ночь глядя. Изредка он забегал вперед и тогда вопросительно заглядывал в глаза хозяйке: мол, не пора ли поворачивать к дому?

Что творилось в Лизаветиной квартире, Сауле хорошо представляла, хоть в сами комнаты — их оказалось две — и не зашла, ждала девочку в коридоре.

С нее вполне хватило и неимоверно грязной прихожей. Абсолютно пустой, если не считать ржавого кривого гвоздя, торчащего у двери, малышка аккуратно повесила на него свою голубую курточку. Ни тапочек у порога, ни коврика, ни полки или какой-нибудь простенькой вешалки под верхнюю одежду…

Мать Лизы она не застала, чему искренне порадовалась.

Сауле не представляла, что можно сказать женщине, которая совершенно не интересуется дочерью. Придуманные по дороге страстные обличительные речи казались сейчас наивными и даже глупыми.

Сауле распустила туго стянутые волосы и прошлась по ним щеткой. Потом тряхнула головой, радуясь свободе, и серьезно сказала:

— Малышка ту несчастную булочку даже есть сама не стала, понесла домой голодному Кеше. И честно разделила с собакой!

— Нажрался, значит, зубастик? То-то я заметила: отрыжка его буквально замучила, — проворчала Таня тоном ниже, она всегда отдавала должное сильным людям, будь это даже грязная малолетняя бродяжка.

— Поэтому я и пригласила ее в гости, обещала познакомить с Китенышем. И покормлю заодно, ребенок почти прозрачный, вот-вот дистрофия начнется…

— Ты забыла добавить, что и собака у нее — настоящий мешок с костями, жаль, зубищи на месте!

— Само собой, Кеша тоже приглашен на ужин, — кротко согласилась Сауле. — Девочка без него не пошла бы, они дружат.

— Как же — «не пошла бы», побежала бы!

— Я приглашала. Она отказалась.

— Ой, только не надо душещипательных историй, время рождественских сказок прошло, на носу лето!

Сауле вкрадчиво предложила:

— В принципе ты можешь идти домой и с ней не знакомиться…

— Ну да, разбежалась, как же, — возмутилась Таня. — Я уйду, а эта шустрая девица вас с Китенышем тут же обчистит!

— Ну как тебе…

— И не мечтай — не стыдно!

— Что, совсем?

— Саулешка, ты настоящая дура, — рассердилась вдруг Таня. — Никто кроме тебя — поверь, я знаю, что говорю, — не притащил бы в дом замарашку с рынка! А уж если эту замарашку при всех поймали на воровстве…

— Она взяла всего лишь хлеб!

— Не взяла, а украла!

— Но хлеб.

— Да хоть хлебную корочку!

Услышав рычание, подруги перестали переругиваться и обернулись: в дверях стоял бультерьер. Набычившийся, чудовищные клыки наружу, он грозно поедал глазами оторопевшую Таню.

Сауле виновато пролепетала:

— Что ты, Кеша, мы вовсе не ссоримся, это же моя лучшая подруга…

Бультерьер недоверчиво заворчал. Сауле искательно улыбнулась. Никита из комнаты торопливо подтвердил:

— Они правда дружат.

Лизавета смотрела на женщин с нескрываемым злорадством и молчала. Она-то знала, что Кеша с самого нежного возраста не любит громких голосов, в их квартире они слишком часто кончались безобразными драками, а то и поножовщиной. Мамины приятели отлично это знали и, если пес с девочкой находились дома, вели себя тише воды ниже травы. Особенно после того, как Кеша порвал сухожилия дяде Юре, схватившему во время ссоры нож.

Впрочем, Лизавета практически никогда не оставалась в квартире, когда мама устраивала пьянки. Даже зимой забирала свое одеяло, уходила с Кешей на верхний этаж и устраивалась там возле батареи. Соседи не возражали, они жалели девочку и иногда подкармливали. Совали в руки то бутерброд с сыром, то пирожок, изредка выносили даже пластиковую тарелку с жареной картошкой и сосисками.

Как-то Лизавета получила большущий кусок шоколадного торта, в сорок восьмой квартире праздновали день рождения. Потом он часто снился девочке, этот воздушный бисквит, украшенный меренгами и нежным кремом.

В жизни Лизавета не ела ничего вкуснее!

При этом девочка не считала себя несчастной, отнюдь. У нее же Кеша! На улице Лизавету и пальцем никто не трогал, трусили.

Жаль, мамка никого не боялась и спьяну распускала руки. Она и Кешу била, если он не успевал спрятаться.

Ногами!

Кеша по-прежнему ворчал, демонстрируя всем желающим впечатляющий набор острейших клыков. Притихшие дети сидели на диване и смотрели на взрослых.

Сауле прятала от Тани улыбку, она не сомневалась, что пес никого не тронет. И первый раз видела подругу растерянной.

Татьяна, которая терпеть не могла никакого давления, неожиданно разозлилась. Подбоченилась и возмущенно прошипела:

— Ах ты ж, суповой набор в ассортименте, крокодил зубастый, крыса голохвостая, задница розовая! Ты в гости сюда заявился или так, шел мимо и заглянул на разборки?!

— В гости, — быстро ответила за любимца Лизавета. — Он в гости пришел. — И уточнила: — Со мной. Мы с ним вместе пришли. Нас вот она пригласила. Сауле называется.

— А чего ж тогда «пальцы веером»?!

— Это так… для порядка. Чтоб не кричали. Вдруг да поссоритесь? Кеша ссор ужас как не любит и криков не любит, он такой…

— Ишь, «такой»! А если в нос ногой, чтоб права не качал?!

— Не надо в нос, — испугалась Лизавета, — он хороший!

Бультерьер вертел тяжелой башкой, то ли слушал так, то ли следил за говорящими. Но больше не рычал. Отошел от порога и снова лег в ногах у хозяйки.

Никита с любопытством спросил:

— А почему «суповой набор»?

Таня ответить не успела. Зато гостья нежно погладила любимца по тяжелой голове и огорченно признала:

— Худой он у меня, видишь, ребра наружу?

Никита сочувственно кивнул.

— Ничего, вот я вырасту… Я ему ливерную колбасу куплю! Знаешь, как он любит ливерную колбасу?

— Ливерную?

— Именно что ливерную. Я ему много-много куплю!

И дам все сразу. — Тощее чумазое личико стало мечтательным. — Чтоб он ел, ел, ел… Пока не наестся!

Никита расстроенно рассматривал собаку. Он как-то сразу не обратил внимания на Кешину худобу, просто позавидовал гостье: маленькая, а уже свой пес. Он о таком и думать не смел, радовался, когда соседка с первого этажа позволяла выгулять болонку, смешную и лохматую безобразницу Ресси.

Татьяна молчала, живые глаза ее показались Сауле непривычно серьезными и даже печальными. Вряд ли она сейчас помнила об украденной булочке. Даже на собаку Татьяна смотрела без страха, скорее, с брезгливой жалостью. А у Китеныша набухли губы и подозрительно заблестели глаза.