Привычное проклятие - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Голотвина cтр.№ 25

Но слова ксуури навели Кринаша на нечеткую мысль. Пение — музыка — лютня… где она, кстати? Ага, вот, висит на стене. Два певца, а лютня одна…

В глазах хозяина мелькнула искорка. Он что-то шепнул Верзиле. Тот кивнул и вышел.

А Кринаш обернулся к двойникам:

— Да чтоб вас демоны сожрали! Чтоб вас на последнем костре огонь не взял! В болото под кочку такие развлеченьица! У меня приличный постоялый двор, всякую шваль не пускаю, а тут… — Голос становился все громче. — Нет чтоб в «Жареном петухе» такие выкрутасы откалывать!

Все притихли. Дагерта недоумевала: ее муж, всегда сдержанный и спокойный, вел себя хуже барышни Руриты!

А Кринаш ярился все злее:

— Правильно люди говорят: обоим камень на шею — да в воду! Так и сделаю! А мне, дураку, вперед наука: смотри, кого на порог пускаешь! Музыки мне захотелось! — Кринаш окинул ни в чем не повинную лютню взором кровного врага. — Музыки, чтоб ее Серая Старуха наизнанку вывернула и узлом завязала! — Хозяин сорвал лютню со стены. — Знал бы заранее, взял бы эту бренчалку поганую — да об стену и… — Он широко размахнулся.

Тут один из двойников сбросил с себя оцепенение, метнулся к Кринашу, повис на его руке, спасая лютню.

А второй «Арби», воспользовавшись тем, что все отвлеклись на разыгранную Кринашем сцену, метнулся за дверь.

Тут же на крыльце послышалась возня. Верзила весело прокричал:

— Держу, хозяин, держу!.. Да не дергайся, зараза, удавлю!

— Возьми свою лютню, парень, — спокойно сказал Кринаш, опустив руку. — Я хотел только…

Он не договорил: на крыльце раздался вопль, свирепая брань Верзилы, топот по ступеням. Хозяин рванулся к дверям. За ним — все, даже морщившийся от боли Эйнес.

Но они опоздали. Верзила стоял у распахнутой калитки и смотрел вслед огромной серой птице, рывками поднимавшейся выше и выше.

— Смылся, гад, цапнул меня… — Слуга угрюмо глянул на прокушенное до крови левое запястье. — Засов уже был снят. Я догнал, за рукав схватил, клок выдрал. А он птицей обернулся, колдун проклятущий!

— Или колдунья, — негромко сказал Эйнес, глядя на кусок материи в кулаке раба.

Верзила опустил глаза на свою добычу — и чуть не уронил наземь. То, что было обрывком серого полотна — точь-в-точь как тот, из которого была сшита рубаха певца! — вдруг оказалось лоскутом узорной ткани с нежным серебряным отливом.

Гость прав: такая материя идет на женские платья, причем очень дорогие.

Лоскут пошел по рукам, но никто не успел высказать своего мнения о чудесах, творящихся на постоялом дворе. С крыльца донесся пронзительный женский голос:

— Неужели в этом ужасном заведении нет порядка и покоя ни днем, ни ночью?

На крыльце, поеживаясь от утреннего холода, стояла заспанная, но сердитая Рурита.

* * *

Происшествие, которое в другое время надолго стало бы темой для пересудов, забылось неожиданно быстро: его заслонили другие события, вихрем завертевшиеся в «Посохе чародея». Виной тому был Кринаш.

Он собирался отдать барышне письмо Авигира перед отплытием «Летящего». Или попросить капитана передать письмо в пути — так ему, капитану, и надо за скупердяйство! Но спокойной жизни все равно не предвиделось (какая разница, о чем голосит эта горластая девица!), и Кринаш решил порадовать мучительницу весточкой от жениха.

Результат оказался неожиданным: Рурита от шока потеряла голос. Выгнувшись дугой, она в немой истерике билась на руках Дагерты, белая, страшная, распялившая рот в беззвучном крике.

Хозяйка постоялого двора моментально изменила отношение к гостье: из скандальной стервы та превратилась в бедняжку, брошенную мерзавцем-женихом. Дагерта увела барышню в комнату, на ходу крикнув Недотепке, чтоб та принесла горшок с успокоительным отваром (еще с вечера травки были заварены — на всякий случай).

Жамиса хозяйка не пустила к дочери, и он сидел у стола, разглядывая винную лужицу. Вид у него был такой убитый, что оба стражника подсели рядом — утешить беднягу добрым словом.

— Пусть господин так-то уж не горюет, — фальшиво бодрым голосом начал толстячок. — С деньгами оно так: где потеряешь, а где и найдешь.

— Я не про деньги думаю, — безжизненно отозвался Жамис. — Каково будет Рурите вернуться в Шаугос? Ее же засмеют: жених удрал из-под венца, даже на приданое не позарился! А потом…

Он не договорил, но было ясно: а потом ей доживать век безнадежной старой девой.

— Ну, денег тоже жаль, — задумчиво промолвил бородатый стражник. — Там две стекольные мастерские с рабами, верно?

— Если б только мастерские! — Жамис побледнел, осознав грандиозность утраты. — А денег столько, что хоть третью мастерскую покупай, — это разве плохо? А драгоценности? А дом в столице — это тебе как? А имение в Лисьих Холмах — это не хочешь?

— Вообще-то хочу, — так же задумчиво протянул стражник. И тут же подобрался, глаза азартно засверкали, как вчера при игре в «радугу». — А ведь мы с господином так и не познакомились. Со вчерашнего дня под одной крышей, а имя я не назвал. Я Неркур Блестящий Коготь из Рода Уммедек. — Он голосом выделил слова «из Рода». — И если кому интересно — я не женат.

До Жамиса не сразу дошло, что хочет ему сказать надоедливый утешитель. А понял — захлопал глазами:

— А… как же… разве получится?

— Чего ж не получится? — хмыкнул Неркур. — Хозяин, тут вроде храм неподалеку?..

— Не храм, жертвенник. Рядом, в деревне, — с готовностью ответил Кринаш, который при виде отчаяния Руриты несколько смутился. — Но жрец самый настоящий. К нему со всей округи приезжают браки заключать — не в город же ради этого ехать!

— Ну, дела! — ошалело покрутил головой толстый стражник и тут же спохватился: — А я ведь тоже не женат!

— Сиди! — свысока бросил ему приятель. — Ты из Семейства, так не влезай в разговор Сыновей Рода!

— Я сейчас… — забормотал Жамис, вскочив со скамьи. — Мне проведать доченьку…

Вывести Руриту из комнаты удалось быстрее, чем ожидали постояльцы, дружно заинтересовавшиеся таким оборотом дела. То ли подействовало зелье Дагерты, то ли девушка усилием воли взяла себя в руки…

Шла бледная, но прямая, с высоко поднятой головой (Дагерта успела на скорую руку привести в порядок ее волосы и одежду).

— Деточка, — залебезил отец, — господин из Рода Уммедек делает тебе предложение…

И замер, боясь дохнуть. Его норовистая дочь запросто могла обругать жениха, повернуться, уйти — а потом всю жизнь жалеть об этом.

Почувствовав серьезность момента, хозяйка с лестницы подала реплику:

— А уж эти как иззавидуются, из Рода Зиннифер!

То ли вовремя пришлись эти слова, то ли Рурита оказалась разумнее, чем ожидал отец, но барышня вместо бурного отказа неохотно процедила сквозь зубы: