Интендант третьего ранга - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Дроздов cтр.№ 17

— Кто мог угнать «ханомаг»? — бушевал генерал. — Кто?

Немецкие офицеры молчали.

— Если господин генерал позволит… — встрял Саломатин.

Генерал глянул на него волком, но смолчал — майор Красной Армии ему не подчинялся.

— В окружающих нас лесах прячутся остатки разбитой польской армии, — как ни в чем не бывало продолжил Саломатин. — Три дня назад нашу часть обстреляли, были потери. Думаю, диверсия — их рук дело.

Немец сердито захлопал глазами и кивнул. За неимением других виноватых, поляки годились. Русская делегация вернулась к себе недовольная — не оправдалась надежда на опохмел, немцы после случившегося глядели на гостей хмуро. Прощались холодно. Командарм, садясь в машину, ругал поляков и обещал накрутить им хвост…

Два часа спустя Саломатин стоял перед ним навытяжку, и командарм орал на него, стуча по столу кулаком:

— Сукин сын! Провокатор! Из-за тебя войну могли начать! Под трибунал пойдешь! О чем ты думал?!

— О Родине думал! — ответил Саломатин…

Командарм умолк. Саломатина посадили под арест, а через пару дней в часть приехала целая делегация из офицеров и штатских, Саломатин показал им «ханомаг», рассказал о бронетранспортере все, что знал.

— Угнал бы по заданию, ходил бы с орденом! — сказал ему пожилой штатский, как было видно по всему, главный в делегации. — Но раз сам… Командарм твой лютует — с немцами поссорились. Терпи, казак! Замолвлю словечко…

Трибунала не случилось, но Саломатина разжаловали обратно в старшие лейтенанты и перевели из строевой дивизии в учебный полк — готовить новобранцев. Там он и проторчал до начала войны. Он не жалел о содеянном. В СССР каждый школьник знал: война с фашистской Германией неизбежна. Саломатин считал, что сделал нужное дело. Родина не отблагодарила — ладно! Могли и расстрелять под горячую руку. В душе он надеялся, что рисковал не зря: наши инженеры быстро создадут оружие, подобное «ханомагу». Сейчас не тридцатые годы, новая техника идет в войска потоком. Вздумай немцы напасть на СССР, их встретят на границе тысячи бронированных машин, ослепят огнем, раздавят гусеницами и погонят до самого Берлина! Возможно, тогда о нем вспомнят. Ордена ему не надо, вернули бы батальон!

По злой насмешке судьбы, батальон ему вернули немцы. После огромных потерь в приграничных боях Красная Армия спешно формировала новые полки и дивизии. Опытных командиров не хватало, а Саломатин успел повоевать, если, конечно, считать освободительный поход в Западную Белоруссию войной.

— Покажешь себя в бою — вернут звание, как дали батальон, — сказал ему комдив. — Сам похлопочу!

Вот Саломатин и показал… Немцы разгромили батальон в считаные минуты. Со слов попавших в плен солдат Саломатин ясно представлял, что произошло в тот день. После его ранения командование пытался взять на себя Брагин, но и его ранило. Пожилой солдат-обозник погрузил интенданта в телегу и увез. Оставшийся без управления батальон превратился в толпу. Многие пытались бежать, но немцы огнем орудий отсекли беглецов от леса, а затем спокойно перестреляли и раздавили гусеницами тех, кто пытался сопротивляться. Если кто и спасся в лесу, то благодаря артиллеристам, которые стреляли до последнего…

Пронзительно заскрипели ворота мехдвора, и Саломатин удивленно поднял голову — до полудня еще далеко. Но это была не телега со свеклой. Вошли десятка два немецких солдат во главе с лейтенантом. Офицер, сердито крича, заставил пленных выстроиться у забора. Саломатина и еще двух доходяг, которые не могли стоять, подтащили и прислонили к теплым доскам. Закончив построение, немцы взяли бойцов на прицел.

«Расстреляют! — понял Саломатин. — Ну и правильно! Что мучиться…»

Похоже, и остальные пленные думали так же: никто не дернулся, не закричал. Стояли, хмуро поглядывая в нацеленные в них дула винтовок. Но немцы не стреляли. Появились два немецких офицера. Один, худой и высокий, был одет в обычную форму, другой, маленький и круглый, — в черную. Немцев сопровождал штатский. Этот одет был по-нашему: в черные галифе, заправленные в сапоги, пиджак и рубашку с галстуком. Высокий, крепко сбитый, самоуверенный. Офицеры и штатский стали напротив пленных. Немцы заложили руки за спину, русский оставил их по швам.

— Стоять тихо и слушать господина коменданта! — выкрикнул русский, и Саломатин сразу понял — гнида! Предатель… «Гнида» поклонилась высокому немцу, тот в ответ небрежно кивнул.

— Немецкое командование отправляет вас на сельскохозяйственные работы, — стал переводить русский лающую речь немца. — Вы поступаете в распоряжение уполномоченного по заготовкам господина Кернера, то есть меня, — уточнил «гнида». — Все обязаны беспрекословно повиноваться и выполнять мои распоряжения. Понятно?

Строй молчал.

— Добавлю, — выступил вперед кругленький эсэсовец. Он говорил по-русски с сильным акцентом. — Уполномоченному Кернеру и его людям даны самые широкие полномочия в обращении с пленными красноармейцами и командирами. Вплоть до расстрела.

Кернер приосанился и выступил вперед.

— Будете хорошо работать, получите хорошее питание, — сказал он небрежно. — Это в ваших же интересах. Не то сдохнете здесь — и все дела. Ясно?

Ему никто не ответил, и «гнида» посмотрел на коменданта. Тот кивнул. Уполномоченный повернулся к воротам и сделал знак. Во двор въехала телега, груженная большими бидонами и корзинами. Телегу сопровождали хмурые дядьки с белыми повязками на рукавах полотняных рубах. На плече у каждого висела винтовка.

— Нам предстоит долгий путь, поэтому всех покормят, — сказал уполномоченный. — По прибытии на место накормят еще. Это аванс…

Последние слова Кернера потонули в гуле голосов. Пленные, увидевшие корзины и услыхавшие про еду, не смогли сдержаться. Гул нарастал, строй стал колебаться. Кернер сдернул с плеча ближайшего дядьки винтовку, передернул затвор и выстрелил в воздух. Во дворе мгновенно затихло.

— Смирно стоять! — зло крикнул «гнида», потрясая винтовкой. — Всех накормим. Кто не подчинится — застрелю! Ясно?

Ему не ответили, но строй выровнялся. Двое дядек подтащили корзину, там лежали толстые ломти хлеба. Хлеба бойцы Саломатина не видели уже месяц, при виде его строй дрогнул, но тут же застыл под бешеным взглядом уполномоченного. Дядьки молча совали в руки каждому по ломтю, бойцы тут же впивались зубами в душистую черную мякоть. Торопливо набивали рот в надежде получить еще, когда корзину понесут обратно, давились, кашляли. Другие дядьки в ответ на это черпали из бидона кружками, давали запить.

— Вы даете им молоко? — изумился эсэсовец, заглянув в бидон. Он перешел на немецкий.

— Это обрат, — пояснил Кернер тоже на немецком, — получается при отделении сливок из молока. Обычно его дают телятам, но у нас нет столько молодняка, выливаем. Хотите попробовать?

Эсэсовец засмеялся и покачал головой.

— Однако вы хорошо их кормите, — заметил он, когда дядьки сняли вторую корзину с воза.