Будь здоров - читать онлайн книгу. Автор: Виталий Башун cтр.№ 28

Свента не вошла, а просто влетела в комнату, чуть не сбив меня с ног. Она была одета в теплый плащ с капюшоном поверх длинного платья и теплые высокие ботинки на шнуровке. Видимо, прямо с улицы, сделал я вывод, проявив свои немалые таланты в области построения индуктивных и дедуктивных умозаключений.

— Ой! — воскликнула она, затем внимательно всмотрелась в мою чисто отмытую особу с мокрыми волосами, заметила в руках полотенце, и в глазах у нее знакомо запрыгали демонята. — Ты меня с полотенцем встречаешь? Ах! Я так счастлива! Прям вся пылаю!

Она, как в водевиле, прижала одну руку к сердцу, другую тыльной стороной ладони ко лбу, изобразив сцену: «Девушке признались в любви».

Здесь следует пояснить, в чем юмор ситуации. В селах окрест Маринаро существует такой обычай. Юноша идет свататься к невесте в дом, держа в руках полотенце. Войдя в дом, он передает это полотенце одному из родителей, все равно кому, но чаще всего отцу невесты. Тот, держа сей кусок ткани на вытянутых руках, предлагает молодым взяться за противоположные края. После чего с силой дергает, пытаясь вырвать из рук жениха и невесты. Если ему это не удается, быть свадьбе — любовь взаимна и крепка. Если же кто-то не удержал свой край, случайно или намеренно, свадьбе не бывать. Вот так.

Свента не закрыла за собою дверь, и теперь в проеме нарисовались четыре знакомые физиономии ее боевой пятерки. В поисках лучшего обзора эти личности буквально лезли друг на друга. Один даже чуть не лег на пол между ногами своих товарищей.

Ну что ты будешь делать с этой артисткой? Только подыгрывать ей.

— О любимая! Как ты могла подумать, что эта грязная мокрая тряпка и есть свадебное полотенце?! — вновь подражая маринаровскому трагику, взвыл я и театральным жестом отправил полотенце в полет… в сторону кровати. Не хотелось пачкать хорошую вещь. — Я знаю, ты ночами не спишь, мечтая выйти за меня замуж, но потерпи еще годик-другой, пока мои мастерицы не соткут полотенце, достойное твоей красоты!

— Ну хорошо, — голосом пай-девочки ответила Свента. — Я потерплю еще годик, другой, третий… — И, выйдя из образа счастливой невесты, в обычном своем стиле огорошила: — Я, собственно, по делу. Через два часа мы отправляемся в Сербано. Кареты заказаны, прислуга нанята.

— К-какие кареты? К-какая прислуга? — заикаясь от удивления, забормотал я. — Дилижанс завтра. Я только-только за билетами собрался.

— Ты, может быть, еще босиком пойдешь? С торбочкой, кривой палкой и связкой новых сапог за плечами? Хм, странник… В общем, я все уже организовала. Едем на практику все вместе. Моя боевая пятерка. — Она махнула рукой в сторону двери, откуда энергично закивали. — Пять человек. Плюс ты и эта ваша девчонка. Семь человек. Ребята в одну карету, ты, я и девушка — в другую, прислуга — в фуру с багажом.

— Ты что, целый обоз наняла?

— А стоит ли мелочиться? В дилижансе я давиться не буду. Хочу останавливаться там, где пожелаю, а не там, где положено, и на столько, на сколько мне надо. Филин, хватит вопросов, собирайся. Кареты скоро подъедут.

— А…

— Ребята помогут тебе собраться. Девушка твоя уже пакует платья, в которых будет тебя обольщать.

— Она не моя.

— А чего ж так? Вроде фигурка ничего, личико миленькое и глазки тебе вчера строила.

— Отцепись. Не помню я про глазки. Ты лучше скажи, кому пришла светлая мысль все убрать сразу после праздника? Богами клянусь, расцеловал бы.

— Ты что же, не помнишь? Ах, какая досада! — грустно сказала Свента.

Парни с удобством, как в театре, расположились в комнате и с интересом прислушивались к нашему разговору.

— Что случилось? — встревожился я.

— Досадно, что я с детства не тренировалась в уборке стола. Но прислугу надо же было чем-то занять. — Потом рассмеялась как ни в чем не бывало: — Да ты это был, Филин, ты! Можешь расцеловаться с собой, а мы с ребятами посмотрим, как у тебя это получится.

Во как. И что только в голову не придет под хорошее вино… Хоть записывай за собой. А расцеловать себя не проблема. Я прошел в душевую, снял зеркало, висевшее над раковиной, торжественно внес его в комнату и с подобающими словами: «Умница, Филин», — чмок-чмок-чмок… тьфу! — на пятно мыльного раствора попал — выполнил свое обещание. Хохот всей боевой пятерки подтвердил, что спектакль удался. Один из парней даже предложил мне ехать с ними, чтобы нескучно было в дороге. На что Свента категорически возразила:

— Нет, ребята. Ему же целый диван надо! Не поместитесь.

Через полтора часа я погрузил свой невеликий багаж в фуру, сам сел в карету, где уже расположились Кламира и Свента, и мы отправились в путь.

Лучше бы я встал пораньше, на рассвете. Взял бы вещи и тут же уехал. Пусть с пересадками, но только не в карете Свенты. Оказывается, она загодя узнала от Сена, где найти моего наставника по самообороне, вызнала у него, какие приемы я должен изучать дальше, получила советы и рекомендации по тренировке и в пути стала меня гонять. Час утром перед завтраком, час перед обедом, для чего специально делалась остановка, и полтора-два часа перед ужином. Хорошо, что я на всякий случай (хотя Свенту «всяким случаем» не назовешь — очень предусмотрительная особа) прихватил с собой набор зелий, приготовленных для меня учителем Лабриано. После первых занятий по самообороне я, наверное, не встал бы вовсе от болей во всем теле, если бы не эти зелья. Там было что-то укрепляющее суставы и связки, питающее, тонизирующее и еще куча компонентов. Все их я знал, за исключением внедренного узора. А в нем-то и заключалась львиная доля эффективности настоев. Но мне должно хватить… наверное.

Кроме этого, господин Лабриано тоже не оставил меня без внимания и нагрузил тренировками. Он уж давно стал для меня больше, чем наставником. Учителем я считаю человека, который не только передает тебе знания по предмету, но и делится житейским опытом, помогая понять жизнь во всем ее многообразии. Таким для меня давно уже стал дедушка Лил, а теперь и целитель Лабриано.

Я продолжал тренировки. Тянул две нити и пытался тянуть третью. К концу практики это обязано было у меня получиться — такую цель я себе поставил. Тренировался в построении боевых узоров. В том числе и «ежа» не забывал. Модифицированный вариант с разрывными иглами я уже строил за минуту и, помимо этого, увлекшись, похоже, еще больше модернизировал его. Хотя может быть, это придумали уже давно, но я добился того, что «еж» по моему указанию прошивал своими иголками не весь круг, а только заданный сектор. Сами представляете, как я этому обрадовался. Если враг впереди, а друзья сзади, применять «еж» было нельзя. Друзья могли пострадать больше, чем враги. Теперь же совсем другое дело, и плотность пучка иголок на порядок возрастала при этом. Копье, секира и булава также не остались без внимания. Я эти узоры строил менее чем за минуту, но продолжал, как и обещал учителю, тренироваться дальше. Однако самой напряженной была тренировка в одновременном построении любого узора, не отключаясь от реальности. Если раньше я полностью погружался в серебристый туман, отрешаясь от мира, то теперь уже мог, пока сквозь туман, видеть реальные объекты. С каждым разом туман становился все прозрачнее и прозрачнее. Я даже стал смутно различать на расстоянии десять — пятнадцать метров магические узоры, внедренные в амулеты других людей.