Трудно быть ангелом - читать онлайн книгу. Автор: Анна Шехова cтр.№ 59

– Рано обрадовалась! Других развлечений не предвидится! Так что уходи и спи себе дальше!

– А мне в лом!

Вот так всегда с ней. Ей, видите ли, в лом – и это единственная причина, по которой Пофигистка может забить на все, что угодно, начиная от лекции и заканчивая свиданием. Не в настроении – и пусть весь мир подождет.

Помнится, наша школьная учительница по математике все пять лет, что я у нее училась, говорила моей маме на каждом классном собрании: «Ваша дочь при желании могла бы иметь по математике отлично! Но она же не хочет!» Да, не хотела. В гробу я видела эту нудную математику. Четыре – более чем достаточно для душевного спокойствия родителей. А мне и вовсе все равно. Я уже тогда знала, что буду писать, и ничего больше. Правда, моя мама так и не могла постигнуть сути пофигистической философии. Ей не верилось, что можно учиться на «четыре», если способностей хватает на «пять». Так что ей пришлось смириться с мыслью, что в столь важной науке, как математика, я просто не соображаю. Пять лет она прожила с этим успокаивающим убеждением. А потом грянули выпускные экзамены, и она, обеспокоенная качеством моего аттестата, договорилась с репетитором, лучшим педагогом в нашей школе. Татьяна Васильевна была строгой седовласой дамой, носила классические очки в роговой оправе и тяжелый узел волос. На первом занятии она дала мне тесты – задания с прошлогодних выпускных экзаменов. Проверяя результаты, посмотрела на меня поверх очков и несколько растерянно сказала:

– Но твоя мама сказала, что ты не знаешь математики!

А я знала. Просто в лом было делать домашние задания.

Не интересно.

– А уж мама-то как удивилась – еще больше Татьяны Васильевны! – Пофигистка усмехнулась. – Она же уверена была, что в математике я – дуб-дубом.

– Ладно уж, оставайся, – общие воспоминания смягчили меня. – Но не рассчитывай, что я поведусь на твои провокации. Я так долго лелеяла и воспитывала свою женственность, на которую ты постоянно забивала, что не хочу сейчас лишаться результатов.

– Ох, ну не будь дурой! – простонала она. – Никуда твоя женственность уже не денется! Только… сестренка, а тебе не кажется, что ты слишком оторвалась от земли? И что неплохо бы тебе наконец заземлиться?

– Вот уж от тебя этого не ожидала! Призываешь меня, как эти старые крашеные дуры, вернуться с небес на землю?!

– Вот уже на что не рассчитываю! Ты же Ангел! Ты всегда будешь витать в облаках. По крайней мере, до тех пор, пока способна делать глупости, а я надеюсь, этот навык ты все-таки не утратишь. Хотя, заметим, это не мешает тебе заколачивать неплохие деньги. Я вообще удивляюсь тем идиотам, которые считают тебя неземным существом. Лично я никогда не дала бы тебе это прозвище. Ну какой же ты Ангел? У тебя же все по полочкам, все просчитано-рассчитано, расфасовано по бутылочкам, да еще и этикетки наклеены! Тьфу! Аж противно!

Пофигистка скривилась.

– Раз противно, то вали отсюда! – заорала я. – Нашлась, блин, проповедница! Еще в холодности меня упрекни! Скажи, что я не женщина, что у меня вообще либидо нет! Достали вы меня! Если я не кричу о своих чувствах на каждом углу – это не означает, что их нет!

– А вот это мне нравится! – с удовлетворением заметила она. – Это уже почти заземление. Живенько так!

– Какое еще, на фиг, заземление? – угрюмо спросила я, чувствуя, как моя ангельская шкурка трещит по швам в угоду этой сероглазой хитрюге.

– Ногами на землю встань, – приказала она. – Так, чтобы чувствовать ее. А то ты все время на каблуках, да на каблуках. Фифа нашлась! Видела я, как ты на каблуках дефилируешь, кажется, что вот-вот рухнешь. Тебя из стороны в сторону качает. Никакой устойчивости. А нет устойчивости – вот ты и мечешься. Все время ищешь того, на чьем плече повиснуть можно, да еще сопли вытереть.

– Будто все мои проблемы из-за того, что я хожу на каблуках!

– Нет. Это так – маленькое наблюдение по старой дружбе. А все твои проблемы – от неустойчивости. Почву ты потеряла.

– Это я и без тебя знаю.

– Не-а, не знаешь. Ты думаешь, что ее кто-то у тебя из-под ног выбил. Не будем называть имен, потому что слоненок нам всем известен. А на самом деле никто у тебя почву не выбивал. Ты ее сама потеряла. Вот сейчас только находишь понемногу. – Пофигистка кивнула на мои босые ноги, покрытые слоем мирной серой пыли.

Мы обе помолчали. Я – пытаясь осмыслить сказанное. Она – наслаждаясь видом и очередной травинкой, качающейся между тонкими сухими губами.

– Просто я сейчас не представляю жизни без него. И с ним тоже, – наконец выдавила я признание, чувствуя почему-то стыд.

– Бывает, – легко отозвалась она. – Бывает и проходит.

– Откуда тебе знать? – скептически спросила я.

– А ты виделась с Вовкой? – ответила она вопросом на вопрос. Повернула лицо в мою сторону, серые глаза смотрят то ли грустно, то ли ехидно – не разберешь. Удивительные глаза – цвета неба, угрожающего снегом. Весенние. И сама лежит на камнях, подставив солнцу голый бок, уже загорелый, конечно. Длинная, изящная, крутобедрая.

– Видела, – чуть помедлив, кивнула я.

– Ну и как?

– Грустно. Грустно смотреть на то, во что он себе превратил.

Пофигистка пристально посмотрела на меня и скривила губы. Я и сама поняла вопрос – ну, что, Ангел, ты по-прежнему желаешь этого мужчину так же, как двенадцать лет назад, когда он был для тебя Гуру и Учителем, и Возлюбленным?

– Небось, по-прежнему убиваешься, что не стала для него единственной, – ехидно усмехнулась она. – Кстати, думаю, сейчас у тебя есть все шансы!

– Упаси бог! – Я так поспешно воскликнула, что Пофигистка расхохоталась.

– Что, уже не любится и не хочется?

– Ничего не осталось. Только жалость и отголоски прежней приязни.

– А когда-то, помнишь, ты считала его главным мужчиной своей жизни?

– Целых три года…

– Пока я не включилась в дело и не наполнила твою голову ветром.

– А потом их было уже трое… И я ни от кого ничего не ждала – ничего больше, чем каждый мог дать. И прекрасно себя чувствовала и с каждым из них, и в одиночку.

– Веселый период, кстати, был, – подмигнула Пофигистка. – Не хочешь повторить?

И вдруг она сложила губы трубочкой и тонко свистнула, бросив на меня ехидный взгляд.

– Убей меня бог из рогатки! А ты ведь не страдаешь, мать! Вот так финт ушами! Признайся же – не страдаешь!

Я прислушалась к себе, для верности даже коснулась кончиками пальцев груди, где уже несколько месяцев сидела надсадно ноющая заноза.

– Нет, не страдаю уже, – с удивлением призналась я. – Сейчас вроде бы нет…

Пофигистка кивнула, смешно раздула щеки, словно набрала в рот воды, и вытаращила глаза. Она всегда обожала корчить рожи.