Дом потерянных душ - читать онлайн книгу. Автор: Ф. Дж. Коттэм cтр.№ 79

Поднявшись по ступеням, он обнаружил, что стоит у дверей один. Впрочем, это уже не имело значения. Отступать было поздно. Пол толкнул створку, однако на этот раз дверь оказалась запертой. Он постучал молоточком, и ему тут же открыли. На пороге возникла фигура человека в ливрее.

Верхняя часть черепа над разложившимся лицом лакея была словно собрана из пластин неумелыми детскими руками. Кое-где на костях виднелись застарелые пятна мозгового вещества. Из-за спины дворецкого, из глубины дома до Ситона доносились обрывки музыки и приглушенный смех. В руках слуга держал накрытый крышкой поднос.

— Привет, Джузеппе, — кивнул ему Ситон.

Дворецкий сделал приглашающий жест, затем доверительно наклонился к вошедшему. Изо рта у него несло запахом тления, а грубый чикагский акцент резал слух, как ржавая пила.

— Должен предупредить вас, сэр, что мистер Грэб сегодня неумерен в питье.

Джузеппе кивнул пробитой головой в сторону лестницы. Ситон заставил себя проследить за его взглядом. Устланная пушистым ковром лестница уже через семь-восемь ступеней проваливалась во мрак. Интерьер претерпел и другие изменения. Вестибюль был превращен в некое подобие бального зала За столами у дальней стены сидели нарядно одетые гости, явно заинтригованные происходящим.

— Сейчас он настроен вполне миролюбиво, — продолжил Джузеппе, — но мы-то знаем, как легко вывести из себя мистера Грэба.

Ситон все гадал, что же лежит у него под крышкой на подносе.

— Если вы будете так любезны и пройдете со мной, сэр, я с удовольствием возьму на себя смелость устроить вам встречу с одним дорогим для вас человеком.

Ситон двинулся за мертвым дворецким, пробиравшимся среди столов. Он старался не смотреть на лица гостей. Такие же безжизненные, как и у слуги Фишера, они взирали на него с безучастным любопытством. Наконец Ситон в сопровождении Джузеппе вышел в длинный коридор со множеством одинаковых дверей. Из-под одной из них слабой полоской пробивался свет. В коридоре Ситон снова услышал музыку. Хриплые заедающие аккорды, воспроизводимые ржавой граммофонной иглой. Это была композиция Джона Леннона «Imagine», исполняемая густым баритоном под аккомпанемент расстроенного пианино. Ситону давали понять, что Николас Мейсон уже в доме.

Джузеппе открыл перед ним дверь и отступил в сторону. Люсинда Грей оторвалась от швейной машинки, за которой сидела. На ее некогда прекрасном лице было написано изумление. Бледную наготу прикрывали лишь нижняя юбка и лифчик. Люсинда что-то строчила, мерно нажимая на педаль старой машинки, и Ситон видел, как ходит вверх-вниз ее коленный сустав, торчащий из-под разорванной плоти полусгнившей ноги.

— Я выйду в зал сразу, как закончу платье, — сообщила она.

Ее ровный голосок со знакомым северным акцентом ножом вонзился в сердце Ситона. Он не увидел ни ткани под машинной иглой, ни катушки с ниткой на штырьке.

— О Люсинда! — только и смог сказать Пол.

Он вдруг почувствовал, что весь дрожит. Ситон не был готов к такому зрелищу. Он давным-давно отправил Люсинду Грей в тот заветный уголок памяти, где солнце вечно ласкало ее сияющую кожу и где она всегда оставалась молодой и прекрасной. Не может быть, чтобы Люсинда уже закончила свой земной путь. Только не она! Пол застонал:

— Зачем тебе было умирать?

— Умирать легко, — сказала она. — А вот жизнь — слишком уж сложная штука. Помнишь тот вечер, когда ты не смог прийти на открытие бара, стены которого расписывал Дэвид Холидей?

Пол кивнул. Ему показалось, что в углу комнаты кто-то прячется. Ну и пусть. Сейчас ему важнее всего была Люсинда.

— В тот вечер, Пол, мы из бара с росписями Дэвида перебрались в «Табу». И там я впервые попробовала героин. Настроение у меня было поганое, так как ты не пришел, а у кого-то в «Табу» была с собой доза. Я решила попробовать разок. И все разочарования вдруг куда-то улетучились. Мне казалось, будто я плыву по воздуху.

И тут он вспомнил. Он встретил ее по дороге домой. Он нес тогда в кармане дневник Пандоры. Люсинда как раз вышла из-за угла на Ламбет-Хай-стрит, и ему показалось, будто она плывет по воздуху.

— Я, как и ты, отправилась в Нью-Йорк. Не могла больше переносить этот Лондон. Но там мое поганое настроение стало еще хуже, а героина было навалом. Он избавлял меня от страданий. И стоил совсем недорого…

— О Люсинда!

— Тебе никогда не приходило в голову, почему мы больше так ни разу и не встретились? Даже случайно? Не думаю, что ты мог мне помочь. Хочу сказать, что ты ведь и не пытался. Но передозировка была случайной.

Люсинда нахмурилась. Ее глаза под мертвыми прядями челки еще хранили следы былой, навеки утраченной зелени, а стрижка-боб, некогда шелковистая на ощупь, превратилась в жесткий парик.

— По крайней мере, мне так кажется.

Из угла вышла какая-то фигура. Ситон уже догадался, что это Патрик. Он думал, что готов к встрече с братом, но уже через мгновение понял, что ошибся. Едва взглянув на его скорбное разложившееся лицо, Пол зарыдал. Ему так не хватало Патрика. Лакей Фишера тактично кашлянул:

— Сэр?

Джузеппе снял с подноса крышку. Там лежал револьвер. Старая модель марки «Уэбли», поцарапанная шрапнелью. К стволу были приделаны новая рукоять и никелированный магазин. Курок был взведен, а в магазине лежал один патрон.

— Что тогда случилось, Патрик?

— Трудно сказать.

В груди Патрика что-то неприятно булькало. Он кашлянул, распространив вокруг запах сырости.

— Я не всплыл, — сообщил он. — Мне показалось, что так легче.

«Как все просто», — подумал Пол, машинально нащупывая рукоять револьвера на подносе, услужливо поднесенном ему слугой Фишера. Иногда жизнь действительно невыносима. Он услышал, как баритон усмехнулся и сменил тональность.

— Вам было бы лучше тоже с этим покончить, сэр, — произнес Джузеппе.

Люсинда и Патрик молча смотрели на Пола.

— Настроение у мистера Грэба в любую минуту может испортиться. И что тогда с нами будет?

И правда, что? Ситон взял револьвер с подноса. Тяжесть металла в руке внушала уверенность. Он сунул ствол себе в рот. Это казалось вполне естественным.

— Очень хорошо, сэр.

Он будет спутником Люсинды на балу. Патрик тоже пойдет с ними. Они повеселятся, совсем как в былые времена. Они повеселятся, и у него снова появится то чувство, воспоминания о котором Пол бережно хранил уже много лет. Все будет как в старые добрые времена. Они выпьют «Ламбруско» на крыше школы Святого Мартина. Будут и теннис в парке, и пикники. Пол уже ощущал, как спину приятно греет солнце, а сам он сидит на скамейке под цветущей вишней и вдыхает ее полузабытый аромат. Его палец лег на курок, Ситон закрыл глаза.

«Imagine» вдруг зазвучала просто оглушительно. Кто-то с силой вышиб револьвер у него из руки. «Уэбли» отлетел на пол, и выстрел грохотом отдался в голове Ситона. Он поморгал. Перед ним стоял Мейсон. Лицо Николаса, одетого в пятнистую защитную форму, было разрисовано камуфляжной краской, а пояс и грудь обмотаны патронными лентами. Ситон огляделся. Они оба находились в вестибюле заброшенного дома. Лестница за спиной Мейсона была грязной и полуразрушенной. Свет в доме не горел. Не светила и луна за окнами, где не переставая шел дождь. Ситон слышал, как яростно хлещут по стеклам его косые струи. Он успел разглядеть лишь то, что вырывал из темноты яркий луч фонарика Мейсона. Николас с силой хлопнул его по плечу: