Там, где хочешь - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Кудесова cтр.№ 61

— Ноэль, я согласна только на настоящее.

Улыбка медленно растаяла:

— Я тоже.

Ноэль попросил пианиста уступить рояль, и, как тогда, тысячу лет назад, зазвучала «Лунная соната». Пара за соседним столиком перестала есть и слушала.

Как непохож он был на Корто.

После поехали в «Бертийон» на остров Сен-Луи, мороженое есть.

Ночью оказались у отеля «Трех Ступенек» в Везинэ. «Домой не привел», — подумала Марина, и ей как-то не по себе стало.

— Здесь тебя никто не будет беспокоить.

Знакомая комната с длинным столом светлого дерева. Утро, жалюзи опущены, но она знает: за ними — балкон с кадками/деревцами, дворик с фонтанчиком. Жаль, что нельзя заглянуть в будущее. Тогда, стоя на балконе, думала ли она, что войдет в эту комнату, держа в руках ноутбук, поскольку у нее вдруг не станет своего дома? Нет, хорошо, что в будущее нельзя заглянуть.

Ноэль потянул за веревку, жалюзи взлетели.

— Кофе тебе принести?

Неужели в ее жизни больше не будет безразличия? Она села в кресло во главе стола, включила ноутбук. Здесь по-прежнему лежали два детских рисунка.

Тишина. Слышно, как иногда кто-то заходит к Ноэлю. У него пустой холодный кабинет по соседству: компьютер, два стола, заваленных бумагами, прошлогодний календарь на стене с японками в национальных костюмах.

Стук в дверь. Худая женщина лет сорока пяти, с большой родинкой на щеке, держит поднос: чашечка на блюдце и большой — даже с виду душистый — круассан.

— Здравствуйте, Марина. Меня зовут Элизабет, я секретарь Ноэля.

И сразу врывается Ноэль:

— Вы уже познакомились? Тебе же нужен Интернет?

Опустился на корточки у стола, принялся кабель подбирать. Элизабет поулыбалась и выскользнула за дверь, чирикнув:

— Ноэль, Корбо будет звонить через пять минут.

Смешно: “corbeau” в переводе с французского — «ворон».

— Этот «ворон» мне скоро глаза выклюет, — Ноэль выпрямился. — Тупой клиент, без конца названивает. — Воткнул кабель в ноутбук. — Заметила, как Элизабет на тебя смотрела?

— Н-нет.

— Оценивающе. Она за меня боится после истории с матерью Клелии — как бы опять кто вокруг пальца не обвел. — Бросил взгляд на дверь. — Вообще-то, она в меня влюблена, я еле разрулил ситуацию…

— Сказал, что на работе романы не крутишь?

— Именно. Она на десять лет старше, ей за полтинник, хотя не скажешь. Ну и… — сделал неопределенный жест вокруг лица. — Зато работник хороший, и ты на нее можешь рассчитывать.

— Я?

— Да. Ты со мной, а ради меня она на многое пойдет.

Заглянула Элизабет.

— Корбо звонит.

— Кар! Карр! — прокричала Марина в закрывающуюся за Ноэлем дверь. Он вернулся и поцеловал ее в шею.

Интернет работал. В почтовом ящике ждало письмо от Дениса. Тяжеленькое.

Ни строчки, только — фотографии. Марина открывала их и узнавала. Забытые фотографии. На всех была она, она одна. Разная. Красивая, некрасивая, сонная, веселая, плачущая, лохматая; на кровати, за компьютером; в кемпинге выглядывающая из палатки, в кафе за чашкой шоколада, на долгой лестнице Монмартра; показывающая язык, верхом на свинье Марго; с телефоном в руке; в сарагосской забегаловке, где были отвратительные сэндвичи, у бассейна в марокканском отеле, где они здорово отравились местной водой, в деревушке в Оверни, где она сидит, улыбаясь, с бидоном молока и роскошными молочными усами…

Не досмотрела, схватилась за телефон.

Слышал, как захлопнулся лифт, — она будто на работу ушла. И — ушат холодной воды: не на работу! Ей даже не позвонишь — она… с этим. Такая ненависть взяла. Плеснуть бы ему в морду серной кислотой — да за решетку неохота. В ванной на двери — ее салатовая ночнушка… сорвал, отнес в комнату, забросил в шкаф с глаз долой. Шелковая, скользнула в угол, сжалась — ну как живая, ей-богу. Сам бы сейчас забился куда, заткнул уши — ее нет не потому, что она на работе и вернется в восемь утра. Ее нет, потому что ушла, потому что ее больше никогда здесь не будет.

Выключил свет, лег на кровать. Как хотелось ей позвонить! Как безумно хотелось ей позвонить… А еще хотелось бы слез, но они не шли. Ведь уже воображал, что представится ей случай… Не удерживал ее, а теперь лежи и считай до десяти, как на ринге — проиграл, не встанешь. Себе проиграл. Это и называют дном отчаяния? Позвонить бы хоть кому-нибудь, да некому.

У нее на столе, куда бумаг накидал, завоевывая ее пространство, стоял глиняный одноухий осел, которого она из России привезла. Встал, взял осла, огляделся — куда убрать. Свет луны падал на стену, где висел ее рисунок: черепичные крыши домов до горизонта, и на них — толстые, худые, рыжие, черные, полосатые коты. «Коты от пыли уже чихают», — как-то сказала. Ее картинки по стенам… Открыть шкаф — ее джинсы-кофты-туфли. Марго, плюшевая свинья, — тут же, у кровати. Она здесь повсюду, Марина. Она тут, и ее нет. Есть отчего свихнуться. Сунул осла под бумаги на столе, опять лег. На ее место. Отсюда луну видать. Выключить бы мозги, заснуть — но рано, только десять. Повернулся — и нащупал что-то возле подушки. Забыла ipod. Сунул в уши: там была эта ее Далида, истеричка, два раза травившаяся, один успешно. Но сейчас не раздражала Далида — сильный голос, немногие переплюнут. Это была Маринкина музыка, и ее хотелось слушать. Потому что здесь слушать было уже некого.

Прошло четверть часа, наверно. И после «Пароле, пароле» всплыло знакомое и как будто новое: «…Без тебя я как ребенок в спальне детского приюта. Моя жизнь обрывается, едва ты ступаешь за порог; и кровать оборачивается платформой твоего уходящего поезда. Я болен, я так болен — как вечерами, когда мать шла прочь из дома, оставляя меня наедине с моим отчаянием. Я пью по ночам, но виски пресно, и на всех кораблях реет твой флаг, я не знаю, куда бежать, ты повсюду… Я болен, я так болен…»

Прослушал три раза. Со слезами ушло что-то, заснул, не раздеваясь.

Утром — как с похмелья. Сперва не понял, почему постель не расстелена. И нахлынуло. Как лезвие — в живот: кончено. Надо вставать и жить. А это последнее, на что есть желание. И правда — болен.

На сей раз слезы пошли легко, дорожка протоптана. Кого стесняться? Один здесь. Один! Достал из шкафа салатовую ночнушку, повесил в ванной на прежнее место.

Из-под бумаг вынул осла. Свинью Марго на кровать посадил.

И лишь после включил чайник и компьютер.

Попытался «Монд» почитать: социалисты выдвинули кандидатом в президенты Сеголен Руаяль. Каким это показалось далеким. И ненужным.

Стал перебирать фотографии — они в компьютере по папкам. “France2004” — два года назад две тысячи километров накрутили; “Maroc”; “Zaragoza”; “Margo”; “U_Vorobushka”; “Shkola”; “S_Matthieu”; “Tortilly”; “Den_rojdenia_Ksenki”… Отбирал только те, на которых была она.