Медведки - читать онлайн книгу. Автор: Мария Галина cтр.№ 19

– И еще кострища. Собственно, мусорные кучи, кострища и могильники и составляют память человечества. И радость археолога.

– А вы чем занимаетесь, – спросил я, чтобы проявить интерес, – кострищами или мусорными кучами?

Получилось немножко неловко. Он мне нравился, а если человек мне нравится, я чувствую себя скованно. И от напряжения бываю бестактен.

– Кострищами, – сказал он, – в своем роде. Кострами веры. Пожарами духа. Еще один неотъемлемый спутник человечества, да?

– Храмы?

– Да. Храмы. Святилища. Здесь были странные верования, вы знаете? Они поклонялись Гекате. Страшной змееногой богине. Святилища, алтари. Изображения на ритонах. Жертвенники. Ей и ее сыну.

– Сыну? Я не помню, чтобы у нее были дети. В смысле, которым поклонялись.

– Один был. – Ему было интересно рассказывать о своей работе. А я о своей не мог никому рассказать. – Вы в жизни не угадаете, как его звали.

– Как? – спросил я равнодушно.

– Ахилл.

– Ахилл вроде сын Пелея и Фетиды, нет? Мирмидонянин.

– С вами приятно разговаривать, – сказал он, – теперь мало кто способен с первой попытки выговорить слово «мирмидонянин». Не говоря уже о том, что мало кто это слово вообще знает.

– Как же не знать? Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына. Он бесился, потому что военной добычей его обделили при дележке. В частности бабой. Вообще неприятный тип. Но сын Пелея, там точно сказано.

– Это позднейшая трансформация образа. Очеловечивание. Вы ведь Хоммеля не читали, нет? Захарову?

– Нет, – честно сказал я.

– Собственно, статья, которую я пишу, называется «Ахилл в Северном Причерноморье. Хтоническая сущность и варианты генеалогии». Ахилл на самом деле был сыном Гекаты и богом мертвых. Да еще с морскими функциями. Ему поклонялись приморские поселения. А если учесть, что тогда почти все поселения были приморские... Старались задобрить, приносили в жертву девственниц. Особенно царской крови. Царской – это высший шик. Помните Андромеду, нубийскую принцессу? И кому ее отдали? Страшное божество, скорее всего, вообще не антропоморфное.

– Чудовище?

– Да. Чудовище, выходящее из моря.

– Почти Ктулху, – сказал я.

– Кто?

– Ктулху, ну, Древний...

– А! Интернет-фольклор? Нет, этот настоящий. То есть настоящий древний. Здесь неподалеку располагался вход в Аид, ну это вы знаете. Одиссей плавал сюда специально, чтобы спуститься в Аид. А ключ от входа был у Гекаты. Она его выпускала, своего сына, а потом, когда нагуляется, звала обратно.

– Хорошо, что она больше так не делает.

– Кто вам сказал? Все эти морские змеи... Здесь еще тридцать лет назад регистрировались наблюдения морских змеев, знаете? А если это он? Выплывал, искал своих адептов... возможно, помнил, что когда-то ему приносили жертву!

Может, предложить ему чаю? Но тогда он спросит – а почему я не пью чаю. Неловко получится.

– Вы говорите так, как будто он на самом деле существует.

– Реальность – странная штука. То, что порождено нашим воображением, оно ведь не исчезает. Продолжает функционировать само по себе. Сейчас вот как раз время Гекаты.

– В смысле? Калиюга?

– Нет, просто полнолуние. Новолуние – время Ахилла. Полнолуние – время Гекаты.

Если я не предложу ему чаю, он уйдет. И я смогу, наконец, отдохнуть.

– Вот. Слышите?

– Что? – удивился он.

– Вроде опять шуршит кто-то.

– Не слышу, – сказал он честно, – но я вообще стал хуже слышать. Я, наверное, пойду. – Он улыбнулся, и я подумал, что, может, он и псих, но симпатичный. – Вы знаете... я все хотел спросить – вам тут не одиноко?

– Нет, что вы!

– Жена не любит дачу. Сыро и поговорить не с кем. И магазинов приличных нет. А я люблю. Мне тут всегда хорошо работается. Но вы ведь молодой человек...

– Что с того? Я устаю от людей. Их слишком много.

– Ну не скажите. Настоящих людей мало.

– В каком смысле настоящих? В смысле хороших?

– Во всех смыслах. Что-то я совсем разболтался. Вы знаете что? Вы заходите. Просто так, ни с того ни с сего. Здесь и правда иногда бывает одиноко.

– Спасибо, – сказал я, – обязательно зайду.

– Только не в полнолуние, – обернулся он с крыльца.

* * *

Невидимые ремонтники уже побелили потолок, а в кухне вместо пола застывало ровное озеро цемента. Странно, что он не съехал никуда на время ремонта – вполне мог бы снять квартиру с обстановкой на месяц-другой или номер в гостинице. Впрочем, может, и снял, откуда я знаю? Может, у него тут что-то вроде оперативного пункта, а живет он совсем в другом месте.

– С папиными предками мы разобрались.

Я уселся на диван, который он не слишком постарался застелить газетами, – наверное, предполагает сразу после ремонта выкинуть. На джинсах останутся следы побелки, но это ничего.

– Теперь давайте займемся мамиными.

Оставался щекотливый вопрос касательно собственно папы – я предвидел возникновение самых разнообразных проблем, когда дело дойдет до родителей, но их я решил оставить на потом.

– Просмотрели фотографии?

Он кивнул. Мне показалось, что он изменился. Стал молчаливее, скупее на жесты. Уверенней.

– Подобрали себе родню?

– Кое-кого. – Он ладонью подвинул ко мне стопку фотографий.

– Ну-ну, – сказал я, как доктор, осматривающий капризного больного, – что тут у нас...

Сплошные персонажи «Тихого Дона». Надо же!

Он напряженно всматривался мне в лицо – словно я Властелин Времени и под моей рукой они вот-вот оживут.

– Значит, мама у нас по крови донская казачка?

– Годится? – с тревогой спросил он.

– Почему нет. Это же ваши родичи. Давайте думать, как они в Сибири оказались.

– Сослали, – с готовностью предположил он, – во время раскулачивания.

– Давайте не будем чересчур отягощать семейную историю. В Сибирь казаки еще при Иване Грозном переселялись. Осваивать фронтир.

С фотографии на меня смотрели крепкие сильные люди, у женщины косы перекинуты на грудь, у мужчины закручены усы. Трое детей выстроились по росту на переднем плане.

– Вот эти мне особенно понравились, – сказал Сметанкин.

Я перевернул фотографию. На обороте выцветшими чернилами, аккуратными буквами, где жирные линии сменялись тонкими, волосяными, было выведено:

«Тимофеевы, Тобольск, 1924».

– Отлично. Значит, это мамина родня. А вот эта, видите, сбоку стоит, это ваша бабушка.