Урожденный дворянин - читать онлайн книгу. Автор: Роман Злотников, Антон Корнилов cтр.№ 40

Проскользнуть, прорваться через охрану, пырнуть припрятанным под одеждой ножом. Или шмальнуть из ствола, ствол-то достать не так трудно. Не до смерти, но чтобы на шкуре своей холеной почувствовал.

Нет, не то, совсем не то. Глупо, очень глупо, по-мальчишески глупо. Кто останется заботиться о Ленке и Тамарке? Да и главное – вряд ли поймет Елисеев, за что ему досталось, вряд ли осознает. А если и осознает, то – только он один, больше никто. Для всех остальных он останется прежним глянцевым юношей, перенесшим нападение какого-то психопата, которого из тюрьмы хрен кто и слушать будет.

Журналисты? Это, пожалуй, да. Они всегда с жаром хватаются за подобные сенсации. Но Николай Степанович только представил, как мальчики и девочки, привыкшие поверхностно и невнимательно сопереживать чужим трагедиям, будут выспрашивать у него подробности, а потом эти подробности старательно приукрашивать… и ему стало противно.

Вот если бы знать такого журналиста, который был бы способен искренне вникнуть в то, что произошло с Николаем Степановичем…

Стоп. Да есть же такой журналист! В памяти Переверзева тут же появился образ сухонького подвижного мужчины с лихой молодежной стрижкой, с неизменными рюкзаком через одно плечо и фотоаппаратом – через другое. Витька Гогин, одноклассник! Только, кажется, он уже оставил работу в прессе, причем довольно давно. Ну да ладно, Витьке Николай Степанович все расскажет, а тот посоветует, к кому обратиться, замолвит словечко… Витька – он человек пронырливый, знакомств у него во всех сферах полно. Да и вроде бы, после областной газеты он куда-то в городскую администрацию устроился. В общем, подскажет, с чего начать. И человек он понимающий, хороший, не отмахнется…

Переверзев резко свернул к автобусной остановке, припоминая адрес одноклассника. А, черт, ему же позвонить можно, уточнить! Отставной прапорщик вытащил телефон.

* * *

Витька Гогин оказался дома. Он шумно обрадовался звонку одноклассника (Николай Степанович не стал по телефону объяснять цель своего визита) и пригласил немедленно заходить, прихватив по дороге бутылочку «чего-нибудь покрепче чая». На вопрос Переверзева, не будет ли против жена, Витька жизнерадостно ответил, что никакой жены у него вот уже второй год как нет.

Дверь Николаю Степановичу открыл бородатый толстяк, на шишкообразном багровом носу которого громоздились массивные очки в тяжелой роговой оправе. По округлым плечам толстяка рассыпались черные, с густой проседью, пряди длинных и явно давно не мытых волос. Футболка с надписью: «Хочешь меня, детка? Улыбнись!» была замызгана настолько, что с первого раза надпись прочитать было трудновато. Помимо футболки на толстяке красовались полосатые «семейные» трусы.

«А говорил, что один дома, – неприязненно подумал Переверзев, ступая в тесную и темную прихожую. – А тут тип какой-то ошивается…»

– Колян! – возрадовался толстяк звенящим и подпрыгивающим голосом Витьки Гогина. – Тебя прямо не узнать! Постарел, брат совсем…

– Гога? – изумился Переверзев. – Это тебя не узнать… Ты на кого похож стал? Это ж… надо же, как тебя расперло! А борода! Патлы!..

– Проходи, проходи! – отступал Витька, смешно переваливаясь на кривых волосатых ногах. – Давай на балкон сразу, а то у меня жарко. Где балкон, помнишь?

Где располагался балкон в квартире Гогина (или просто Гоги, как называли Витьку еще в школе), Николай Степанович, конечно, помнил. Вслед за хозяином он прошел через всю квартиру, мимоходом удивившись обилию дорогой техники на фоне обшарпанных стен и унылой мебели еще советского производства. Особенно странно смотрелась громадная плазменная панель, водруженная просто так, без ножки-подставки, на тумбочку с косо повисшими створками и прислоненная к стене. Чтобы панель не сползала, ее удерживали вколоченные в тумбочку пара гвоздей.

На балконе, полутемном от тени нависших над ним тополиных крон, было действительно прохладно. Гога, пыхтя, уселся на низкий стульчик, стоявший у столика, на котором располагался открытый ноутбук, и указал на такой же стульчик у противоположной стенки.

– Давай сначала бахнем за встречу, – распорядился хозяин, доставая из-под столика мутные фужеры для вина.

– Давай, – согласился Николай Степанович, с непрошедшим еще удивлением оглядывая так разительно изменившегося приятеля.

На крытом разнокалиберными кусками линолеума полу балкона рядом с бутылками и фужерами появилась коробка с несколькими ломтиками подсохшей пиццы. Они выпили по первой, сразу же по второй.

– Слушай, – отдышавшись, начал было Переверзев, – я к тебе не просто так…

– Пото-ом! – уверенно остановил его Гога. – Все разговоры только после третьей. Святая традиция, брат!

После третьей Витька заговорил сам:

– Как служба-то?

– Да уволили меня, – дернул плечом Николай Степанович, – я вот как раз с этого и хотел…

– А, – махнул рукой, жуя пиццу, Гога, – произвол начальства, служебные интриги, подковерные игры… Неинтересно, брат. Давай-ка, знаешь, что? Давай-ка еще…

– Куда ты так гонишь? – проворчал Переверзев. – Нас через полчаса ложкой с пола собирать можно будет.

– Да ладно! – беспечно усмехнулся Витька. – Помнишь, как мы на выпускном поспорили, что я пузырь засосу за пять минут, без закуски, без ничего? Ага! Так и получилось, что у всех был выпускной, а у меня не было. Ни хрена не помню. Только звери какие-то мелькали перед глазами… Олени, зайцы…

Губы отставного прапорщика сами собой растянулись в улыбке. Он даже удивился тому, что, оказывается, еще способен улыбнуться.

– Это потому что мы тебя под сцену актового зала засунули, – сказал он. – Где старые декорации к новогодним утренникам хранились.

– Сволочи! – хохотнул Гога. – Засунуть засунули, а достать забыли. Я утром сторожа до икоты напугал.

Выпив, он выдохнул, сощурился на солнечные проблески в тополиной кроне и сладко проговорил:

– Хорошо…

Переверзев неуверенно кивнул. Он впервые за последние дни ощутил себя не то, чтобы хорошо, а… нормально. И ему вдруг захотелось хотя бы пару часов еще не возвращаться в тот жуткий омут. Хотя бы пару часов представить, что все как всегда, и не случалось еще того… непоправимого. А там уж ухнуть в омут… потому что никуда от него не денешься.

– Так ты чем сейчас занимаешься? – крутя в руках фужер с водкой, спросил он Гогу.

– Угадай! – предложил тот.

Переверзев пожал плечами:

– Не знаю. В попы, что ли, подался?

Гога подергал себя за патлы.

– Мимо, – сказал он. И вдруг, настороженно оглянувшись по сторонам, очень серьезно спросил: – Ты слышал, на Улешах труп нашли?

Николай Степанович вздрогнул:

– Ты чего это? Что случилось-то?

– С трупом? Посуду он грел, паскуда, вот, что! – захохотал Гога. – Пей давай, не тормози.