Аврора - читать онлайн книгу. Автор: Жюльетта Бенцони cтр.№ 54

— На любом языке это называется попыткой изнасилования, герр канцлер! Вы согласны, что у меня есть повод для возмущения?

— Несомненно, это бесконечно прискорбно, но вспомните о возрасте государя, его физической силе и порождаемых тем и другим неодолимых желаниях! А вспомнив, взгляните на себя в зеркало! То, что вы там увидите, возможно, поможет вам понять, — если вы согласитесь отодвинуть в сторону ложную скромность, — что перед лицом такой красоты может вскипеть кровь, и тут уж не до уважения даже к себе самому...

— ...и к женщине!

— Даже к женщине, вы правы... Причина его проступка в зеркале, слава о той, что отражается в нем, разносится по всей империи! Он решил сам убедиться в правдивости молвы и пригласил вас в Дрезден.

— Я думала, он сделал это, памятуя о долгой дружбе с моим братом! — заметила Аврора с горечью.

— Память сыграла свою роль, но, повторяю, он сгорал от нетерпения взглянуть на вас своими собственными глазами. Не упрекайте его, если он забылся в ослеплении! К тому же... — Бехлинг вытянул из кафтана серого атласного камзола, обшитого сутажом, письмо и преподнес его девушке на ладони. — Настало время позволить ему самому замолвить словечко за себя. Он сумеет найти такие слова, идущие от самого сердца, каких не сыщет самый лучший из послов.

Она приняла трижды запечатанное послание, надпись на котором возбудила ее любопытство.

— Какой странный цвет чернил, герр канцлер!

— Это не чернила, графиня. Это кровь!

* * *

Растянувшись на постели и глядя в окно, где вечернее солнце опускалось за лес на горизонте, Аврора предавалась фантазиям. Приближение вечера принесло желанную свежесть, но она ее не чувствовала. Письмо лежало на стеганом одеяле из голубого дамаста, касаясь ее руки. Она то и дело брала его и перечитывала, упиваясь каждым словом, повергавшим ее в сладостное волнение:

«Вы отворили мне кровь, и правильно сделали! Только кровь способна смыть оскорбление, которое я посмел вам нанести. Весь я, и моя душа, и это злосчастное тело, вам неприятен, меж тем я не перестаю к вам взывать! Я люблю вас... да, люблю! Я одержим вами и страдаю без вас. Умоляю, сжальтесь, не лишайте меня счастья видеть вас рядом с моей матушкой, любить вас хотя бы издали и, быть может, касаться порой вашей руки... Вы — моя сладостная пытка. Пожалейте несчастного, который мечтает утонуть в чистой влаге ваших огромных глаз, охладить ею пламя страсти, которое вы в нем разожгли...»

Целых две страницы, и все в подобном духе! На них Фридрих Август и клялся в покорности, и испускал стоны любви. А под конец — и это главное! — обещал отправить в Ганновер новое посольство, чтобы вытребовать по крайней мере останки Кенигсмарка...

* * *

На следующий день Аврора явилась в назначенный протоколом час во дворец, чтобы присутствовать при утреннем выходе Анны Софии.

Если ее появление и привлекло всеобщее внимание, никто из любопытных не показал своей заинтересованности. Ее королевское высочество встретила ее улыбкой и высказала удовлетворение тем, что она поправилась от недомогания, разлучившего их на несколько дней. Придворные дамы с одобрением взирали на темно-фиолетовый муар и белый муслин ее наряда, одновременно элегантного и строгого. Елизавета фон Менкен заключила ее в объятия. Супруга Фридриха Августа по причине вывихнутой лодыжки отсутствовала. Свекровь велела выяснить, как она себя чувствует, и, получив успокоительные известия, пообещала нанести ей днем визит и подбодрить, в чем бедняжка, понятно, очень нуждалась. Молодой курфюрст тоже не показывался. Он снова удалился в свой замок Морицбург, который, похоже, занимал в его жизни важное место.

— Бесспорно, это красивый уголок, — стала объяснять Елизавета, беря Аврору под руку. Медленную прогулку вдовствующей государыни по утопающей в цветах террасе с видом на излучину Эльбы сопровождала шуршащая шелками процессия придворных дам. — Он уже давал там пышные пиры, и я не удивлюсь, если готовится новый... Возможно, он дал вам знать о себе? — шепотом спросила она Аврору, прикрывая веером рот.

Рука девушки невольно легла на вырез платья, как будто ей требовалось подтверждение, что письмо, столько раз прочитанное и уже заученное наизусть, хранится, невидимое, но придающее ей уверенности, под корсажем.

— Он написал мне письмо, — призналась она тоже шепотом.

— Чудесно! Вы ответили?

— Еще нет.

— А следовало бы...

— Я непременно это сделаю!

Она не переставала обдумывать ответ. Как ни странно, при всей ее легкости обращения с пером ей никак не удавалось мысленно составить текст, который бы полностью ее устроил.

Тем же вечером Бехлинг принес ей новое послание: принц объяснял, что удалился, чтобы как следует поразмыслить. Он брал на себя смелость надеяться, что его грех отпущен, в противном случае им овладеет беспросветное отчаяние, и тогда ему останется только умереть, чтобы положить конец мучительным душевным мукам...

Дальше молчать было невозможно, тем более что старик канцлер предупреждал, что назавтра отправится к Его высочеству.

— Я должен сообщить ему о ваших чувствах...Нельзя так долго испытывать его терпение, это слишком жестоко!

После напряженных раздумий, испортив целую стопку бумаги, девушка выразила свое отношение следующим полным почтительной дипломатичности образом:

«Частным лицам не престало судить суверенов, вот и я не знаю, как отнестись к Вашему высочеству. Уважение не позволяет вынести вам приговор, тем более пожелать вам погибели. Подумайте сами, могу ли желать вашей смерти я, испытывающая к вам столько признательности и уважения» [8] .

Мало кто принял бы это за протокольную эпистолу, главная задача которой — избежать риска; само слово «уважение» было исполнено особого смысла, в нем билось ее сердце, это был тонкий эвфемизм, даривший надежду Именно так и понял его Фридрих Август.

То, как зачастил к ним в дом Бехлинг, не могло не броситься в глаза обоим Левенгауптам. Первые два его посещения они не обсуждали, но на третий решили, что пришло время напомнить о себе. На правах сестры это сделала, естественно, Амалия, ее мужу задавать Авроре щекотливые вопросы не позволяли правила приличия.

Со своей манерой говорить без обиняков она сразу выпалила:

— Что Его высочество? Полагаю, канцлер Бехлинг навещает тебя не для того, чтобы поведать о европейских делах?

— Какого ответа ты ждешь? Я ничего не знаю.

— Неужели? Я больше не заслуживаю твоего доверия? При дворе и во всем городе только и разговоров, что о следах твоих ноготков на лице у государя. Я уверена, что столь высокая персона навещает тебя с единственной целью — принести извинения.

— Ты права, так оно и есть.