Только не говори маме. История одного предательства - читать онлайн книгу. Автор: Тони Магуайр cтр.№ 38

В начале учебного года, который оказался для меня последним, о чем я тогда даже не догадывалась, директриса объявила конкурс. На доске объявлений в вестибюле вывесили два списка тем для подготовки рефератов. Один предназначался для учениц моложе четырнадцати лет, другой был для старших классов. Нас попросили внимательно изучить списки, выбрать интересующую тему и в течение триместра провести исследовательскую работу по проекту и написать реферат. Проект предстояло защищать перед советом учителей и другими соискателями. Призом должен был стать книжный ваучер, как раз о нем я давно втайне мечтала.

На перемене, подойдя к доске объявлений, я бегло просмотрела список тем для тех, кто был моложе четырнадцати. Вот уже несколько лет я не читала книг для детей, и все предлагаемые темы показались мне наивно-детскими. И тут мне на глаза попалась тема из списка для старшеклассников: «Апартеид в Южной Африке». Эта страна была частью континента, который давно будоражил мое воображение после всего, что я прочитала о нем в различных энциклопедиях.

Я подошла к завучу и попросила разрешения выбрать тему из списка для старшеклассников. Она терпеливо объяснила мне, что, если я выберу тему из этого списка, мне придется соревноваться с девочками, которые на пять лет старше меня. Но, увидев, что я настроена решительно, смягчилась и лишь добавила, что скидки на возраст не будет. Однако я была непоколебима в своем стремлении достичь поставленной цели.

Завуч пошла к доктору Джонстон и, покровительственно усмехаясь, изложила ей мою просьбу. Что удивительно, вместо того чтобы поддержать коллегу, директриса заявила, что, если я готова посвятить свое свободное время изучению темы, которая не входит в школьную программу, она не возражает.

Я радовалась своей победе, тому, что впервые отстояла свои права. Однако тогда мне было невдомек, что в лице завуча я нажила себе врага, который отомстит уже в следующем году.

По мере того как я погружалась в свои исследования, интерес к выбранной теме возрастал. Я прочитала о том, как рекрутировали рабочую силу на рудники, где были открыты залежи золота и алмазов, и решила начать свое эссе именно с этого. Я написала о том, что белые золотоискатели очень быстро осознали необходимость перелопатить тонны земли, чтобы извлечь хотя бы унцию драгоценного металла. А чтобы рудник работал с прибылью, требовалась дешевая рабочая сила, чернокожая. Но что могло мотивировать деревенских жителей часами работать под землей, если они даже не догадывались о цене металла, скрытого под ее толщей?

Так на века сложилась система бартера, и деньги потеряли свое значение. Затем правительство выпустило новый закон, предусматривающий налогообложение поселений, занимающихся добычей золота. Теперь, когда земля больше не принадлежала аборигенам, они лишились и золота, поскольку были не в состоянии платить налоги. Единственный выход они видели в том, чтобы поставлять молодых мужчин для работы в рудниках. Жен со слезами отрывали от мужей, детей от отцов. Сначала бедолаг в грузовиках везли к поездам, откуда отправляли за сотни миль, где их ждало туманное будущее.

Что они чувствовали, эти мужчины? Навсегда лишенные возможности видеть своих подрастающих детей, любимых женщин, слушать рассказы стариков, передающиеся из поколения в поколение и формирующие основу их культуры и самобытности.

По вечерам они уже не могли любоваться красотой африканского неба, наблюдать за тем, как садится солнце, раскрашивая небосвод всеми оттенками розового цвета, расцвечивая вспышками алого и оранжевого. Им уже не суждено было вдыхать аромата еды, кипящей в черных горшках на костре, охраняемом их женщинами. Навсегда потерянными были для них и родные деревни, где они чувствовали себя в безопасности. Да что там говорить, у них был отнят смысл жизни.

Отныне они должны были проводить долгие часы на изнурительной и зачастую опасной работе в темноте шахты, прислушиваясь к многоязычной разноголосице, возвращаясь на ночлег в свои унылые бараки. Теперь по утрам их будили крики надсмотрщиков, а не привычные звуки пробуждающейся с рассветом деревни.

Здесь они быстро забывали про гордость, которую испытывали когда-то, празднуя день своего рождения. Здесь они навсегда становились боями для белых.

Чем больше я читала, тем крепче становилась моя ненависть к несправедливости апартеида, системе, созданной исключительно во благо белой расы. Сначала белые объявили своей собственностью землю. Потом заявили о своих правах и на ее обитателей, ограничив их свободу во всем, начиная от свободы передвижения и заканчивая свободой, которую предоставляет образование. Вот такие мысли стали основой моего доклада, который я написала в тринадцать лет.

Почему меня так взволновала судьба края, о котором я тогда так мало знала? Оглядываясь назад, я понимаю, что олицетворяла себя с жертвами апартеида. Меня возмущало высокомерие людей, которые изначально считали себя высшей расой. К тому времени я уже знала, что точно так же ведут себя взрослые по отношению к детям. Контролируют их, ограничивают их свободу, ломают под себя.

Чернокожие африканцы, как и я, были зависимы в еде и крыше над головой от других людей, которые унижали их по праву сильного. Меня, как и чернокожих, жестокостью превращали в беспомощную тварь, и беспомощность угнетенных лишь укрепляла угнетателей в мысли о собственном превосходстве.

Я зрительно представляла себе людей, когда-то хозяев своей земли, отныне вынужденных испрашивать разрешения на то, чтобы навестить семью, обреченных на вечную зависимость от белых хозяев. Хозяев, которых они презирали так же, как и я своего. Я могла себе представить, какое отчаяние и унижение они испытывали, потому что все это было мне знакомо. Но, в отличие от них, я знала, что однажды уеду из дома. У меня была надежда на избавление во взрослой жизни, а у них, как я подозревала, никакой надежды не было.

В конце триместра наступил день защиты реферата. Я вошла в актовый зал, где за столом, по левую сторону, заседали судьи в черных мантиях. Пятый и шестой классы сидели прямо напротив меня, а ученицы выпускного класса, в красивых зеленых юбках и нейлоновых чулках, занимали ряды справа.

Смущаясь из-за своего мятого сарафана и гольфов, я поднялась по ступенькам на кафедру, прижимая к груди реферат, над которым трудилась весь триместр. Я была последней выступающей в тот день, и к тому же самой юной.

Я нервно раскрыла папку и почувствовала, как задрожал голос, когда начала читать. По мере того как страсть к выбранной теме успокаивала нервы, я ощущала, что атмосфера в зале становится другой: нетерпение и насмешливая безучастность сменяются интересом. Краем глаза я заметила, что судьи подались вперед, чтобы лучше слышать меня. Дочитав последнее предложение, я услышала шквал аплодисментов еще до того, как они разразились на самом деле. Я знала, что победила, прежде чем об этом объявила доктор Джонстон.

Широкая улыбка озарила мое лицо, когда я стояла, наслаждаясь своим триумфом. Холодный взгляд черных глаз завуча не мог омрачить той радости и гордости, что я испытывала в этот момент.

Директриса тепло поздравила меня и вручила книжный ваучер, и снова раздались бурные аплодисменты, которыми меня проводили с кафедры. Никогда еще я не сталкивалась с таким признанием.