Тайник - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Джордж cтр.№ 157

Только теперь… Он не мог показать ей место, где была картина. Там скрывался его собственный секрет. А показать было нужно, поэтому он встал на колени перед низким алтарем, прямо напротив трещины, которая тянулась по всей его задней поверхности у самого основания. Взял из углубления свечу и зажег. Потом показал леди, куда смотреть.

— Здесь? — спросила она. — Картина лежала здесь?

Ее взгляд устремился на Пола, и тот почувствовал, что она изучает его лицо, поэтому торжественно кивнул. Он показал ей, как картина могла лежать там и оставаться невидимой для всякого, кто не обошел бы алтарный камень сзади и не опустился бы перед ним на колени, как это сделал Пол.

— Как странно, — тихо сказала леди.

Но ее улыбка, когда она посмотрела на него, была доброй. Она добавила:

— Спасибо тебе, Пол. Знаешь, по-моему, ты и не думал оставлять картину себе, я права? По-моему, ты совсем не такой человек.

— Мистер Узли, сделать переход как можно менее болезненным для вас — это наша работа, — сказала девушка Фрэнку.

В ее голосе было куда больше сочувствия, чем он мог рассчитывать, глядя на столь юное существо.

— Мы здесь для того, чтобы помочь вам пережить потерю. Поэтому все, что вы хотите уладить с моргом, мы для вас уладим. Мы здесь для вашего удобства. Прошу вас, пользуйтесь этим.

По мнению Фрэнка, она была слишком молода, чтобы заправлять встречами и церемониями и вообще предлагать услуги, предоставляемые похоронным бюро Маркхэма и Свифта. На вид ей было не больше шестнадцати, хотя на самом деле могло оказаться за двадцать, а представилась она как Арабелла Агнесс Свифт, старшая правнучка основателя фирмы. Тепло пожав ему руку, она провела его в свой офис, который, учитывая настроения убитых горем людей, обычно приходивших туда, был отделан совсем не по-офисному. Больше всего он походил на типичную бабушкину гостиную с гарнитуром мягкой мебели из трех предметов, кофейным столиком и семейными фотографиями на полке фальшивого камина, в котором горел электрический огонь. Нашелся среди них и снимок самой Арабеллы. На нем она была изображена в мантии выпускницы университета. Собственно, именно этот снимок и выдал Фрэнку ее истинный возраст.

Она вежливо ждала его ответа. Обтянутый кожей том скромно лежал на столе, вне всякого сомнения скрывая под своим переплетом фотографии гробов, из которых предлагалось выбирать скорбящим родственникам. Раскрытый отрывной блокнот она положила себе на колени, когда садилась на диван рядом с Фрэнком, но ручку в руки не взяла. Настоящий современный профессионал до мозга костей, нисколько не похожий на мрачных диккенсовских персонажей, которые рисовались его воображению, когда он еще только готовился переступить порог похоронного бюро.

— Мы могли бы провести церемонию прямо здесь, в нашей часовне, если вы предпочитаете, — сказала она вполне доброжелательно. — Не все же регулярно посещают церковь. Некоторые придерживаются агностических взглядов.

— Нет, — ответил Фрэнк наконец.

— То есть вы хотите церковную службу? Позвольте, я запишу ее название. И имя священника, если не возражаете.

— Не надо церемонии, — сказал Фрэнк. — И похорон не надо. Он бы этого не хотел. Я хочу, чтобы его…

Фрэнк остановился. «Я хочу» звучало как-то неуместно.

— Он предпочитал кремацию. Вы ведь это делаете, правда?

— О да. Делаем, конечно, — заверила его Арабелла. — Мы все организуем и привезем тело прямо в государственный крематорий. Вам надо будет только забрать урну. Позвольте, я вам покажу…

Она наклонилась вперед, и он ощутил запах ее духов, приятный аромат, вероятно утешавший тех, кто в этом нуждался. Даже ему, не искавшему сочувствия, эти духи напомнили запах материнской груди.

«И как только эти парфюмеры узнают, какой именно аромат способен проделывать с вами такие штуки?» — подумал он.

— Есть несколько разновидностей, — продолжала Арабелла. — Ваш выбор должен быть продиктован тем, что вы хотите сделать с прахом. Некоторые люди находят утешение в том, чтобы хранить его дома, тогда как другие…

— Не надо никакой урны, — перебил ее Фрэнк. — Я возьму прах как он есть. В коробке. Или в пакете. Ну, в чем он бывает.

— Да, конечно.

Ее лицо было абсолютно бесстрастно. Комментировать то, как любящие родственники усопших поступают с их останками, не входило в ее служебные обязанности, и она свое дело знала туго. Возможно, выбор Фрэнка и не принесет Маркхэму и Свифту тех барышей, к которым они привыкли, но это уже не его, Фрэнка, проблемы.

Итак, организационные вопросы были решены быстро и без суеты. Фрэнк глазом не успел моргнуть, как снова сидел за рулем своего «пежо», направляясь вниз по Брок-роуд, а потом вверх, к гавани Сент-Сэмпсон.

Все оказалось куда проще, чем он ожидал. Сначала он вышел из дома и направился к соседним коттеджам, проверить их содержимое и запереть двери на ночь. Вернувшись, он подошел к отцу, который неподвижно лежал у лестницы, разбросав ноги и руки.

— Папа! Господи! — воскликнул он. — Я же просил тебя никогда не подниматься…

И бросился рядом с ним на колени. Оказалось, что тот еще дышит, пусть и едва заметно. Фрэнк встал, походил взад и вперед по комнате, посмотрел на часы. Выждав минут десять, он подошел к телефону и набрал номер «скорой помощи». Рассказал о случившемся. И стал ждать.

Грэм Узли умер раньше, чем «скорая» добралась до Мулен-де-Нио. Когда его душа покинула бренное тело и предстала перед судом Всевышнего, Фрэнк обнаружил, что плачет от жалости к ним обоим и скорби о потерянном, — за этим занятием и застали его санитары: он плакал, точно ребенок, положив себе на колени голову отца с синяком в том месте, где его лоб коснулся ступеньки.

Следом приехал врач Грэма и похлопал Фрэнка по плечу огромной лапой. Старик не мучился, заявил доктор Ланглуа. Вероятно, когда он пытался взобраться по лестнице, у него случился сердечный приступ. Такое напряжение в его-то годы, чего вы хотите. Но, учитывая, как мало изменилось его лицо… Скорее всего, он был без сознания, когда ударился о ступеньки, и вскоре умер, не успев понять, что с ним случилось.

— Я отлучился, только чтобы запереть коттеджи на ночь, — объяснял Фрэнк, чувствуя, как засыхающие на щеках слезы превращаются в соль, которая начинает щипать растрескавшуюся кожу вокруг глаз. — А когда вернулся… Я ведь говорил ему, чтобы он даже не пытался…

— Они терпеть не могут покровительства, эти старики, — сказал Ланглуа. — Я постоянно с этим сталкиваюсь. Знают, что уже не так резвы, как когда-то, но не хотят быть обузой для окружающих, поэтому и не просят помочь, когда им что-нибудь нужно.

Он сжал плечо Фрэнка.

— Вряд ли ты мог что-нибудь тут поделать, Фрэнк.

Он подождал, пока придут санитары с носилками, но не ушел и после того, как они унесли тело. Фрэнк почувствовал себя обязанным предложить ему чаю, а когда доктор сознался, что не отказался бы и от капельки виски, принес бутылку «Обан» и на два пальца наполнил стакан, после чего проследил, как доктор с наслаждением выпил.