Миллион в кармане - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Дышев cтр.№ 37

– Я прошу вас отвезти в Карпаты манускрипт. Они обещают взамен отпустить Маришу.

Я сморгнул, и жирная слеза свалилась с ресниц мне на грудь. Профессор проследил за ее полетом и вопросительно посмотрел на меня, словно он хотел выяснить, отчего я плачу. Мое горло постепенно оживало после спазма, но я еще не мог ничего произнести.

– Вас, должно быть, интересует, сколько я вам заплачу?

Я отрицательно покачал головой. Профессору это понравилось.

– Вы правы. Сейчас смешно говорить о деньгах. Деньги в сравнении с бедой, в которую попала Мариша, – бумажки.

Ко мне наконец вернулась способность говорить. С интересом глядя в бокал, я изменившимся до неузнаваемости голосом сказал:

– Прежде чем взяться за дело, о котором вы меня просите, я хотел бы кое-что уточнить.

– Уточнить? – вскинул брови профессор. – Что уточнить?

– Почему вы лично не хотите отвезти манускрипт в Карпаты?

Профессор уставился в пол, стал тереть затылок и встряхивать головой.

– Какое у вас прямо-таки всепроникающее любопытство! Зачем вам все это? – воскликнул он, подняв лицо. – Знаете поговорку: меньше знаешь – лучше спишь?

Я ответил прямо:

– Валерий Петрович, вы хотите выиграть время, чтобы раньше Уварова найти и присвоить нечто ценное, о чем говорится в манускрипте. Если я повезу манускрипт в Карпаты, а там выяснится, что вы опередили Уварова, то мне оторвут голову и уже бесполезный манускрипт воткнут на ее место.

– Уваров хочет получить манускрипт – он его получит! – заморгал Курахов. – Зачем вы забиваете голову всевозможными догадками?

– Значит, ваши намерения чисты? И вы не пытаетесь меня подставить?

– Нет, нет и еще раз нет! – замахал руками Курахов.

Слезы мои высохли. Я смотрел на профессора холодно и жестко. Если передо мной человек, который откровенно лжет мне, то я всегда отношусь к нему, как к врагу. Лжец – почти всегда недоброжелатель.

– Значит, отказываетесь? – спросил он.

– Безусловно, – подтвердил я.

– Что ж, – явно угрожая, прошептал он. – Тогда мне придется обратиться в милицию. Но не думаю, что вам от этого будет лучше.

Профессор блефовал. Он сам боялся милиции как черт ладана и мучительно раздумывал, отыскивая выход из создавшегося положения. Я не знал наверняка, но чувствовал, что выхода у него нет. Ему приходилось жертвовать либо Мариной, либо теми ценностями, путь к которым указывал манускрипт. И чем дольше он не мог сделать выбор в пользу своей падчерицы, тем больше я убеждался, что передо мной – жадный до абсурда человек и что ценности, связанные с именами Христофоро ди Негро и Аргуэльо, весьма велики.

– Вы пожалеете, – послал Курахов последний снаряд, но он прошел мимо цели.

Отец Агап выглядел настолько несчастным и потерянным, словно от него отказался сам господь бог. Он стягивал резиновой трубкой свой ветхий чемодан, пытался защелкнуть разбитые замки и при этом так горестно вздыхал, что у меня защемило сердце.

– Далеко собрались, батюшка? – спросил я, подметая усыпанный стеклянной крошкой пол.

– Далеко, Кирилл Андреевич, – ответил священник и стал кашлять.

– Что ж это вы так неожиданно?

– Не смею больше пользоваться вашей добротой…. А пользы от меня, как видите, никакой нет.

Я ждал, что батюшка спросит о Марине, но он демонстрировал полное безразличие к своей подопечной. Поднял чемодан, затем опустил его, порылся в полиэтиленовом пакете, набитом какими-то тряпками, и, стыдясь снова стать моим должником, тихо попросил:

– Вы не могли бы одолжить мне на время какие-нибудь старые, ненужные ботинки?

Я дождался, когда батюшка, перекрестившись на все четыре стороны, буркнет «С богом!» и выйдет из кафе. Как только калитка за ним закрылась, я не спеша прошел на хозяйственный дворик, плотно закрыл за собой дверь, откинул шторку, за которой стояла батюшкина койка, встал на колено и поднял крышку погреба.

Я спустился в сырую и прохладную яму без света, посмотрел на запыленные и увитые паутиной стеллажи, на которых стояли пузатые банки с солениями урожая прошлого года, на ощупь нашел брезентовый чехол, лежащий поверх картофельной ямы, разгреб деревянной лопаткой в углу и достал шахматную доску, сложенную коробкой. В ней лежал небольшой металлический предмет, завернутый в промасленную тряпку. Не разворачивая, я сунул его за пояс джинсов, прикрыл рубашкой и поднялся наверх.

Запершись в своем кабинете, я под настольной лампой развернул тряпку и долго рассматривал небольшой испанский пистолет «регент», выполненный в стиле «браунинга». Эту штучку, похожую на игрушку, мне привез из Чечни знакомый офицер. Пластмассовые накладки на рукоятке украшали изображения императорских корон. Короткая ствольная коробка отливала светлой, отполированной годами сталью. Предохранитель, расположенный над спусковым крючком, напоминал брошку в виде рифленого жучка. Маленький, изящный, «регент» почти исчез в моей ладони, когда я, чувствуя необъяснимый восторг от легкой тяжести оружия, медленно вытянул руку и прицелился в кнопку выключателя света.

* * *

Я гнал по трассе мимо Долины Роз в Приветное, к пионерскому лагерю, недалеко от которого разбили свой лагерь археологи. Колеса с хрустом накатывали на лужи, выбивая из-под днища тугие плевки; оконные щетки, мотаясь из стороны в сторону, как стрелки метронома, снимали со стекла воду. Я торопился, почти не снижал скорость на поворотах, рискуя, обгонял на подъемах, заставляя встречные и попутные машины испуганно шарахаться в сторону.

Погода играла против меня. Дождь наверняка заставил всю компанию закрыться в палатках, а в какой из них сидел Влад – я не знал. Поскальзываясь на мокрой тропе, пригибаясь, чтобы не маячить на склоне горы, я переходил от скалы к скале, не упуская из виду разноцветные кирпичи палаток.

Девушка в майке старательно чистила кастрюли песком у самой воды и не оборачивалась. Из какой-то палатки доносилась тихая музыка, невнятно бубнили голоса. Осторожно, чтобы не зашуршали камни под ногами, я опустился ниже, к машине, стоящей под дырявым навесом, промокшим насквозь и провисшим под собственной тяжестью. По углам с него стекали мутные струйки. Кирки, ломы и лопаты с налипшими к ним комьями белой глины лежали в луже, словно вилки и ложки, отмокающие в раковине. На ветру тяжело раскачивались и хлопали мокрые разноцветные полотенца, и тонкостволые акации, к которым была привязана веревка, низко кланялись морю.

Я быстро подошел к девушке, моющей посуду.

– Где Влад? – спросил я, придирчиво осматривая не слишком чистые бока кастрюли.

– У себя…

– А разве песком лучше, чем пемоксолью? – спросил я. – В какой он палатке? Что-то я запутался в вашем полотняном городе.