Молчать, чтобы жить - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 12

— У тебя кожа как будто светится, — сказал вдруг Бернд.

Татьяна посмотрела на свою крепкую грудь, на смуглый животик. Улыбнулась и сказала:

— Ты находишь? Мне тоже так кажется. Но тебе пора взглянуть на фотографию.

Немец с явной неохотой оторвал взгляд от голого тела подруги и уставился на снимок, который держал в руке.

— Где это вы? — спросил он. И сам же себе ответил: — А, понимаю. Венеция.

— Мы были там прошлым летом, — сказала Таня. Она посмотрела на снимок, и глаза ее заблестели мягким блеском.

— Понравилось кататься в гондолах? — с ревнивой ноткой в голосе поинтересовался Шлегель.

Татьяна рассеянно улыбнулась.

— Да, это приятно. Мне вообще нравится Венеция.

— Когда-нибудь мы съездим туда вместе, — пообещал Бернд.

— Я в этом уверена.

Немец снова уставился на фотографию.

— И что ты в нем нашла, кроме денег? — пробормотал он себе под нос.

— Кроме денег, ничего, — ответила девушка. — Хотя в постели он тоже неплох.

Бернд презрительно дернул уголком рта:

— Он ведь старый. За полтинник давно перевалило.

— Не старый, а опытный. И хватит это обсуждать! Я не для того показывала тебе фотку. Лучше скажи, ты точно знаешь людей, которые могут решить мою проблему?

— Сто процентов.

— В таком случае передай им, что я готова заплатить. Но не все сразу. Двадцать тысяч авансом. Остальные после… после того как все будет кончено.

— Хорошо, детка. Считай, что заказ принят. А теперь иди ко мне! По-моему, я смогу и в четвертый раз!

Бернд небрежно отшвырнул фотографию на тумбочку, схватил Татьяну за руку и привлек к себе.

3

В Москву Боря Шлегель (будем звать его так, на русский манер) прибыл, как и обещал, через три дня. Но Татьяне он сразу звонить не стал. У Бори Шлегеля была привычка — никогда не заниматься делами в первый вечер после прилета. Сначала нужно расслабиться, посидеть с друзьями, выпить коньячку или чего бог пошлет. Благо друзей у Бори в Москве было полно. У одного из них он и решил остановиться в этот свой приезд.

Это был Серега по кличке Славный. Славный жил один в трехкомнатной квартире, да не где-нибудь, а в престижном доме на Тверской. Квартира досталась ему по наследству от отца, знаменитого советского поэта-песенника. В советские времена жизнь у Сережи Славного была не жизнь, а малина. Отец, рано потерявший любимую жену, обожал Сергея, как можно обожать только единственного сына, похожего как две капли воды на почившую супругу.

С раннего детства воспитанием Сергея занимались няньки и гувернантки. Впрочем, ни одна из них долго не задерживалась в квартире знаменитого поэта-песенника. Причины были разные: одних выгоняли за воровство, других, тех, что помоложе да посимпатичнее, за неприступность, но чаще — за навязчивость. Переспав пару раз с хозяином дома, они воображали о себе черт знает что и норовили остаться в его постели навеки. Однако отец Сергея этого терпеть не мог и пресекал их фантазии на корню.

С детства Сергей привык к частой смене женщин в их доме, а также к тому, что смазливые домработницы (обычно поэт-песенник набирал их из лимитчиц или желающих подработать студенток) выходили по утрам из спальни отца в одном дезабилье и с размазанной по лицу губной помадой. Отец, будучи по природе романтиком, называл это «отдохнуть в компании нимфы».

Годам к тринадцати Сергей и сам стал подумывать о таком отдыхе. Особенно когда сталкивался по утрам в коридоре с полураздетыми, заспанными «нимфами» и видел голое плечо с тонкой линией бретельки или приоткрывшуюся ненароком грудь.

Замечая такой живой интерес со стороны юноши, ушлые «нимфы» моментально включались в игру. И вскоре Сергею стало казаться, что бретельки падают с их плеч отнюдь не случайно.

Однажды он не удержался и, проходя по коридору, прижал молоденькую домработницу к стене. Домработница и не подумала сопротивляться. Вместо этого она вдруг обхватила Сергея ладонями за ягодицы, с силой прижала его к себе и прерывисто и горячо задышала ему в самое ухо. Сергей ткнулся лицом в полуоткрытую грудь «нимфы», вдохнул носом теплый запах ее сонного тела и почувствовал, что сходит с ума от желания. Он больше не мог сдерживаться. Все произошло прямо в коридоре — суетливо, беззвучно, быстро. Хриплое дыхание и судорожные, жадные, сбивчивые движения говорили лучше всяких слов.

— Ты молодец, — шепнула ему затем «нимфа» на ухо. — А теперь бегом в душ! И отцу ни слова.

Так Сергей Славный стал мужчиной. Домработницу вскоре уволили, но на смену ей пришла другая. Сергей действовал тихо, но решительно, и лишь спустя полтора года отец догадался, в чьей постели «нимфы» оказывались сразу после того, как покидали его холостяцкое ложе. Ругать отец Сергея не стал. Просто сходил в спальню, пошуршал там чем-то на полках и вскоре вернулся, всучив сыну пачку знаменитых «резиновых изделий номер два».

— Знаешь, как пользоваться? — спросил он.

— Конечно, — промямлил, краснея, Сергей.

— Молодец, — сказал поэт-песенник. Рассеянно погладил сына по голове и больше никогда не возвращался к этому разговору, предоставив событиям идти так, как они шли до его вмешательства.

С наступлением новых времен отец Сергея оказался не у дел. Стране вдруг стало не до песен, а заниматься «бизнесом» он не умел, да и не хотел. Знаменитый в прошлом поэт-песенник стал быстро стареть, превращаясь в грустного, сварливого старика. И отдыхать он теперь предпочитал не с домработницами, а с бутылкой джина или виски, которые ему поставляли по старой памяти более удачливые друзья.

К тому времени Сергей успел получить первый разряд по боксу и поступить на философский факультет МГУ (отец, порядком отставший от жизни, предполагал, что этот факультет до сих пор кузница кадров номенклатуры).

Когда с третьего курса Сергея вышибли за неуспеваемость, восстанавливаться он не стал. Кривая жизненная дорожка привела его в компанию удалых, спортивных ребят (бывших товарищей по секции бокса), «бомбивших» (так они это теперь называли) магазины и коммерческие ларьки.

— Ты пойми, братан, сейчас бабла можно срубить немерено и почти за так, — убеждал его один из «бомбистов». — Жизнь вокруг такая, что ты в ней или заяц, или волк. Кооперативщики — это зайцы. А мы — волки, хищники. Санитары леса! Понял?

Сергей понял.

Влившись в дружную компанию крепких парней, он стал захаживать к кооперативщикам с деревянной битой под мышкой и кастетом на пальцах. Но вскоре ему надоело и это.

В банде он долго не продержался, так как, в отличие от своих молодых коллег, к спорту давно охладел, а гантелям и тренажерам предпочитал виски, водку и только-только появившийся в Москве кокаин. На бандитские разборки он ходил с белым от порошка носом и однажды, после того как Сергей в глаза назвал крутого авторитета «потным козлом», его выперли из банды за неадекватное поведение на стрелках.