Оборотень - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 66

— Вадим, я тебя поздравляю…

При виде трогательных кошачьих принадлежностей вневедомственная охрана застонала от восторга. Молодые ребята сейчас же распотрошили пластиковый пакет с «чесалкой угловой», сперва поскребли именинника, потом почесались сами и наконец принесли Фенечку, чтобы доходчиво объяснить кошке всю выгоду нового приспособления. По рукам уже шел пакет с «Кэт-саном». Ребята разбирали английскую надпись и слезно жаловались, что о них самих никто подобной заботы не проявлял.

— За стол! — распорядился Вадим.

Богатыри потянулись в комнату, на запах закусок. Из кухни раздались жалобные стенания, и выскочил еще один гость, по виду ровесник старшему поколению присутствовавших — Дроздову и Антону Андреевичу. Он шлепал босиком, игнорируя домашние тапочки. Обе руки у него были засунуты в широкогорлую стеклянную банку с мутным темным раствором: он держал ее на весу на растопыренных пальцах.

— Ассаргадон, задушу! — возмутился он, обращаясь к светочу целительства. — Все за стол, а я с твоей вонючей банкой сиди?.. Здравствуйте, Вика!

— Это Алексей, — просто представил его Дроздов. «Царь царей» посмотрел на часы, кивнул и увел Алексея обратно на кухню.

Сколько раз Вика бывала в гостях, столько же повторялось одно и то же: до застолья она исправно помогала хозяйке резать, мазать, накладывать и расставлять, а потом мыла посуду. Не было такого «гостевого» платья, с которого в результате не пришлось бы выводить жирные пятна. Просто прийти в дом и усесться казалось Вике делом неслыханным и вызывало угрызения совести, тем более в данном случае, ибо женщин, кроме нее самой, в квартире не было.

Нельзя сказать, чтобы стол так уж ломился от неслыханных яств; чувствовалось, что хозяину и гостям гораздо важнее было просто собраться вместе и посмотреть друг на друга, а выпивка и еда подразумевались уже во-вторых. «Мужская попойка» вообще оказалась представлена пятью банками томатного сока и парой бутылок «Синопской», кем-то привезенных из Питера и должным образом выдержанных в холодильнике. Для Вики выставили кагор.

Она почувствовала себя допущенной в странную большую семью, крепко связанную чем-то очень значительным. Она не знала, где сесть, чтобы не нарушить гармонию. Ее безапелляционно усадили в конце стола, напротив Дроздова. Рядом на табуретках поместились вернувшиеся из кухни Ассаргадон с Алексеем (этот последний так и не дал себе труда обуться), остальные со смехом и прибаутками устраивались на диване и в креслах. Фенечка разгуливала взад и вперед по спинке дивана, мурлыкала, щекотала стриженые затылки пышным, как плюмаж, хвостом.

Потом все разом поднялись. Вика ожидала веселых здравиц в честь новорожденного, но вместо этого последовало нечто вроде ритуала, печального и торжественного. Мужчины просто стояли молча, сосредоточенно наклонив головы.

— За Алену, — сказал кто-то. Не чокаясь, выпили.

Дальше праздничный обед пошел более-менее обычным порядком. С той только разницей, что не Вика за кем-то ухаживала, предлагая и передавая еду. Здесь ухаживали за ней. Это было ново и необыкновенно приятно. В какой-то момент с неизбежностью судьбы появилась гитара, Антон Меньшов взял ее в руки, опустил голову.

Давай я тебя согрею

И кровь оботру со лба.

Послушай, очнись скорее,

Затихла вдали стрельба.

Дождем закипают лужи,

Разбит на двери замок,

И пулю сожрал на ужин

Включавший электроток

Все вышло даже красиво,

Еще помогла гроза,

Все наши остались живы,

— Послушай, открой глаза!

Сейчас подоспеют крылья,

Ведь им не помеха дождь.

Мы так за тобой спешили,

Мы знали, что ты нас ждешь.

Мы скоро взлетаем, слышишь?

Винты в вышине гудят.

Послушай, очнись, дружище,

Не то подведешь ребят.

Держись! Не твоей породе

Да в пластиковый мешок

Ты видишь — солнце восходит,

Все кончилось хорошо.

Ты завтра напишешь маме,

Я сам отнесу конверт…

Послушай, останься с нами!

И так довольно потерь.

Еще впереди дорога

Длиною в целую жизнь

— Родной, потерпи немного!

Держись, братишка. Держись…

Стихи были вполне самопальные, но мужчины пели негромко и так, что было ясно: песня эта значила для них очень много.

Вика покинула дроздовскую квартиру ровно в десять часов, успев со всеми потанцевать, перейти на «ты» и исполниться настоящей мужской дружбы. Отпускать ее не хотели, пришлось сослаться на родительское постановление.

— Скажи, что тебя проводят, — начал обуваться эстонец Эйно, когда она позвонила домой доложить, что выходит, и в трубке послышался голос чуть не плачущей мамы. Мама считала, что в десять вечера по улице не ходит никто, кроме шпаны.

Эйно благополучно довел ее до самого дома.

— Я все хотела спросить… с ним все хорошо? — сказала она, поднимая руку к звонку. — Про которого песня?

— Обязательно! — с типично эстонской невозмутимостью ответил «националист». — А то как же иначе.

Никаких доводов у Вики не было, но почему-то она ему не поверила.

20.00. Прокуратура РФ

Придя утром в прокуратуру, Александр Борисович первым делом взялся за газеты. В субботу был только экстренный выпуск «МК», и ощущение складывалось такое, будто вся пресса безнадежно опоздала, ведь со дня убийства Алены прошло уже три дня и каждый из них казался вечностью.

И все-таки следовало узнать, что думают журналисты, тем более что времени на размышление у них было много.

Первая газета, которая попалась в руки Турецкому, была «Завтра». Не то чтобы он отличал ее перед другими газетами. Просто библиотека прокуратуры выписывала центральные газеты всех направлений, а эта как раз лежала сверху.

Через всю первую страницу шла шапка: «ДемокраДы убили демократическую Аленушку».

Портрет в траурной рамке был небольшой, текст был набран крупным кеглем, видимо, его было не так много, но сотрудники газеты решили разместить его на всем оставшемся под портретом месте.

Статья рассказывала о судьбе русской девушки из провинции, которая, поддавшись гипнозу антинародных, псевдодемократических лозунгов кучки людей, мечтавших захватить власть в России, чтобы немедленно начать распродавать богатства страны, была ими зомбирована. В течение нескольких лет талантливая русская девушка вела передачи, рецепты которых готовились мастерами заокеанской кухни. Когда же народный характер девушки стал выходить из-под гипноза демокраДов и она сделала несколько передач, вскрывающих их вороватую сущность, их ненависть ко всему русскому, они поступили с ней так же, как и с великой Советской державой, — уничтожили ее».