Тайна «Нереиды» - читать онлайн книгу. Автор: Роман Буревой cтр.№ 49

Быстро легкий жар пробегает, смотрят,

Ничего не видя, глаза, в ушах же —

Звон непрерывный [43] .

Тебе это знакомо?

— «…Соитие — трение известных органов и выбрасывание семени, соединенное с особыми спазмами» [44] , — мысленно процитировал он в ответ.

— Знакомо, — вздохнула она. — Я знаю, что знакомо. Но при этом ты думаешь не обо мне.

Она поставила на пол золотые чаши и разлила вино.

— «Горькой влагою старого Фалерна» [45] наполняю твою чашу до краев.

— Мы и так выпили изрядно в гостях у актеров.

— Пей, — повторила она. — И не смей со мной спорить. Да, я пьяная, но хочу быть еще пьянее. И ты тоже… будешь пьяный… Обо всем забудешь. Все-все забудь… да…

Элий пригубил вино и поставил чашу на пол.

— Так не пойдет! Пей до дна и не увиливай. Сама она уже осушила свою чашу и теперь перевернула ее и пролила несколько капель на тончайший виссон ночной туники. Элий подчинился и выпил свою чашу до дна.

— Отлично! — Легация захлопала в ладоши. — Ну и что же ты помнишь? Помнишь, кто ты?

— Я — Цезарь… Она затрясла головой:

— Пей еще! — И вновь наполнила чашу, вино полилось через край. Ковер был загублен. Элий пытался протестовать, но напрасно. Она заставила его выпить. И вновь стала спрашивать, смеясь, помнит ли он что-нибудь.

— Я был гладиатором…

Таблин плыл кораблем в бурном море. Элий делал отчаянные усилия, чтобы вернуться в реальность, однако новая чаша его доконала. Комната приобрела фантастические очертания. Мраморный бюст подпрыгнул в воздух, у него появились руки, причем они кружили в воздухе отдельно от тела. Элий тряхнул головой, но прогнать странное видение не смог.

«Я что-то забыл… что-то важное… но стоит ли помнить это важное? Ну конечно, не стоит… ничего не стоит помнить… все надо забывать немедленно… как только что-нибудь произойдет, надо это немедленно забыть, тогда будет хорошо… все хорошо…»

Что он может помнить? Разве что-то было в прошлом? И что такое прошлое? Тень, на которую приятно наступить. Он сказал об этом вслух. Язык заплетался.

— Вот и отлично, вот и хорошо, — приговаривала Летиция, стаскивая с него тогу. — Зачем ты надел пурпур?

В самом деле, зачем он надел тогу?

— Раз ты ничего не помнишь, значит, теперь ты любишь меня, — шептала Летиция. — Ведь ты хочешь меня? Так? И значит — любишь…

Да, да, он желает ее. А кто она такая? Откуда взялась? Пришла сама или он ее позвал? Может, она девчонка из Субуры и он должен заплатить ей перед уходом? Достаточно ли она искусна в любви, чтобы быть девчонкой из Субуры? Ну, страстности ей не занимать — она целует, жадно впиваясь в его губы, сплетает свой язык с его языком, она царапается и пребольно кусается. Она опрокидывается на ковер и извивается, как змея, она требует все новых и новых ласк как доказательств любви. Но она не особенно искушена для девчонки из Субуры. Она другая. Но откуда? Как попала сюда? Разве он ее любит? Ведь он любит Марцию. И зачем он так напился? Разве пьяный угар может заменить любовь?

«Может»! — стучала кровь в висках.

Его охватило исступление. Пьяный сатир поймал в лесу белотелую нимфу. Едва удовлетворив желание, он вновь приходил в возбуждение. Ласковый зверь, он покусывал кожу, теребил губами соски, ластился, и его ласки заставляли биться в судорогах хрупкое тело нимфы. Ее жалобный вздох выражал то ли наслаждение, то ли боль — не разобрать.

«…Трение известных органов и выбрасывание семени…»

День разгорался, и солнце вовсю светило в окна таблина. Элий и Летти спали на ковре пьяным сном без сновидений.

Он очнулся потому, что кто-то тряхнул его за плечо и сказал нараспев:

— Элий Цезарь…

Элий замычал, не открывая глаз, и поднес руку к голове. Прикосновение вызвало нестерпимую боль. О боги, никогда в жизни он так не надирался.

— Элий Цезарь, — вновь позвал кто-то. Голос был женский. Но не голос Легации. Значит, придется открыть глаза. А так не хочется.

Элий разлепил веки. Прямо над собой он увидел опрокинутое женское лицо. Немолодая женщина склонилась над ним и трясла за плечо. Элий попытался v встать, но не смог — комната опрокинулась, а пол накренился, Элий вновь повалился на ковер. В висок над правой бровью ввинтилась раскаленная игла.

— Я принесу кофе, — сказала женщина. — На кухне кто-нибудь есть?

— Кто-то есть, — Элий спешно прикрыл ладонью рот, сообразив, что от него должно нести перегаром.

Женщина ушла. Во всяком случае лицо ее исчезло Теперь Элий мог разглядеть потолок. На росписи Гектор прощался с Андромахой. На заднем фоне высились храмы Илиона, скульптуры и колонны сильно смахивали на римские. Элий подумал, что проигравший Гектор ему всегда нравился куда больше победителя Ахилла.

Элий вновь попытался подняться и опять не смог — в этот раз ему помешала голос Летиции, что покоилась у него на плече. Летти мирно посапывала, и от нее изрядно несло вином. Отлично! Они спят на ковре в таблице, укрытые — кто бы мог подумать! — пурпурной тогой Цезаря. Хорошо хоть не нагие! Элий повернулся и глянул на хронометр. Стрелки часов указывали полдень! Ну и ну! Еще час назад он должен был начать прием своих клиентов. И что в таком случае делает проходимец Квинт? Надо полагать, тоже дрыхнет! Элий слегка тряхнул Летицию за плечо. Никакого эффекта. Он тряхнул сильнее. Она замычала и перекатилась на другой бок.

— Летти! Вставай! — проорал он ей в ухо. Она скорчила болезненную гримасу и вновь принялась поудобнее устраиваться у него на груди.

— Уходи скорее! — прошипел он. — Ко мне пришли клиенты.

— Ну как же, помню… Двадцать семь штук, — сквозь сон пробормотала она. — Выдай каждому по тысяче сестерциев и отошли подальше. Чтоб не мешали, — она сладко, как ребенок, причмокнула губами.

Элия разбирали смех и злость. Никогда, кажется, он не попадал в столь дурацкое положение. С трудом поднялся — не на ноги, а всего лишь на четвереньки-и попытался отыскать свою тунику. Она нашлась под столом. Одевшись, он принялся придумывать план срочной эвакуации супруги. Добраться из таблица до спальни можно было в этом особняке только через атрий. А там уже собрались клиенты, и — судя по голосам — им давно надоело читать медные доски с перечислением заслуг рода Дециев и выдержками из старинных преданий, а также рассматривать восковые маски и бюсты бесчисленных императоров. Пройти через атрий в своей прозрачной тунике из виссона Летиция никак не могла. Впрочем, она вообще не могла никуда идти. Тут Элий вспомнил, что явился в таблин в халате, а тунику надевал уже здесь. Персидский халат — это выход. Халат нашелся висящим на бюсте Юлии Кумской работы Марции. Марция… Сердце кольнуло, но не так сильно, как прежде. Неужели он когда-нибудь привыкнет и не будет всякий раз вздрагивать от боли? Неужели этот миг наступит? Какое счастье! Он так и подумал: счастье. Счастье — это отсутствие боли, — считают стоики. Когда-то Элий не понимал этого, теперь понял и принял.