Протокол «Сигма» - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Ладлэм cтр.№ 110

— Опасное занятие — нарушать покой стариков, — заявил Зонненфельд, как будто и не было этого перерыва. — Вероятно, вы считаете их беззубыми никчемными существами. Да, сами по себе они действительно такие. Но у них есть мощная сеть поддержки, даже в наши дни. Особенно в Южной Америке, где они имеют множество приверженцев. Скажем, головорезы, наподобие Kamearadenwerk. Они защищают своих старейшин примерно так же, как дикие животные защищают ослабевших вожаков. Убивают всякий раз, когда считают нужным, никогда не испытывая колебаний.

— И в Буэнос-Айресе?

— Там их больше, чем где бы то ни было. Нигде они не обладают такой мощью. — У старика был усталый вид. — Вот почему вам ни в коем случае не следует отправляться туда и вести расспросы насчет престарелых немцев.

Зонненфельд, нетвердо держась на ногах, поднялся, и Бен тоже встал с места.

— Вы обратили внимание, что даже в наши дни я вынужден постоянно иметь при себе охранника. Это не гарантия безопасности, но по крайней мере такую охрану мы можем оплачивать.

— И все же вы упорно живете в городе, где не любят вопросов, касающихся прошлого, — сказал Бен.

Зонненфельд положил руку на плечо Бена.

— Ах, мистер Хартман, что тут поделаешь? Тот, кто изучает малярию, вынужден жить в болоте, разве не так?

Джулиан Беннетт, помощник заместителя начальника Агентства национальной безопасности по оперативной работе, сидел напротив Джоэля Сколника, заместителя министра юстиции, в маленькой столовой для руководящего состава в Форт-Мид, штаб-квартире АНБ. Хотя Сколник, долговязый лысеющий мужчина, занимал заметно более высокое место в бюрократической иерархии, Беннетт держался с ним совершенно безапелляционно. Агентство национальной безопасности было организовано таким образом, чтобы освободить людей, подобных Беннетту, от бюрократического надзора со стороны внешних по отношению к агентству сил. Неизбежным эффектом такой политики должно было стать некоторое высокомерие, ну, а Беннетт был не из тех людей, которые отказались бы при каждом удобном случае демонстрировать свое превосходство.

На тарелке перед Сколником лежала огромная отбивная из баранины и гора вареного шпината — все почти нетронутое. Он давно утратил аппетит. Прикрываясь чисто декоративной маской дружелюбия, Беннетт довольно тонко запугивал его, причем сообщения были на самом деле тревожными.

— Все это не обещает вам ничего хорошего, — уже не в первый раз говорил ему Беннетт. Благодаря маленьким широко расставленным глазкам и почти бесцветным бровям чиновник из АНБ казался немного похожим на поросенка.

— Я это понимаю.

— Предполагалось, что в вашем корабле нет течи, — сказал Беннетт. Его собственная тарелка была чиста; он расправился со своим бифштексом в несколько быстрых глотков; было совершенно ясно, что этот человек ел лишь для того, чтобы снабдить организм топливом. — А то, с чем нам приходится иметь дело, внушает сейчас крайнее беспокойство.

— Все это вы очень ясно объяснили, — ответил Сколник, чуть ли не ненавидя самого себя за то, как прозвучали его слова — почтительно и даже испуганно. Он знал, что показывать свой страх такому человеку, как Беннетт, всегда было серьезнейшей ошибкой. Все равно, что вылить полведра крови в воду неподалеку от резвящейся акулы.

— Безрассудство, с которым, как оказалось, ваши люди относятся к вопросам национальной безопасности, может скомпрометировать нас всех. Я смотрю на то, как ведут себя ваши сотрудники, и не знаю, что мне делать: смеяться или плакать. Что толку запирать парадную дверь, когда черный ход распахнут настежь?

— Давайте не будем делать слишком большой проблемы из риска огласки, — ответил Сколник. Хотя он старался говорить холодно и напыщенно, ему самому было ясно, что это чуть ли не мольба о пощаде.

— Я хочу, чтобы вы пообещали мне, что провал, возникший по вине этой Наварро, будет ликвидирован, — Беннетт наклонился вперед и погладил предплечье Сколника жестом, который был настолько же дружеским, насколько и угрожающим. — И что вы пустите в ход все имеющиеся в вашем распоряжении средства, чтобы поставить эту женщину на место.

— Это само собой разумеется, — отозвался человек из министерства юстиции, с трудом сглотнув стоявший в горле комок.

— Теперь встаньте, — приказал человек с козлиной бородкой, махнув зажатым в левой руке “макаровым”.

— Это вам ничего не даст. Я не приложу палец к датчику, — ответил детектив Ханс Хоффман. — Так что уходите отсюда, пока не случилось ничего такого, о чем вам придется пожалеть.

— Я никогда ни о чем не жалею, — вкрадчивым голосом произнес незнакомец. — Вставайте.

Хоффман неохотно поднялся.

— Говорю вам...

Вторгшийся пришелец тоже встал с места и приблизился к нему.

— Повторяю вам, — сказал Хоффман, — что вы ничего не выиграете, если убьете меня.

— У меня нет необходимости убивать вас, — словно успокаивая его, ответил посетитель. А в следующее мгновение он сделал неуловимо быстрое движение.

Хоффман увидел вспышку металлического блеска немного раньше, чем почувствовал, что его руку пронзила невероятная боль. Он взглянул вниз. Там, где только что находился указательный палец, торчал короткий обрубок. Разрез был идеально чистым. Из кисти, совсем рядом с мясистой подушкой большого пальца, торчала окруженная плотью белая круглая кость. За долю секунды до того, как его рот раскрылся в отчаянном крике, детектив увидел в руке человека острый, как бритва, охотничий нож, а затем с изумившей его самого четкостью разглядел отрезанный палец, валявшийся на ковре, словно ненужный кусок куриной тушки, сброшенный наземь нерадивым поваром.

И тут из его рта вырвался визгливый крик мучительной, непостижимой боли и неверия в случившееся.

— О, мой Бог! О, мой Бог! О, мой Бог!

Тревор нагнулся и поднял отрезанный палец. С обрубленного конца все еще капала кровь.

Анна набрала номер Дэвида Деннина.

— Анна, это вы? — кратко осведомился он; его обычное теплое обращение сменилось непривычной осторожностью. — Отовсюду сыплется дерьмо.

— Дэвид, расскажите мне, в чем дело. Что за чертовщина там происходит?

— Именно, что чертовщина. Говорят, что вы... — Его голос вдруг затих.

—Что?

— Чертовщина. Вы говорите по чистой линии?

— Конечно.

Последовала непродолжительная пауза.

— Послушайте, Анна. По министерству отдан приказ провести вас по процедуре Р-47 — полная проверка почты, телеграмм, прослушивание телефонных разговоров.

— Иисус Христос! — воскликнула Анна. — Я вам не верю.

— Дело еще хуже. С этого утра вы объявлены 12-44: подлежите аресту при первой же возможности. С применением любых необходимых средств. Господи Иисусе, я не знаю, с чем вам пришлось связаться, но вы объявлены подозреваемой в государственной измене. Было сказано, что вы являетесь неблагонадежной и представляете угрозу национальной безопасности. Еще говорят, что вы уже несколько лет получали деньги от врагов государства. Я не имею права даже разговаривать с вами.