Беспокойный отпрыск кардинала Гусмана - читать онлайн книгу. Автор: Луи де Берньер cтр.№ 67

– Ну, получай, – услышали экскурсанты; потом последовал звук смачного шлепка.

– Негодяй! Ах! Не смей! Ох!

– Нет! Нет! Нет! А-а-а!

Гости переглянулись, и Хекторо, желая доказать англичанину, что люди здесь не страдают нехваткой мужества, несмотря на поражение их аргентинских братьев в мальвинской войне, молча соскользнул с лошади, вытащил револьвер и прокрался сквозь буйные заросли к месту, где происходило смертоубийство.

Жуткие вопли и визг еще продолжались, когда Хекторо всех удивил, появившись из зарослей с подобием улыбки на лице. Он вынул сигару изо рта и прошептал:

– Придется вам помочь мне, в одиночку с такой дикостью не справиться.

Генерал достал из кобуры автоматический пистолет, учитель Луис расчехлил мачете, а английский посланник, ощутив пустоту в животе, подумал, что сейчас из первых рук получит представление о легендарной местной жестокости. Все последовали за Хекторо в упругую зелень банановой листвы.

Прокравшись несколько метров, Хекторо приложил палец к губам и ткнул пальцем; отряд немного рассредоточился и вгляделся сквозь листву.

Донна Констанца, бывшая миллионерша, и ее возлюбленный Гонзаго, бывший партизан, решили воспользоваться тем, что все заняты гостями наверху, и спустились на малом подъемнике, чтобы уединенно поскакать в обезлюдевшем раю плато. Бойцы отряда стали очевидцами того, как эти двое самозабвенно совокупляются в немыслимой позе, брызгаются соком и размазывают друг на друге фрукты из неуклонно уменьшавшейся кучи. Гонзаго как раз слизывал с плеча донны зернышки граната, а та, вращая бедрами, запихивала ему под мышку банан.

Хекторо наблюдал за сладострастной сценой с нескрываемым удовольствием; генерал глядел как бы с отстраненным изумлением, учитель Луис – с ужасом при мысли, что же подумает английский посол, а тот настолько ошалел, что не заметил, как, чуть не проколов спину, на него свалилась пика.

Хекторо, крестьянин по природе, не мог наслаждаться столь великолепным зрелищем и хоть как-то в недо не поучаствовать; когда влюбленные достигли апогея сладострастного землетрясения и затем откатились друг от друга, Хекторо вскочил на ноги, заорал: «Эге-гей!» – и восхищенно замахал сомбреро.

– Mas, mas! – кричал он. – Queremos mas! [88]

Донна Констанца и Гонзаго потешно вздрогнули от неожиданности, увидели шеренгу пялившихся сквозь листву глаз и прыгающего Хекторо, который семафорил шляпой. Донна Констанца взвизгнула, подскочила и скрылась меж деревьев, оставляя след из раздавленных фруктов. Гонзаго замешкался, поднялся, прикрывая руками низ живота, и застенчиво поклонился. Ухмыльнувшись до ушей, он огляделся в поисках пути отступления и последовал за возлюбленной.

– Здорово! – воскликнул Хекторо.

– Извините, пожалуйста, – сказал учитель Луис посланнику.

Генерал засунул пистолет в кобуру и вытер платком взмокший лоб, а посол отметил у себя на брюках два одинаковых грязных пятна, потому что стоял коленками в мокрой глине.

Поднявшись на утес, генерал попытался возродить торжественность визита, лично поблагодарив всех, кто устранял неисправность подъемника, но все сбилось. Дионисио строго-настрого наказал Ремедиос и близко не подпускать графа к генералу, чтобы избежать долгих и неправдоподобных объяснений.

Но граф был неудержим; стряхнув с руки вцепившуюся в него Ремедиос, он шагнул вперед и витиевато представился:

– К вашим услугам, граф Помпейо Ксавьер де Эстремадура, и да хранит Господь истинного католика – его величество.

– Однако, – проговорил генерал, недоверчиво оглядывая персонажа из древнего прошлого. На графе красовались заржавевшие остатки доспехов, напяленные поверх индейской одежды, детали которой торчали сквозь латы. На кирасе виднелись дырки, пробитые пулями из автомата Ремедиос, гребень бургундского шлема с забралом расклепался и печально свесился набок. До генерала вдруг дошло, что еще несколько человек тоже одеты в остатки древних доспехов; он сморгнул и потряс головой.

– Так звали моего предка, – сказал генерал. – Он пропал в 1533 году во время экспедиции, отправившейся на поиски города Вилькабамба, и это он основал Ипасуэно.

– Вот именно! – воскликнул граф. – А потому я заявляю права на все твои владения, которые не являются твоими, пока я пристойно не скончаюсь.

Недоумение генерала еще больше возросло, когда граф прибавил:

– Поскольку я твой старший родственник, ты должен покориться моей власти, а иначе я отрежу тебе нос, как тому мавру в Кордове!

– Мы позже переговорим об этом наедине, – дипломатично ответил генерал и поманил к себе сына, который пытался незаметно улизнуть: – Дионисио, поди сюда и объясни мне кое-что.

Никакие объяснения за завтраком в ресторане «У донны Флор» не смогли убедить генерала, что граф – действительно граф, которого в день святой Цецилии вместе с пятьюдесятью солдатами погребла под собой снежная лавина, но Аурелио вернул их к жизни, чтобы помогли раскопать город. Дионисио показал отцу фамильный перстень Монтес Coca.

– Граф его узнал и требует обратно. По счастью, он помнит только то, что происходило сотни лет назад, и забудет, что собирался отрезать тебе нос. Ремедиос за ним приглядывает, чему я очень рад.

Английский посол, ничего не поняв из пространного доклада на кастильском диалекте, пинками отгонял свинок, что собрались у его ног в ожидании объедков, а потом вдруг понял, что совершил ошибку, заказав «Цыпленка для настоящего мужчины». Когда ядреный соус чили запустил клыки ему в глотку, посланник сильно поперхнулся, и слюна неудержимым потоком потекла из перекошенного рта прямо на скатерть. Ярко-красный румянец, заливший лицо и шею посла и превративший его в подобие саламандры, вероятно, на три четверти был вызван «Цыпленком для настоящего мужчины», а на четверть – жутким стыдом от внезапной le'se-majeste… [89] С вытаращенными глазами он схватил кувшин для воды, залпом выпил содержимое и только потом сообразил, что в кувшине была водка. Бедный посол чувствовал, как неотвратимо накатывает опьянение; пот лил с него ручьями. Он еще успел скормить немного объедков свиньям, и те с визгом убежали, а потом голова посланника медленно опустилась в тарелку с недоеденным завтраком, и он, пуская слюни, убаюкался сном младенца. В оцепенении он напрудил себе в резиновые сапоги, а снилось ему, как донна Констанца и Гонзаго забавляются в луже рвоты.

– Ремедиос… – повторил генерал, не замечавший состояния посла. – Где-то я слышал это имя, и лицо ее кажется очень знакомым. – Он покопался в памяти. – Я видел ее на листовке «Разыскивается преступник», она – лидер «Народного Авангарда»!

Дионисио похолодел при мысли, что генерал надумает сейчас арестовать Ремедиос, и перебил отца:

– «Народный Авангард» давно распустили, папа, как только был объявлен мир. Как тебе еда, мама, нравится?