Булыжник под сердцем - читать онлайн книгу. Автор: Джулз Денби cтр.№ 15

Я подпрыгнула – именно! Я чувствовала то же самое. Она – пропащая. Может, теперь я выясню, отчего так. Вспыхнула и зашипела зажигалка, сигаретный дым поплыл по комнате, ища выход. Я хотела дослушать Гейба, но что-то меня тревожило. А вдруг… вдруг он расскажет что-то такое, отчего я стану иначе относиться к Джейми? Я встряхнулась. Глупо – разве это возможно? Она – мой лучший друг, ничего тут уже не изменить.

Голос Гейба вернул меня к реальности:

– Короче, я заходил к ней всего раз, хотя их дом рядом. Нам было по семнадцать. Она жила в понтовом доме – спереди и сзади сад, типа, как в пригородах. Но сам коттеджик дерьмо – построен хреново, цена – выше крыши. Папаша ее какой-то директор – по крайней мере, так он парил. Мамаша занималась собой и какой-то благотворительностью – типа, леди Баунтифул [21] . Слышала бы ты, что о ней говорила моя мамочка, господи. Да, ее папаша, типа, состоял в той же ложе, что и мой. Так вот, Джейми вся в маму – тоже большая, только не жирная. В отличие от мамаши, у Джейми есть мышцы, я за этим проследил. Еще мамаша кладет вот такой слой штукатурки, носит голубенькие и розовенькие шмотки – все из крутых магазинов. И шляпки, и большие квадратные сумки. Страх и ужас. Папаша – маленький и скользкий тип, худой, плюгавый, на мыло похож. И рукопожатие у него – как мокрый носок, набитый холодной овсянкой. Зато в ложе – типа, большая шишка. В смысле, социально. Так вот, захожу я, значит, а мне заявляют, типа, Джейми не готова. Странно, ну да ладно. И предлагают выпить – чаю или колы? Вроде нормально, я говорю, колы. Ее мамаша носится кругами, как будто конец света настал, и наконец приносит высокий узкий стакан выдохшейся колы со льдом, лимоном и, блин, салфеткой. Тем временем ее папаша устраивает мне допрос с пристрастием – типа, крутой. И при этом даже не может посмотреть мне в глаза. Типа, куда это мы? А когда вернемся? Мне еще нет восемнадцати? Надеюсь, вы не собираетесь пить спиртное? А где живет моя семья?… И все в таком духе. Когда я рассказал о семье, он аж подпрыгнул – типа, он помнит моего отца, тяжелая утрата и все такое. Я говорю, знаю, и упоминаю ложу. Вдруг этот тип становится само дружелюбие и начинает – зарубите себе на носу, молодой человек, еще настанет ваш черед. А я ему – нет, типа, спасибо, в эти игры – как-нибудь без меня. Тут он заводится и принимается толкать фашистские речуги – о Нынешней Молодежи, черных и евреях. Сейчас я бы его в два счета заткнул, но тогда я был слишком молод, а к тому же меня отвлекли. Потому что я слышал, как плачет Джейми. Типа, наверху. Всхлипы и мамашин голос – очень тихий, но как пила по ушам. И обрывки фраз – типа, «грязные цыгане», «соседи», «уличная девка», «позор» и все в таком роде. Меня это взбесило. Тогда я, ну, типа, ставлю колу – слава богу, я к ней не притронулся – на столик и рявкаю: нам пора, или мы опоздаем. Типа, очень грубо. Смотрю этому уроду прямо в глаза, спрашиваю – где Джейми? Он чуть не подавился – ну, типа, все, кого он знал, ползают перед ним на карачках, заискивают и все такое. А Джейми мне рассказывала, что творится в этом доме, так что я просто не мог с этим ублюдком любезничать.

Мы с Моджо переглянулись – невозможно представить, чтобы Гейб любезничал с тем, кто ему не нравится, ни за какие коврижки. Я расцепила сомкнутые руки и попыталась размять затекшую шею, а Гейб ровно продолжал:

– Семейка у них та еще, папаша Джейми и его баба. Крепкая семейка, прямо созданы друг для друга. На хрена им вообще сдался ребенок – загадка, но ребенка они завели – всего одного, Джейми. Джемайму Оливию Джерард. В честь какой-то старой тетушки, хотели ее бабки унаследовать. Но мамаша ненавидит детей, можешь мне поверить, ненавидит. И чужих, и своих. Ей на них наплевать. Джейми сплавили бабке – папашиной матери, которая жила в «бабушкином домике», сзади, во дворе. Вторая бабка и два деда уже померли давно, только Джерри осталась. Для этих выродков, мамаши и папаши, Джейми была просто, ну, типа, обременительным довеском. Они ее даже не замечали. Не играли, никуда не водили, не возили отдыхать, не устраивали пикники на скалах, как каждая, блядь, семья в округе. Не читали книжку про Винни Пуха. Всем этим занималась бабка. А потом, когда Джейми стукнуло девять, бабка умерла. Сердечный приступ. Бум – и крышка. И все. Джейми это тоже чуть не убило. Я так думаю, нервный срыв и все такое. А предкам насрать. Зацени – они свалили на Кипр с бабкиными деньгами, а Джейми оставили дома. С этим уебком, дядюшкой Тедом.

Он замолчал и потер лицо. Моджо наклонился вперед и вытянул руку – словно пытаясь утешить Гейба. Тот не заметил, и Моджо осторожно отодвинулся, а Гейб прокашлялся и продолжил:

– Сука, ненавижу. Убил бы этого ебаного ублюдка, если б он сам с собой не покончил. Урод. Этот Тед – брат ее мамаши. Душа компании. Какой милый, добрый дядька. О да. И так обожает детишек, всегда рад с ними посидеть. Типа там, тренер по плаванию, на рождественских утренниках играет Санту. Вот какой дядюшка. Странно, что так и не женился. Не встретил свою половинку, то-се. Он сидел с Джейми, когда она была еще крошкой. Бабка Джерри уползала играть в бридж или куда там, и дядюшка Тед с радостью прибегал помочь. Обожал свою маленькую принцессу. Ему так жалко, что своих детей не завел, тра-ля-ля… Господи!

Гейб развернулся и посмотрел на меня. Я почему-то вздрогнула. Он сказал:

– Извини, Лили, это неприятно. Типа, неохота тебя расстраивать. Но ты должна знать – иначе не поймешь, что наша бедная детка пережила. Видишь ли, когда они оставались вдвоем, он заставлял ее сосать. А потом стал ее трахать. На полную катушку. И спереди, и сзади. Как угодно. Связывал ее, ссал на нее, кончал на нее, втирал ей молофью в лицо и все такое. Бедная девка. Господи боже, бедная, одинокая беспомощная девка! Что он с ней только не вытворял. А потом показывал книжки с порно, где мучают разных баб, и говорил – с тобой будет то же самое, если проболтаешься. Если кому скажешь – я их убью. А потом тебя и себя. Да и кто поверит такой грязной твари, как ты? Ты дерьмо. Даже твои мама и папа не могут рядом с тобой находиться. Но я – я люблю тебя, моя грязная тайная любовь. Верно, Джейми? Ты мой маленький секрет. Блядь, блядь… Когда мы встретились, все уже закончилось – ей исполнилось одиннадцать. Слишком старая для него. Он заявил, что она грязная и отвратительная, и он ее больше не любит – видишь ли, у нее месячные начались. Дядюшка сказал, это – кара господня за то, что она, типа, его совратила и трахалась с ним. Так-то. Знал, что он в шоколаде. Она ни слова никому сказать не могла. Бабка Джерри бы все равно не поверила, да и Джейми боялась, что дядюшка Тед бабушку убьет. А мамаша с папашей – можно и не думать. У них на дядюшке, типа, свет клином сошелся. Джейми рассказывала, самое отвратительное – это когда предки сажали ее к дядюшке на колени и заставляли поцеловать. А если она, типа, не радовалась, говорили, «какая грубая, неблагодарная девочка». Или «дядюшка Тед любит ее всем сердцем». И Джейми думала, они все знают, но им так противно, что они об этом не говорят. Как про туалет и все такое. Типа, это неприлично.