Вкус желания - читать онлайн книгу. Автор: Беверли Кендалл cтр.№ 61

Амелия чуть не задохнулась от смеха, пытаясь оправиться от потрясения, вызванного словами этой женщины, и отдавая должное точности ее наблюдений.

— Вы заблуждаетесь. Ничто не может быть дальше от истинного положения вещей, — сказала Амелия и на мгновение задержала дыхание, опасаясь, что в кристально-ясном синем зимнем небе сверкнет молния и поразит ее. После минутной паузы она продолжила: — По правде говоря, меня вовсе не касается подлинная природа ваших отношений с виконтом.

Теперь уже мисс Фоксуорт выглядела изумленной:

— Значит, вы обижены на лорда Армстронга, а не на меня?

— Нет, то есть я хочу сказать, что мое плохое настроение не касается ни одного из вас и ни с одним из вас не связано. Лорд Армстронг волен дружить и общаться со столькими женщинами, со сколькими захочет. Меня это ничуть не касается.

Навязчивость не была характерной особенностью мисс Фоксуорт, но тем не менее…

— Видите ли, мы так хорошо поладили в Лондоне. Мне не хотелось бы… — не отступала Фоксуорт.

— Право же, мисс Фоксуорт, не думаю, что…

— Ваша антипатия к нему основана на том мнении, которое вы высказали на балу?

Господи! Эта женщина когда-нибудь замолчит?

— Если дело в этом, я могу избавить вас от ошибочного мнения о неразборчивости лорда Армстронга в отношениях с женщинами, которых он встречает на своем пути. Вы ведь думаете о нем именно так?

— Если вы хотите убедить меня в том, что он святой, не стоит себя утруждать, — заметила Амелия.

Мисс Фоксуорт кивнула:

— Верно. Он не святой, но покажите мне хоть одного человека, которого можно было бы назвать святым. Лорд Армстронг добрый, верный и благородный человек. Вам известно, что он дал моему брату деньги на покупку офицерского чина? Он также оплачивает аренду нашей городской квартиры. И делает это с тех самых пор, как Маркус поступил в армию.

Ее голос потеплел от обуревавших ее чувств.

— Для Маркуса и меня Томас Армстронг — святой, и мы бесконечно ему обязаны. — Она издала короткий смущенный смешок и добавила: — Не поймите меня неправильно. В лорда Армстронга легко влюбиться.

Мисс Фоксуорт опустила глаза на свои колени и уставилась на руки с переплетенными пальцами.

— Но с моей стороны это было бы глупостью. Хотя он хорошо ко мне относится, он вовсе мной не интересуется. Конечно, будучи настоящим джентльменом, он стал бы это отрицать, но на самом деле я для него просто сестра Маркуса, несчастная старая дева, нуждающаяся в поддержке, в то время когда ее брат на войне. И, знаете, меня это устраивает. — Она подняла глаза на Амелию: — Я никогда бы не сделала ничего, способного подорвать нашу дружбу.

Зачем мисс Фоксуорт вздумалось все это ей рассказывать? Она ведь уже сказала, что не интересуется характером их отношений. Но на сердце у Амелии почему-то, полегчало.

Хотя Томас собирался провести рождественские праздники в Беркшире в доме сестры, он позволил слугам украсить холл так, как это сделала бы его мать. Елку поставили в комнате для завтрака, и она выглядела великолепно с толстыми ветками, увешанными огромным количеством украшений из бронзы и серебра. На фоне ночного неба, игравшего роль задника, дерево, сиявшее огоньками свечей, казалось маяком в окне, походившем формой на морской залив.

Но при всех внешних признаках рождественского веселья он не испытывал обычного праздничного подъема. Последние три недели Томас пребывал в столь сильном нервном напряжении, как никогда за всю свою предшествующую жизнь. И источником его беспокойства была Амелия. Она затрагивала все стороны его жизни. Его сон, если только ему удавалось уснуть, был в лучшем случае беспокойным и прерывистым. Его не оставляло чувство вины за то, что он лишил ее невинности. Неутолимое желание снова обладать ею заставляло его держаться как можно дальше от нее, насколько это было физически возможно.

Много раз он испытывал желание пойти к ней и объяснить, почему забрал ее письма. Но его останавливали два момента. Во-первых, не мог же он сказать ей, что Гарри высказал желание, чтобы он просматривал ее корреспонденцию. Во-вторых, он ясно видел, что любая его попытка заключить мир не была бы ею принята. Она обращалась с ним, как с парией, и сожалеет, что отдала ему свою девственность.

Проводя рукой по волосам, он вышагивал между выдвижным столиком и канапе и наконец рухнул в кресло, из которого мог видеть елку. Молча смотрел он на пляску огоньков свечей под сиянием лунного серпа, проникавшим снаружи. Он был слишком перевозбужден, чтобы лечь в постель, книга тоже не могла бы отвлечь его от постоянно преследующих его мыслей. Даже выпивка не успокаивала его нервы, не снимала напряжение мышц. Нет, на прошлой неделе ничто ему не удавалось. Томас уронил голову на спинку кресла и закрыл глаза. Но прекрасное лицо Амелии было прочно впечатано в его сознание и мысли. В мучительной тишине он услышал шелест ткани, мгновенно открыл глаза и повернул голову к двери. Фигура женщины, преследовавшей его во снах ночью и в мыслях днем, появилась и скользнула в комнату и остановилась перед елкой.

Томас бросил взгляд на высокие напольные часы возле камина и удивился: оказывается, сейчас много позже, чем он предполагал, — было без четверти одиннадцать.

Что она здесь делает? И, Господи, почему у нее не хватило ума надеть что-нибудь более пристойное, чем голубой шелковый пеньюар, окутывавший ее от стройных плеч до ножек в чулках? От ее вида у него защемило сердце, как бывает у мужчины, надолго лишенного женского общества и ласки.

Томас переменил положение и оперся локтями о расставленные колени. Она вздрогнула и порывисто обернулась на звук. Когда она разглядела его, сидящего в затененном углу, глаза ее округлились, рука взлетела к горлу.

— О Господи! Я не подозревала, что кто-то еще не спит, — произнесла она задыхаясь. — Я… я выбирала книгу… в библиотеке, когда заметила елку.

Она вдруг замолчала на полуслове, попятилась к двери, и лицо ее начало медленно покрываться румянцем.

— Не стану мешать вам разглядывать елку, — сказал Томас и тотчас же подумал, что настало время решительного объяснения.

Инстинкты Амелии убеждали ее немедленно бежать. Но, будучи отчаянной авантюристкой, она приостановилась, услышав его слова. Томас выглядел таким мужественным. Если на свете и был человек, обладавший особой аурой мужского обаяния, окружавшей его плотным облаком, то ему следовало держать его в узде, чтобы все женщины мира оставались в безопасности. И таким мужчиной был Томас Армстронг.

— Я хотела получше рассмотреть елку, — сказала Амелия, запинаясь, как ребенок, только что научившийся говорить.

На его щеках, заросших щетиной, появились две глубокие ямочки, а уголки рта тронула улыбка.

Амелия отвела от него взгляд и сделала вид, что внимательно разглядывает праздничную гирлянду, украшавшую каминную полку. Она ненавидела себя за нервозность, которая всякий раз охватывала ее, когда он оказывался поблизости.