Если кто меня слышит. Легенда крепости Бадабер - читать онлайн книгу. Автор: Борис Подопригора, Андрей Константинов cтр.№ 111

Борис понял, что должен что-то сказать, а он ведь никакого обращения к «гарнизону» заранее не готовил… Пришлось импровизировать на ходу.

— Значит, так, товарищи офицеры, сержанты и солдаты: меня Родина специально послала сюда, чтобы вытащить вас из этой жопы. И я вытащу. Вытащу при условии бесприкословного выполнения моих приказов! Всем ясно? За неповиновение — расстрел на месте!

Беззубый подполковник Абдул Хак не выдержал и заплакал:

— Я знал, товарищ Абдулрахман, вы — настоящий коммунист! Я знал!

— Ну и молодец, что знал… Только какой я тебе, на хрен, Абдулрахман! Ни-ка-кой! Все слышали? Обращаться ко мне: «товарищ Николай».

— А звание? — спросил Костя Захаров.

— Костя, милый, потом разберёмся… Если очень хочешь, можешь называть меня генералом, я не против… так, а где этот армян наш… Маркаряна не вижу?!

— Так этого… Асадуллу… «духи» с собой в мечеть забрали. Ещё до того, как грузовик пришёл, — пояснил Валера Сироткин.

— Да? Ну и чёрт с ним… Так, Каххаров, Сайдулла — давайте к продскладу, вытащите какой-нибудь жратвы. Только помногу не есть!!! Слышали все?! Помногу не есть ни в коем случае, можно помереть! И больше запивать. Вода — в генераторной, в бочке. Все слышали?

— Товарищ Николай, можно вопрос? — спросил высокородный араб Рашид. Он говорил по-русски почти без акцента. Глинский резко повернулся к нему:

— Слушаю!

— А как вы нас отсюда собираетесь вытащить? Мы же не можем улететь…

Борис кивнул, будто ждал этого вопроса:

— Объясняю… там, в Пешаваре, сел самолёт. С большими советскими начальниками. Они сюда прилетели специально. Мы должны дать им знак, что живы и ждём. Тогда они заставят пакистанцев предоставить нам коридор… Наша задача — уйти тихо и мирно.

— А какой знак? — это подал голос обычно неразговорчивый минчанин Василенко.

— А вот это, Серёжа, не твоя забота, а моя. Какой надо знак, такой и подам. Всем всё ясно?

Никому ничего ясно не было, но вопросов пока больше никто не задавал. Пленные ещё не отошли от шока.

Между тем Каххаров и Сайдулла открыли продовольственный склад и начали раздавать бывшим узникам галеты, консервированную фасоль и сыр. Откуда-то взялась пачка сигарет, и абсолютно все сразу же закурили — впервые за долгое время свободно, не прячась.

А ещё Бориса поразило то, как легко все повстанцы, в том числе и афганцы, перешли на русский язык. Даже старший капитан Аман, хорошо знавший разве что команды да русский мат.

Когда солнце уже стало клониться к закату, на крепостные стены с оружием в руках вышли тринадцать советских и афганских пленных: Олег Шилов из Тарусы, украинец Вася Пилипенко, подполковник Абдул Хак, волгоградец Костя Захаров, снайпер из гератской разведроты, майор-спецназовец Сайдулла, инженер Рашид Аль-Кундузи, крымский татарин Каримов, питерский хиппарь Валера Сироткин, душанбинец Валя Каххаров, Володя Пермяков из Иркутска, минчанин Серёга Василенко и старший капитан Аман, первый офицер из рода потомственных унтер-офицеров. Ну и капитан Борис Глинский, разумеется. Абдулла, то есть Гафар Халилов, никуда не пошёл, он сидел внизу, во дворе, трясся всем телом и набивал в магазины патроны.

Старший капитан Аман оказался очень толковым мужиком и самым тактически грамотным офицером. Он, быстро поняв, что Борис в тактике обороны таких объектов, как средневековая крепость, разбирается, мягко говоря, не очень, взял инициативу на себя и грамотно расставил людей по периметру. Он же подсказал Глинскому, что надо срочно затащить на стены побольше гранатометов, сложенных пока в одну большую кучу…

А между тем моджахеды продолжали свой молебен в мечети и рядом с ней. Удивительно, но они даже не поняли, что крепость уже захвачена. На единственный выстрел, еле слышный из-за громкого речитатива, никто не обратил внимания… Мало ли…

Больше других, непонятно почему, встревожился Азизулла — задницей своей почувствовал что-то, не иначе. Он еле дождался заключительного «Аллаху акбар!» и в сопровождении хазарейца Юнуса нервным шагом направился к крепости.

Увидев со стены, что к воротам идут всего двое, Глинский в сопровождении Олега, Абдул Хака и Сайдуллы бросился вниз к воротам. Борис понял, что есть шанс взять Азизуллу в заложники.

Они быстро откинули засов и приоткрыли одну створку…

…Азизулла шагал явно раздражённый, поигрывая своим стеком, гориллоподобный Юнус еле поспевал за ним. Едва войдя в крепость, начальник охраны властно спросил:

— Кто там стрелял?

И тут же уперся лбом в автоматный ствол… Взвизгнувшего по-заячьи Юнуса лицом в землю уложил Сайдулла. Хазареец затрясся, словно в припадке, тихонечко завыл на одной ноте и обмочился. Сайдулла не давал ему даже голову повернуть — во всяком случае, в свою сторону, — чтобы тот на него, по крайней мере, не дышал. Хазареец же решил, что его будут немедленно резать на куски. А к горлу Азизуллы поднёс нож Абдул Хак. Начальник охраны побледнел так, что стал похож на покойника. Олег быстро закрыл створку и опустил засов. А потом Азизулла услышал резкий, словно металлический голос:

— Як бор дигар ассалам алейкум, туран-саиб. [121]

До Азизуллы не сразу дошло, что это говорит Мастери. Да он и не сразу узнал этого Абдулрахмана — настолько он весь как-то переменился…

Борис, не давая начальнику охраны опомниться, продолжил на официальном, совсем не крестьянском-дехканском дари:

— Крепость захвачена, охранники пытались сопротивляться и были убиты. Оружия у нас достаточно. Спасибо за вашу дальновидность. Если будете помогать, обещаю вам жизнь…

До Азизуллы, видимо, никак не могло дойти, что в его жизни наступили необратимые перемены, потому что он злобно сверкнул глазами и угрожающим тоном спросил:

— Ты… Ты откуда так хорошо говоришь?

Глинский понял, что надо как-то помочь «рояль офисару» осознать свой новый статус. Борис вздохнул, вынул из рук Азизуллы стек и постучал им по его голове:

— Проснись! Ты — заложник! Ты отвечаешь на вопросы, а не задаёшь их! Если будешь правильно себя вести — обещаю жизнь, возвращение в Кабул, 50 баранов и звание полковника вооруженных сил Афганистана, благословенной родины таджиков… Заодно там твои проблемы с пищеварением порешаем.

Последнюю фразу Глинский добавил, потому что Азизулла с нервяка вдруг выдал задним местом целую руладу, этакую пердёжную трель, услышав которую недавние узники вдруг начали хохотать — и беззубый Абдул Хак, и полунемой Олег, и спецназовец Сайдулла, державший за горло воющего Юнуса… Да и Глинского подмывало на нервный смешок, но он справился с собой, понимая, что сейчас не время для смеховых истерик…

Похоже, именно смех над ним вчерашних (да каких там вчерашних — ещё сегодняшних!) узников помог Азизулле прийти в себя и осознать всё случившееся. Он облизал трясущиеся губы и, мелко кивая, согласился: