Дело государственной важности - читать онлайн книгу. Автор: Вячеслав Денисов cтр.№ 59

Именно на этой улице появился, разметая прочь население, все тот же молодой человек в кожаной куртке из толстой кожи. Оглядываясь назад, он бежал по тротуару, перепрыгивая через сумки граждан на остановке, а за ним мчался, свистя в футбольный свисток, милиционер в блестящей форменной куртке.

Капитан милиции, держа в одной руке фуражку, во второй руке держал пистолет.

– Стой! – кричал он, минут пять назад узнав в прохожем разыскиваемое Генеральной прокуратурой лицо. – Стой, стрелять буду!..

Этой фразой он уже примерно с километр пугал не преследуемого, а прохожих, которые, заслышав это, приседали или просто убегали с опасной улицы. Тот же, к кому это обращалось, после каждого предупреждения искал места полюднее.

На пересечении с Брошевским переулком появился он, герой.

Правильно вычислив маршрут движения погони, герой, лет сорока на вид, встал на пути убегающего от милиционера человека, широко расставил ноги и раскинул руки. Не было до конца понятно, что он в таком своем состоянии хотел делать – то ли получить соразмерный его позе орден из рук начальника ГУВД Москвы, то ли напрячься и встретить преступника железным брюшным прессом, да только свидетелем событий у Никиты Мученика два часа назад он не являлся, а потому сам больше нуждался в помощи, нежели был в силах ее оказать.

– Держи его! – срывая от счастья голос, закричал капитан. – Дер!..

Лихорадочно помотав на бегу головой во все стороны, дабы получше оценить обстановку, парень в кожаной куртке врезаться в крепкого мужика не стал. Первым шагом он на огромной скорости воткнул ногу в живот герою, а второй уже вставал ему на плечо.

А герой все стоял и ждал удара чудовищной силы в грудь.

И дождался. Кометой, влетевшей в его искусно установленный силок, оказался участковый уполномоченный Костенко, только что ожидавший завала обоих тел на асфальт, а потому не сбавивший скорость ни на один километр в час. С хрустом сминая героя, он слился с ним в едином порыве борьбы с преступностью, и этот яркий пример тесного сотрудничества правоохранительных органов с общественностью устремился к вынесенному из магазина по продаже лицензионных компакт-дисков лотку.

Так уничтожают контрафактную продукцию. Вываливают ее на твердую поверхность и давят катком. Будущие организаторы показушных завлекалочек с участием знаменитостей по рекламе фирм-производителей медиа-бизнеса должны отныне знать, что дорожный каток по сравнению с симбиозом гражданского и служебного долга – детская игрушка. Под катком ломается и уничтожается не все. Уцелеть же сейчас у нескольких сотен пиратских копий не было ни единого шанса.

Как не было ни единого шанса остаться на ногах у продавца и еще у нескольких покупателей, выбирающих из предложенного ассортимента музыку по душе. Они, собравшись в кучу, полетели в неизвестность сквозь кусты улицы Талалихина.

Где-то среди них кряхтел герой, Костенко, все-таки не сумевший не потерять фуражку, пытался выбраться из-под нескольких центнеров веса правопослушных граждан. А мальчик лет пяти, нашедший в двадцати метрах от остановки пистолет Макарова, ни за что не хотел отдавать его маме. Но та справилась с сыном и с благодарностью за приятно проведенное в ожидании автобуса время вернула табельное оружие капитану Костенко. Погоня была завершена.

– Ушел, сука, – не стесняясь истеричного плача продавщицы компакт-дисков, сказал участковый уполномоченный. Он вынул из кармана рацию и почти то же самое повторил в ее переговорное устройство.

– Плохо, – прискрипел из радиостанции на всю улицу чей-то голос. Капитан был рад тому, что рация цела и лишь рычажок громкости чуть вывернулся на максимум. – Херово это, Костенко.

Капитан приглушил звук, отряхнулся, надел на голову фуражку и невозмутимо посмотрел на жителей обслуживаемого им участка.

– Свистка никто не видел?

С людьми, преданными ему, Магомед-Хаджи встретился в одной из своих, зарегистрированных на чужое имя, квартир. Те приехали, каждый на своем автомобиле, припарковав их у разных подъездов. Так же порознь поднялись в квартиру, причем оставшиеся снаружи контролировали вход, и разместились на необъятных просторах сорокаметровой залы, являющейся главным украшением временного жилища хозяина.

Хозяин сидел в кресле, задрав ноги на кожаный подлокотник, его гости разместились на двух диванах, даже не сняв мокрых от дождя курток. Ничего, кроме чая, они не пили. Не курили.

– Вы – моя гвардия, – сказал, спустив с подлокотника ноги, Магомед-Хаджи. – И дети Аллаха. Чем быстрее воин покинет этот мир, войдет в царствие Аллаха и покажет ему руки, черные от крови неверных, тем больше ему воздастся. Он скажет: «Эта кровь пролита во имя тебя и во имя твоего великого дела».

– Велик Аллах, – тихо, стараясь взять на тон ниже хозяина, произнес один из гостей, и остальные молча провели ладонями по щетине.

– Аллах просит, – продолжал Магомед-Хаджи, – смерти нескольких неверных. Они вытирают зады сурами Священного Писания и направляют стадо неверных, обрекая на погибель наше дело.

– Шакалы!.. – глухо воскликнул еще один. – Кто эти неверные, хозяин?

И Магомед-Хаджи назвал три фамилии. У вас, сказал он, есть деньги. Есть связи в Москве. Подчиненные люди. А потому перерезать глотки или застрелить, как собак, коридорного, Дутова и следователя Генеральной прокуратуры им не составит особого труда. Бывали задачи и более невыполнимые, а уж размазать по мостовым Москвы кровь троих врагов – сущий пустяк.

И ровно через девятнадцать часов в камере пересыльной тюрьмы «Красная Пресня» умер Дутов. Умер тихо, словно смирился. Его нашли с крошечной раной под сердцем – уколом спицы. Трудно определить, кто это сделал. В камере, помимо бывшего начальника службы безопасности Занкиева, двадцать восемь душ. И никто не видел, как и когда нашел свою смерть Дутов.

Около двух часов, когда половина спала, заняв места в восьмиместной камере, а остальные двенадцать теснились на полу и тоже спали, последний из бодрствующих, тринадцатый, тихо поднялся, размял затекшие ноги. Тринадцатый встал, подошел к шконке, где лежал подследственный Дутов, и пошарил рукой в «курке» [25] под лежаком. Беззвучно вытянул заточенную до остроты лезвия вязальную спицу и потряс Дутова за плечо:

– Эй. Эй.

– А?! – с беззвучным восклицанием развернулся тот к абсолютно черному проходу между шконками.

– Курево есть?

Узнав голос, Дутов стал сонной рукой искать карман.

– Нет так нет, – спокойно заключил тринадцатый и, упирая обратный конец спицы в одно из отверстий пуговицы рубашки, зажатой в ладони, с неслышимым треском проткнул грудь Дутова между седьмым и шестым ребром. «Нет так нет», – вздохнул он, держа в пригоршни рот будущего покойника и садясь ему ноги.

– А у кого есть? – равнодушно продолжал спрашивать убийца, зная, что этот разговор никто не вспомнит поутру из-за его обыденности.