Лекарство от измены - читать онлайн книгу. Автор: Кэролайн Роу cтр.№ 29

— Я же говорила тебе, что надо держаться подальше от монахинь. Теперь гляди, что случилось. Моя Ракель! Моя красивая Ракель! — Она разразилась бурными рыданиями, закончившимися мучительным всхлипом. — Она могла бы выйти замуж за богатого человека и быть счастливой, но ты взял ее туда, — сказала она подозрительно бесстрастным тоном, а затем снова разразилась рыданиями.

Исаак спокойно подождал, когда она немного успокоится.

— Ты не сможешь обвинить меня больше, чем я сам обвиняю себя, Юдифь. Но никто не знает наверняка, что она мертва.

— После того, как все кончится, она все равно будет мертва, — горько сказала Юдифь. — Как она сможет вернуться сюда в позоре и отчаянии?

Не говоря больше ни слова, Исаак прошел мимо жены и пересек внутренний двор. Юсуф посмотрел на мрачную спину хозяина, входящего в кабинет, а затем на хозяйку, припавшую к мягкой груди Наоми, и помчался за Исааком. Он тихо постучал.

— Господин, это я, Юсуф.

— Входи, — устало произнес Исаак. Он стоял посередине комнаты, свесив руки и держа голову так, как будто он прислушивался к чему-то. Он был похож на преследуемого зверя, прислушивающегося к шагам охотников. — Принеси мне воды для умывания и воды для питья, — сказал он наконец и тяжело сел. — А затем оставь меня. Если ты мне понадобишься, я позову тебя. Когда поешь, можешь лечь спать.

— Принести вам ужин, господин?

На лице Исаака появилось отвращение.

— Я не могу есть. Просто воды.

Тщательно все продумав, Исаак сосредоточился исключительно на своих действиях. Он аккуратно умылся, надел чистую тунику и сел, выпрямив спину, положив руки на колени, — прекрасная поза для отдыхающего человека. Лишь дыхание, переходящее в рваные всхрипы, и мускулы, похожие на туго натянутые тетивы, выдавали бурю в его душе.

Для него было очень важно найти разумное и осмысленное значение разрозненных событий, произошедших за несколько последних дней. Это было важно, но казалось невозможным. Разрозненные воспоминания, искаженные гневом, вливались в его голову, пока не добрались до самого сердца и он смог ощутить их, как свои, — страх Ракель, боль доньи Исабель, аромат зла, преследующего его самого, его домашних и защитников. Затем на него навалилась тьма — его старый враг, — бесформенная, безудержная и не поддающаяся контролю. Он ощущал во рту ее вкус, густой, горячий и сухой, он ощущал ее как тяжелое одеяло, окутывающее его со всех сторон. Тьма уже лишила его зрения, теперь она унесла подвижность и разум.

И при этом он не мог молиться. У него не было слов, с которыми он мог бы обратиться к Богу, только бессвязный ропот всепожирающего гнева. Он сидел, неподвижный, безмолвный и беспомощный.

Во внутреннем дворе постепенно затихал шум ежедневных забот. Юдифь либо перестала плакать, либо ушла в другое место. Пронзительные голоса близнецов отдалились, а затем и вовсе пропали. Только случайные шаги выдавали присутствие кого-то, кроме него самого. Фелиц вопросительно мяукнул у двери и снова ушел. Юдифь постучала и позвала его к ужину. Но мир вне комнаты был теперь так же далеко, как сказочное подводное королевство. Голоса доносились до него издалека, и он не мог заставить себя отвечать им.

Ничего нет. Должно быть, сейчас ночь, подумал он. Мир затих.

Внезапно из хаоса, кипевшего в его мозгу, выкристаллизовалась эта мысль. «Сейчас ночь, потому что мир вокруг затих, — осторожно повторил он. — А может быть, мир затих потому, что я в своей гордыне и высокомерии был поражен глухотой так же, как слепотой?» И в его сердце гнев уступил место ужасу.

Затем он услышал тихий стук и шум, производимый котом с той стороны двери. «Я не глухой, — подумал он с облегчением, — просто сейчас ночь». Он повторил эти слова, цепляясь за их простоту и логичность, и постепенно его дыхание замедлилось и ноющие мышцы расслабились.

Исаак обдумывал эти две вещи. Он мог слышать с необычайной остротой, и в темноте он был ничем не хуже других. Его тело, хотя и ныло от усталости, по-прежнему было сильным и ловким. Он не мог думать ни о чем ином, а когда попытался, его снова смело чувство сомнения, вины и страха, и он вновь вернулся к тем простым словам, которые были для него, как плот в неистовом потоке: «Сейчас ночь; я все еще могу слышать».

Город спал. Не так давно взошла луна, и россыпь темных облаков закрыла звезды. Местами горели свечи, их свет в темноте казался неестественно ярким.

В часовне в монастыре Святого Даниила монахини пели хвалу Господу, и аббатиса Эликсенда преклонила колени в молитве. Она молилась о спасении жизни двух девушек и о спасении души неизвестной монахини, которая помогла похитить их. Она с тревогой размышляла, кто же это мог быть. Голоса затихли: монахини ушли, чтобы поспать остаток ночи. Аббатиса осталась в часовне, пребывая в молитве и размышлениях.

У себя в кабинете епископ Беренгуер привел в порядок свечу, подправил перо и продолжил писать последовательный отчет обо всем, что произошло. Как и его друг, мастер Исаак, он знал, что донья Исабель д'Импури стоила слишком дорого, в землях и золоте, чтобы ее похититель, обладающий элементарным чувством самосохранения, нанес ей какие-либо повреждения. И пока Исабель жива, другой девушке, Ракель, также не будет причинен вред, потому что она необходима, чтобы сохранить здоровье и честь доньи Исабель. Но Исабель была почти при смерти, а если она должна была умереть… Беренгуер тряхнул головой и вернулся к письму. Его мысли метались, как загнанные звери.

В соседней со спальней комнате дон Педро Арагонский сидел вместе с секретарем и тремя несколько растрепанными государственными министрами, срочно вытащенными из постелей; на столе лежали два письма, которые одно за другим прибыли от Беренгуера из Жироны. Первое прибыло на закате, с радостными новостями. Его величество провел бурный вечер, переходя от глубокого облегчения в связи с обретением сына, которого он уже не чаял увидеть живым, и дышал праведным гневом в отношении тех, кто похитил его. Король спал, когда прибыло второе письмо; посыльный выехал в сумерки из Жироны и всю ночь мчался как ветер через холмы, пользуясь лишь последними лучами солнца и ярким лунным светом. Затем луна ушла, и последний час пути конь и всадник двигались в кромешной тьме. Посыльный настаивал на том, чтобы его величество был разбужен. Так и было сделано.

Король сидел в мрачном спокойствии. Элеазар Бен Соломон, его секретарь, прочитал письмо епископа и подвел краткий итог ситуации.

— Где Кастельбо? — спросил казначей, озираясь.

— Без сомнения, мирно спит в замке неподалеку от Жироны, где он должен был охранять инфанта, — беспощадно сказал король.

Когда его голос затих, комнату заполнила тяжелая тишина. И пока эти четверо мужчин приводили в порядок свои мысли, дон Педро долго и тяжело размышлял о брате и обдумывал свой ход.

«Я стал похож на Самсона, — подумал Исаак, с трудом соединяя слова. — Слепым и беспомощным. В своей гордыне я думал, что смогу справиться с филистимлянами. Я отдал им всю мою силу, и это сломало меня. — Затем до него дошла вся нелепость этого сравнения. — И кто тогда моя Далила? Аббатиса Святого Даниила, с ее холодным голосом и руками?» — Он беспомощно засмеялся, пока не почувствовал, что сейчас заплачет.