Ведьмак - читать онлайн книгу. Автор: Анджей Сапковский cтр.№ 579

И ты тоже, — сказал он, больше не глядя на нее, — суть одновременно начало и конец. А поскольку мы ведем речь о Предназначении, знай, что это как раз и есть твое Предназначение. Быть началом и концом. Понимаешь?

Она на мгновение заколебалась. Но его пылающий взгляд заставил ее ответить.

— Понимаю.

— Раздевайся.

Он проговорил это так беззаботно, так равнодушно, что она чуть не вскрикнула от ярости. Дрожащими руками начала расстегивать жилет.

Пальцы не слушались, крючочки, пуговицы и тесемочки были неудобными и тугими. Хоть Цири и спешила как могла, желая поскорее покончить со всем, разоблачение тянулось раздражающе долго. Но эльф, казалось, не торопится. Словно в его распоряжении и правда вечность.

«Как знать, — подумала она, — а может, оно и верно так?» Уже совершенно нагая, он переступала с ноги на ногу, паркет холодил ступни. Он заметил это и молча указал на ложе.

Постель была из норок. Мягчайших, теплых, ласкающих тело. Он лег рядом, в одежде, даже в сапогах. Когда он коснулся ее, она невольно напряглась, немного злая на себя, потому что намеревалась до последней минуты разыгрывать из себя гордую и неприступную. Зубы, что уж долго говорить, у нее стучали, однако его электризующее прикосновение, как ни странно, успокаивало, а пальцы учили и приказывали. Указывали. В тот момент, когда она начала понимать указания верно и даже с опережением, она прикрыла глаза и представила себе, что это Мистле. Но ничего не получилось: очень уж он отличался от Мистле.

Он рукой поучал, что надо сделать. Она послушалась, даже с желанием выполнила. Торопливо.

Он же не спешил вообще. Добился того, что под его ласками она размякла, словно шелковая тряпочка. Довел ее до того, что она начала постанывать. Грызть губы. До резких, сотрясающих все естество, спазм.

Того, что он сделал потом, она никак не ожидала: встал и ушел, оставив ее распластанной, нервно дышащей и дрожащей.

И даже не обернулся.

Кровь ударила Цири в виски. Она свернулась калачиком на норковых простынях. И начала ругаться. От ярости, стыда и унижения.

* * *

Утром она отыскала Аваллак’ха в перистиле за дворцом, среди скульптур. Скульптуры — странное дело — изображали эльфьих детей. В основном капризничающих. Особенно интересен был тот, около которого стоял эльф: малыш с искаженной злостью мордашкой, стиснутыми кулачками, стоящий на одной ножке.

Цири долго не могла оторвать взгляда от скульптурки, а под животом чувствовала тупую боль. Лишь когда Аваллак’х поторопил ее, она рассказала обо всем. Уклончиво и заикаясь.

— Он, — серьезно сказал Аваллак’х, когда она закончила, — более шестисот пятидесяти раз видел дымы Саовины. Поверь мне, Ласточка, это много даже для Народа Ольх.

— А мне–то что? — проворчала она. — Мы договорились. Вы, я думаю, научились у краснолюдов, ваших побратимов, что такое контракт? Я свое сделала! Отдалась! Какое мне дело, что он не может или не хочет? Мне без разницы, что это — старческая немощь или я его не привлекаю. Может, он брезгует Dh’oine? Может, как Эредин, видит во мне только самородок в куче перегноя?

— Надеюсь, — лицо Аваллак’ха, небывалое дело, изменилось и сморщилось, — надеюсь, ты не сказала ему ничего подобного?

— Не сказала. Хоть и очень хотелось.

— Остерегайся. Ты не знаешь, чем рискуешь.

— Мне все едино. Я заключила контракт. Или выполняйте условия, или разрываем уговор и я становлюсь свободной.

— Берегись, Зиреаэль, — повторил он, указывая на статуэтку капризничающего малыша. — Не будь такой, как этот мальчик. Следи за своими словами. Старайся понять. А если чего–то не понимаешь, ни в коем случае не действуй опрометчиво. Помни: время не играет никакой роли.

— Неправда!

— Не будь, пожалуйста, строптивым ребенком. Повторяю еще раз: наберись терпения. Потому что это твой единственный шанс получить свободу.

— Да неужто? — чуть не закричала она. — Начинаю сомневаться! Начинаю подозревать, что ты обманул меня! Что все вы меня обманули…

— Я обещал тебе, — лицо Аваллак’ха оставалось таким же мертвым, как камень статуй, — что ты вернешься в свой мир. Я дал слово. Подвергать слово сомнению — тяжкая обида для Aen Elle. Чтобы от нее уберечься, я предлагаю окончить разговор.

Он хотел уйти, но она преградила ему путь. Его аквамариновые глаза превратились в щелочки, и Цири поняла, что имеет дело с очень опасным эльфом. Но отступать было поздно.

— Очень уж это по–эльфьему, — прошипела она, — оскорбить и не давать возможности отыграться.

— Берегись, Ласточка.

— Послушай! — Она гордо вскинула голову. — Ваш Король Ольх с задачей не справился. Это более чем ясно. Не имеет значения, в нем ли причина, или во мне. Но я желаю выполнить договор и покончить с этим раз и навсегда. Так пусть того ребенка, который вам так необходим, заделает мне кто–нибудь другой.

— Ты даже не понимаешь, что говоришь!

— А если причины во мне, — проговорила она с той же интонацией, с тем же выражением лица, — значит, ты ошибся, Аваллак’х. Притащил в свой мир не того, кого надо.

— Ты не понимаешь, что говоришь, Зиреаэль.

— Если же, — крикнула она, — все вы мною брезгуете, то воспользуйтесь методами скотоводов, выращивающих осломулов! Что, не знаешь? Жеребцу показывают кобылу, а потом завязывают глаза и подставляют ослицу!

Он даже не пытался отвечать. Бесцеремонно отвернулся и ушел по аллее.

— А может, ты сам? — рявкнула она. — Хочешь, отдамся тебе? А? Не пожертвуешь ли собой? А? Ведь у меня вроде бы глаза Лары?!

В два прыжка он оказался рядом, его руки змеями протянулись к ее шее и сжали, словно стальные клещи. Она поняла, что стоит ему захотеть, и он удушит ее как цыпленка.

Но он отпустил ее. Наклонился. Заглянул в глаза.

— Кто ты такая, — спросил необыкновенно спокойно, — что осмеливаешься бесчестить ее имя? Кто ты такая, что осмеливаешься осыпать меня оскорблениями? О, я знаю, я вижу, кто ты такая. Ты не дочь Лары. Ты дочь Крегеннана, бездумная, невежественная, самовлюбленная Dh’oine, прямо–таки типичный представитель расы, которая ничего не понимает, но стремится все разрушить и уничтожить, превратить в руины одним прикосновением, измарать и испоганить одной лишь мыслью! Твой предок украл у меня мою любовь, отнял ее у меня, самовлюбленно и невежественно отнял у меня Лару. Но тебе, достойной его дщери, я не позволю отнять у меня память о ней!

Он отвернулся. Цири поборола спазм.

— Аваллак’х…

Взгляд.

— Прости меня. Я вела себя бездумно и низко. Подло. Прости меня, Аваллак’х. И если можешь — забудь.

Он подошел к ней. Обнял.

— Я уже забыл, — тепло проговорил он. — Не будем к этому возвращаться.