В неверном свете - читать онлайн книгу. Автор: Карло Шефер cтр.№ 13

Она начала свою речь:

— Господин Шнейдер в ночь на 23 декабря прошлого года привязал свою жену в их совместной квартире электрическим проводом к стулу. Он издевался над ней несколько часов, прижигал сигаретой руки, бил в лицо, так что сломал обе скуловые кости. Я бы хотела избавить потерпевшую от дальнейших подробностей. Я ссылаюсь на имеющееся подробное признание обвиняемого, от которого он, впрочем, теперь отказывается. Далее у нас имеется медицинское заключение и письменное заявление пастора, к которому обратилась со своим горем истица.

Адвокат противной стороны, гладкий блондин, перебил ее:

— В вышеупомянутых материалах обвинения мы не видим достаточно веских доказательств. Никто не отрицает травмы, зафиксированные у супруги моего подзащитного, только мы полагаем, что большей частью она причинила их себе сама, чтобы отделаться от ставшего неугодным супруга. По-видимому, у истицы существуют собственные представления о супружеской верности…

— Это чистые домыслы! — воскликнула государственный обвинитель излишне громко.

— Мы уважаем наших духовников, но ведь и они могут свидетельствовать лишь о том, что услышали от потерпевшей; они не в состоянии проверить справедливость ее слов…

— Такие травмы невозможно нанести самому себе!

Голос Ильдирим звучал пронзительно, словно циркулярная пила. Она уже поняла, что проигрывает. Она была не дома, она здесь чужая. Ее эмоциям все равно никто не верит, а возмущение воспринимается как продуманная тактика. Ей следует вести себя иначе, спокойно, словно она дома и лишь репетирует предстоящую речь. Она постаралась не встречаться взглядом с усталой женщиной, смиренно сидевшей неподалеку, для которой мучения продолжатся теперь и впредь. Ильдирим знала, что ей следовало бы привлечь к обсуждению жертву, сыграть на представлениях о чести и рыцарстве, дремлющих в усталом и равнодушном судье. Знала, но не могла. Она здесь не дома, все ее силы нужны прежде всего для нее самой. Поэтому она машинально договорила свой текст.

— Обвиняемый не в первый раз жестоко обращается со своей женой, которую он четыре года назад, можно сказать, купил в Таиланде через соответствующее агентство…

Немного позже она пошла домой. Сегодня единственное везение: разбирательство было отложено незадолго до конца рабочего дня из-за каких-то там отделочных работ, так что ей пока еще не нужно мириться с поражением. Этот говнюк скорее всего получит два года условно. Он ухмыльнулся и поблагодарил ее.

Она устала. Стоял собачий холод, от которого не защищала джинсовая куртка. На регулируемом перекрестке возле клиники она взяла себя в руки и усилием воли остановила дрожь. В темноте она взглянула на огромное больничное здание. Шли годы, а оно выглядело вполне прилично, все-таки не холодный новодел, а достопочтенный комплекс, за спиной у которого пара столетий, с легкой аурой курортного курзала. Но теперь на его фасаде светилось множество окон, и за многими из них людям было ужасно плохо. Ильдирим предпочла бы не видеть этих окон и не думать об этом. Еще меньше ей хотелось идти через темный скверик перед библиотекой.

Пошел снег. В ее фантазиях снег был чем-то чудесным, он зачаровывал ее еще в раннем детстве. Но теперь, когда она одиноко шла в темноте, он превратился просто в белые точки, которые падали с неба и больно кололи кожу.

В почтовом ящике лежало приглашение от кузена из Леверкузена. На свадьбу. Придется подыскать удобную отговорку, к примеру, дежурство на службе.

Возле ее двери сидела Бабетта.

Ильдирим вздохнула:

— Сегодня утром твоя мама устроила мне скандал из-за того, что ты слишком часто бываешь у меня.

— Я знаю, — прошептала малышка в типичной детской манере, то есть слишком громко. — Но сегодня ничего. Она думает, что я буду ночевать у подружки.

В голове Ильдирим вдруг противно зазвенело.

— Так дело не пойдет, — заявила она громче и резче, чем хотела. — Бабетта, ты не можешь переселиться ко мне. Нет, так нельзя.

Девочка вскочила и уже хотела бежать прочь.

Ильдирим попыталась ее удержать.

— Ты только не обижайся на меня! Пожалуйста! Понимаешь… сейчас я устала. Приходи завтра утром, можешь и рано! — отчаянно крикнула она вслед девчушке. — Я всегда рада, когда ты заходишь.

Бабетта остановилась и повесила голову так, словно перешла в класс беспозвоночных. Потом поднялась на пару ступенек, словно ее притягивала огромная резинка. Ильдирим распахнула свою дверь и втолкнула туда малышку.

В кухонном шкафу дребезжали тарелки. Соседи сверху проводили натовские маневры. Молодая турчанка, которая сегодня только чудом удержалась на ногах, поскользнувшись на банановой кожуре, вдохнула порцию кортизона от астмы, затаившейся в ее бронхах, и, презирая себя за слабость, потянулась за красной пачкой «Голуаз», лежавшей на холодильнике. Но, увидев немой укор в глазах Бабетты, положила ее назад. Все же одна пачка держится еще со среды.

— А ты знаешь? У Петерскирхе похоронен купец из Сент-Галлена, которого убили разбойники! — сообщила девочка со сладким ужасом в голосе.

Ильдирим шарила в холодильнике в поисках чего-нибудь съедобного, прежде всего такого, что она сама охотно ела в детстве, — и потому слушала Бабетту не очень внимательно.

— Теперь в Старом городе уже никого не хоронят!

— Да-да. — Бабетта потрясла крысиными хвостиками, словно рэгги-басист. — Это мы сегодня по истории проходили. Двести лет назад. Потом разбойников поймали и повесили в Гейдельберге на рыночной площади. Ужас, правда?

Ильдирим остановила свой выбор на тосте, сливочном масле и мармеладе. Сладкое всегда в почете у детей. Сама она предпочла бы яичницу с ветчиной, завершив этот противный день греховной для мусульманки свининой.

— Сегодня у меня весь день ничего не удавалось, — сообщила она, наконец, и ее душа чуточку потеплела при виде того, как ее подружка увлеченно поглощает мармеладные тосты. Половина лица Бабетты сделалась липкой, как изнанка почтовой марки.

— У меня тоже, — с набитым ртом проговорила девчушка. — Я получила «неуд» за реферат о мостах. Если бы сейчас подводили итоги успеваемости, я бы осталась на второй год.

При всей любви к девочке Ильдирим не могла себе представить Бабетту в гимназии. Ей приходилось все время прогонять возникавшую в мыслях картину: повзрослевшая, раздобревшая фройлейн Шёнтелер когда-нибудь станет неуклюже стучать по клавишам кассы в магазинчике фирмы «Альди».

— Вообще-то сначала я и не собиралась приходить к тебе сегодня второй раз. Я уже тебе говорила, что у мамы в шкафу коньяк, и она достает его все чаще. Я даже удивилась, что она мне сразу поверила. Ведь у меня нет никакой подружки.

Ильдирим убирала со стола. Снег за окном падал все гуще, теперь он ей нравился. Может, он завалит вот так весь город, и все учреждения закроются.

— Я в самом деле радуюсь, когда ты приходишь, — повторила она, — но если ты останешься ночевать у меня, твоя мама может заявить в полицию, понятно? Этого никак нельзя делать.