Чертовы котята - читать онлайн книгу. Автор: Леена Лехтолайнен cтр.№ 44

Учительница и раньше лезла ко мне с расспросами, даже подозревала, что дядя принуждает меня к сексу. После смерти Фриды она снова стала допытываться, что меня беспокоит. Я с трудом переносила ее назойливое внимание и старалась не показывать свою печаль. Но это не помогло, она не отставала. Тогда мне пришлось соврать, что я плачу по своей умершей матери. Кажется, такой ответ ее удовлетворил. А мальчишкам, которые смеялись над моим опухшим от слез лицом, пришлось продемонстрировать кулаки.

Когда уже ничего нельзя изменить, печаль надо просто пережить. Бабушка Вуотилайнен погладила меня по плечу и постаралась немного утешить. Она и сама прекрасно знала, что такое горе: ее муж умер от рака желудка, а все три сестры от сердечных болезней. С годами круг близких друзей редел, и сейчас у нее осталось лишь несколько знакомых, с которыми она могла обсудить воспоминания детства.

— На твою долю досталось немало. Иногда Господь дает человеку непомерный груз, чтобы проверить на прочность. Мне кажется, сейчас не лучшее время гулять, пойдем как-нибудь в другой раз.

Бабушка завернула мне с собой пирог с творогом и велела поделиться с Юрием. Однако тот все еще оставался в Лэнгвике с Сюрьяненом, так что пирог пришлось положить в холодильник.

Юлия отправилась в тренажерный зал, затем пошла по магазинам и напоследок решила зайти в кафе. Я, разумеется, сопровождала ее, внимательно глядя по сторонам, чтобы упредить возможное нападение Сату Сюрьянен. Вокруг было спокойно, о Лайтио ничего не было слышно. И все же я вздрагивала каждый раз, когда на телефон приходило сообщение. Да и вряд ли он уже пришлет весточку. Не знаю даже, сообщит ли мне кто-нибудь о его смерти. Не выдержав, я позвонила на домашний телефон Лайтио: если трубку возьмет жена, прикинусь журналистом. Но услышала лишь автоответчик, который голосом Лайтио попросил оставить сообщение, если есть что сказать по существу, или, в противном случае, не звонить вообще. После этой речи вместо обычного сигнала в трубке послышалось кошачье мяуканье.

Так что мне оставалось только ждать. Лайтио принял решение, и вряд ли что-нибудь заставит его передумать. Интересно, какие дела он планировал завершить? Вероятно, они как-то связаны со смертью Мартти Рютконена. Пару раз я ходила на улицу Урхейлукату, но траурного флажка на доме не заметила.

За пять дней до отъезда в Нью-Йорк пришла наконец весточка от Майка Вирту. Он просил прощения за задержку с ответом: не знал, будет ли в городе во время нашего визита. И лишь недавно выяснилось, что конференция, на которой он собирался выступать с докладом, будет проходить в Лос-Анджелесе, так что мы можем встретиться хоть на следующий день после моего приезда.

«Хочешь посмотреть, какие изменения произошли в академии? Приходи к нам обедать или добро пожаловать на чашечку зеленого чая». Майк Вирту не пил ни кофе, ни крепкого черного чая. Его единственной страстью и наркотиком был спорт. Он бывал крайне недоволен, если кто-нибудь из студентов приходил на лекции после хорошей вечеринки, но тесты на алкоголь или наркотики в академии не практиковались.

Для Юлии главной целью поездки было купить все необходимое к свадьбе. Сюрьянену тоже требовался фрак и лакированные ботинки ручной работы. Юлия нашла лучшего сапожника в Хельсинки, и тот несколько раз приходил снимать мерку в разное время суток. Для Сюрьянена это была уже третья свадьба, да и для Юлии не первая, однако оба относились к предстоящему мероприятию с невероятной серьезностью. За день до отъезда мы зашли в цветочный магазин, и Юлия лично выбрала цветы, которыми планировалось украсить ресторан «Санс Ном». На вопрос о бюджете Юлия ответила, что цена не имеет значения; глаза флориста вспыхнули, и он поспешил отвести взгляд. Сам по себе ресторан был незатейлив, но с помощью цветов Юлия собиралась превратить его в волшебный дворец.

Сюрьянен и Транков проводили нас в аэропорт. Накануне вечером Юрий спросил, воплотил ли Лайтио свой план в жизнь. Сюрьянен всю дорогу кипел от возмущения и негодования, поскольку один из тех политиков, чью предвыборную кампанию он щедро финансировал, вдруг сообщил ему, что не собирается лоббировать план по Коппарняси.

— Ну надо же, какой лис! Решил вдруг прикинуться социалистом! — жаловался он Юлии, сидя на заднем сиденье.

Мы с Юрием тоже были вынуждены слушать его излияния.

— Дорогой, всегда что-нибудь может случиться. Ты хочешь, чтобы ему папа позвонил? — медовым голосом поинтересовалась Юлия. — На Юрия в этом вопросе надежды нет, а Хилья уезжает со мной. Но папа пришлет пару человек, и они объяснят этому политику, что он неправ.

— Золотко, в Финляндии так не принято.

— Привычки можно изменить. Уско, дорогой, ты напрасно так снисходителен.

Юрий покраснел, его руки задрожали на руле. Он спас меня в истории с расследованием смерти Аниты Нуутинен, не дрогнув застрелил Рютконена, но никак не мог противостоять оскорблениям Юлии. Иногда казалось, она нарочно выводит его из себя, ждет, что он взорвется и совершит какое-нибудь безумство. А Юлия чувствовала, как мало требуется, чтобы Транков потерял душевное равновесие.

В аэропорту Сюрьянен пожал мне руку и обнял Юлию, припав к ней долгим поцелуем. Молодая женщина рядом принялась снимать их прощание на камеру мобильного телефона, я попросила ее прекратить.

— Почему я должна перестать? — дерзко спросила она. — Это общественное место, и я могу фотографировать, что хочу, не спрашивая ни у кого разрешения. Тем более я не собираюсь их продавать в газету, я думала лишь разместить эти фотки на своей страничке в «Фейсбуке».

— Лучше найди с кем целоваться самой, — огрызнулась я в ответ.

Транков обнял меня и попросил быть осторожной. И снова смотрел на меня глазами грустной собаки, и я была рада, когда мужчины наконец остались по ту сторону прозрачной пластиковой перегородки. Заметив, что еще придется стоять в очереди на паспортный контроль, Юлия обреченно вздохнула.

Была ясная погода, и вскоре под крылом самолета показались снежные вершины Гренландии. Юлия пожелала сидеть ближе к проходу, и я без помех могла любоваться видом. Хозяйка лениво смотрела кино и ворчала по поводу качества предложенного ей шампанского, но в итоге выпила и свою бутылочку, и мою. Незаметно я задремала и проснулась, когда самолет уже начал снижаться, готовясь к посадке. И вдруг меня посетило то же чувство, которое всегда накрывало меня при повороте с трассы на дорогу в Хевосенперсет: я еду домой! Радость не смогли испортить даже проливной дождь, огромная очередь на паспортный контроль и такая злющая служащая в окошке иммиграционных властей, что даже Юлия сочла за благо с ней не связываться. К счастью, два чемодана хозяйки показались на багажном транспортере одновременно с моей сумкой, и долго ждать не пришлось. Юлия намеревалась в случае надобности купить третий чемодан: нельзя же платье за тридцать тысяч долларов запаковывать в старый, его следует везти отдельно, ручной кладью.

Я заказала в аэропорту лимузин, Юлия лишь недовольно дернула плечами, увидев, что нам подали обычный легковой автомобиль. Мы забронировали роскошную гостиницу с видом на Центральный парк, и я уже предвкушала тот момент, когда смогу надеть кроссовки и отправиться на пробежку. В студенческие времена я жила в южной части Манхэттена, и там тоже существовали прекрасные возможности побегать, но я часто садилась на метро и приезжала сюда. Больше всего мне нравилось одно место на берегу Гудзона, откуда видны были и статуя Свободы, и Эмпайр-стейт-билдинг — лишь повернуть голову. Мы выехали на Манхэттен, в нос ударил пьянящий запах города: восхитительная смесь бензиновых паров, выхлопных газов, человеческого пота и выкуренных сигар. И надо сказать, что странным образом он действовал на меня успокаивающе. Казалось, Манхэттен совсем не изменился за прошедшие годы, лишь новые небоскребы говорили, что все-таки прошло немало времени.