Барбаросса - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Попов cтр.№ 25

– И все это впустую?

Тяжкий вздох кардинала:

– Да.

– И теперь вы склонны признать справедливость моих слов, а я утверждал, что он побеждает христианских военачальников не одной лишь силе благодаря.

– Да, святой отец. Я теперь полностью признаю правоту ваших слов, у него в запасе есть некое оружие, противостоять которому одними лишь пушками и шпагами нельзя. Я теперь полностью признаю, что выковать его способны только вы или не способен никто.

– Я сегодня все утро бродил по лесу, набрал целую корзину диких апельсинов.

– Что? – Кардинал запнулся, только ему удалось взобраться на коня патетической речи, как его тут же призвали спуститься на землю.– При чем здесь апельсины?!

– При том, что я устал. Мне хочется прилечь. Помните, как сказано у святого Августина: «…годы уговаривают нас отдохнуть», и иногда не грех поддаться на эти уговоры.

С этими словами отец Хавьер побрел в дальний угол своего темноватого жилища и медленно опустился на примятое соломенное ложе.

Кардинал чуть было не высказал вслух возмущенное удивление, что такому поразительному человеку, как бывший королевский духовник, приходится спать почти что на голой земле, потом подумал, что чем меньше он будет здесь удивляться, тем лучше. Главное, удалось добиться, что у старика вновь возник интерес к проблеме: теперь надо его разжечь посильнее.

Отец Хавьер снова опередил его:

– Мне непонятен один важный момент в ваших самоуничижительных речах.

– Какой же?

– Вы ссылаетесь только на себя, говорите только о своем личном прозрении.

– Да, это верно, но что же тут удивительного?

– Надо так понимать, ваше преосвященство, что его католическое величество далек мыслями от этой темы.

Кардинал вздохнул и снова потянулся перстоносными пальцами к глазам.

– Значит, я угадал.

– К несчастью. Молодой король не столь глубок в вере, как его предшественник, и, насколько я могу судить, ничуть не страдает по тому поводу, что никогда не удостоится титула, подобного отцовскому.

– Ужели он так далек от истинной веры?

– Слава Создателю, нет. Он, как мне кажется, находится в том состоянии духа, когда его можно применением соответствующих усилий толкнуть в ту или в иную сторону. Это есть ум, ни в чем пока не твердый.

Теперь вздохнул отшельник:

– И вы желаете, чтобы я принялся за это, чтобы я подвел его величество к пониманию того, что теперь абсолютно ясно для вас и подобных вам?

– Вы сказали это лучше, чем мог бы сказать я.

Отец Хавьер усмехнулся:

– Вы льстите мне, стало быть, дела ваши слишком плохи.

Кардинал положил себе не обижаться ни на какие замечания старика, но последние слова его все же задели.

– Должен вам заметить, святой отец, что мои личные дела устроены как нельзя лучше, но я не имею права забывать, что нахожусь на службе не у своих личных интересов, но у испанской короны!

– Речь правильная, но ненужная. Умный корыстолюбец искал бы скорее встречи не со мной, но с Харуджем. Ведь я, ваше преосвященство, буду тратить золото, а не добывать, как он.

– Я понимаю это,– твердо, но без энтузиазма сказал кардинал.

– И его уйдет тем больше, чем менее организована голова нашего нового монарха.

– Что вы имеете в виду, святой отец?

– Например, охоту.

– Охоту?

– Это одна из сильнейших страстей, и, чтобы отвлечь его величество от увлечения ею и направить в сторону размышления над предметами существенными, необходимы многочисленные и яркие доказательства сверхъестественного коварства и непостижимой ловкости нашего краснобородого врага. Не всегда эти доказательства мы сможем добыть бесплатно, например с помощью пыток. Кое за что придется платить.

– О золоте можете не беспокоиться,– вновь подтвердил кардинал и вновь весьма сухим тоном.

– Есть и еще один важный пункт – люди.

Его преосвященство усмехнулся и позволил себе немного пошутить:

– Людей у нас больше, чем золота.

– Подойдет человек не всякий. Мало того, чтобы он был тверд в вере и предан королю и вам.

– Мало?!

– Да. Нужно, чтобы он был способен к самостоятельному размышлению, а это, как вы сами догадываетесь, часто несовместимо со слепой преданностью.

Кардинал впал в состояние неприятной задумчивости, казалось, уже решенное дело начинало обрастать новыми, замысловатыми обстоятельствами.

– Я понял, вам нужны разумные фанатики.

– Вот именно, ваше преосвященство. Но, насколько я знаю, ни в одном учебном заведении нашего королевства таких людей не готовят.

– Успокойтесь, святой отец, я придумал, как нам выйти из этого положения.

– Любопытно, как вы это сделаете, мне оно кажется безвыходным.

– Я дам вам сколько угодно фанатиков, а вы выберете из них столько неглупых людей, сколько вам нужно.

Отца Хавьера, видимо, заинтересовало это предложение, потому что он ничего не ответил, не отказался. Он так тихо лежал в своем углу, что гостю даже показалось – старик спит. При всем уважении к этому человеку, кардинал не мог безропотно ждать сколь угодно долго. Он кашлянул, попробовал чихнуть, свалил со стола на пол оловянную миску.

– Что с вами, ваше преосвященство, у вас внезапно началась лихорадка?

Кардинал нервно хмыкнул.

– Нет, просто я никак не дождусь вашего окончательного ответа: вы беретесь за это дело?

– А разве я вам еще не ответил?

– Мне показалось, что вы в общем-то согласны, но…

– При чем здесь «но»? Я уже послал Педро в Мадрид.

– Вы послали его мыть посуду.

– Что ему помешает по дороге в Мадрид вымыть посуду?

Кардинал покашлял:

– В общем, конечно.

– Он подыщет нам подходящее жилище.

– Вы могли бы поселиться в моем дворце.

– Ваш дворец нам вряд ли подойдет.

Отец Хавьер внезапно сел на своем соломенном ложе, и кардинал увидел, как светятся в полутьме его глаза. Любая кошка могла бы ему позавидовать.

Повелитель Востока, гроза христиан и своего гарема султан Селим Явуз [28] уснул в хрустальной беседке своего сераля. Благоуханный ветерок едва заметно колебал кисейную занавесь, с цветков кипрского жасмина беззвучно опадали розоватые лепестки, все многочисленные жители дворца наслаждений передвигались на цыпочках по тропинкам между бесчисленными розовыми кустами, В опоясывающей центральный цветник колоннаде томились жидкобородые евнухи в розовых чалмах и с непомерно длинными аметистовыми четками в сухих суетливых пальцах.