Лягушка Баскервилей - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Донцова cтр.№ 71

Иногда Че сладко зевает, потом расставляет лапы, совершенно по-кошачьи потягивается и виляет продолжением позвоночника. В такую минуту меня всегда охватывает любопытство – кто родители милашки? А далекие предки? Бабушка кошка, папа собака, мама индейка, а папа баран? Да, кстати, .ног у Че четыре, и он очень ловко ими пользуется, летать же не умеет совершенно, из чего я делаю вывод: орлов в роду у красавчика не имелось, максимум гуси. Между прочим, воды Че совершенно не боится. Поэтому слово «птичка», обращенное к нему, не имеет под собой никакого основания, но мы упорно продолжаем считать Че кем-то вроде соловья. Правда, он никогда не поет, просто издает разные, не особо мелодичные звуки.

Все уродство Че искупает его светлый, радостно-оптимистичный характер. Быстро перебирая четырьмя лапами, очаровашка носится по дому, и при этом он ничего не разбил в отличие от Снапа, регулярно уничтожающего напольные лампы, не ободрал диван, как кошки. Че не устраивает норы из одеял, как Банди, всегда в отличие от вредной Черри откликается на зов и не роется в миске у Жюли, отпихивая йоркшириху. Че невероятно интеллигентен и очень мил, он равно хорош со всеми, но особую страсть питает к Хучику. Иногда я наблюдаю такую картину: мопс дремлет в кресле, а на толстой бежевой тушке восседает, нахохлившись, Че, и все его «меховые перья» опущены вниз – птичка явно пытается греть приятеля. Мы выводим Че гулять, дома он не пачкает пол, а после семи вечера котособакоптицеягненок укладывается спать. Подремать Че предпочитает в тихом уголке, он великолепно знает: после вкусного ужина собаки затеют шумную потасовку, устроят игры в догонялки, станут носиться по лестнице и нарезать круги по гостиной. Разве отдохнешь в поднятом ими гвалте? Поэтому умный Че уходит в баню, устраивается на диване и предается грезам. Наверное, ему снится нечто приятное, в процессе отдыха Че порой начинает щелкать клювом и дергать лапами.

Но я немного отвлеклась…

– Три! – заорал Семен Михайлович.

Послушные охранники со всей дури дернули начальство. Полуотковыренная Иваном каменная плитка выскочила из дорожки, цепочка парней в камуфляжной форме начала заваливаться. Очевидно, силы секьюрити приложили немереные, потому что их начальник со скоростью пробки, вырвавшейся из горлышка бутылки с шампанским, легко долетел до одного из громадных окон бани, разбил стекло и с диким воплем исчез в недрах комнаты отдыха.

— Семен Михайлович, вы в порядке? – испугался Кеша.

– Охохонюшки… уборки-то сколько… – запричитала Ирка.

– Жюли! – завопила Маня. – Жюлечка!

Я ринулась следом за Кешей, вбежала в помещение и увидела мелко трясущуюся, но совершенно живую и внешне целую, если не считать за урон большие проплешины на боках, Жюли. Каменная плитка, к которой была прилеплена собачка, развалилась на мелкие осколки.

– Маленькая моя, – заворковала Маша, набрасывая на йоркшириху полотенце, – пошли помоемся.

Кеша наклонился над поверженным Семеном Михайловичем.

– Эй, майор, вы живы?

Хороший вопрос. Вряд ли Кеша встретит на жизненном пути человека, который ответит: «Нет, я уже труп», – мертвые тела не способны поддерживать диалог. Кстати, Рогачев не откликнулся.

– В обмороке, – констатировала Зайка. – Слушайте, а с вами вроде медсестра была…

– Анька, подь сюда! – взвыл один из охранников, вместе с нами обступивших неподвижного майора.

Девушка робко вошла в баню.

– Что, Петяша?

– Глянь на Михалыча, – велел парень.

Медсестричка, покраснев, присела около неподвижного тела, посмотрела на Рогачева и прошептала:

– Дайте, пожалуйста, градусник и чистую ложку.

– Зачем? – удивилась я.

– Температуру померить, – окончательно смутилась «медицина», – и горло посмотреть, вдруг у него ОРВИ.

Мы с Зайкой переглянулись.

— Лучше «Скорую» вызову, – кивнула Ольга и убежала.

– Поломали-то сколько… – занудила Ирка. – Стекло гавкнулось, еще плитки наколотили… Не станем за вызов платить – позвали их помочь, и чего вышло!

– Не нарочно ведь, – стал оправдываться Николай, – не по злому умыслу или сговору.

– Колька, – ожил полный охранник, – глянь! Это кто?

С дивана послышались щелкающие звуки – разбуженный Че решил поздороваться с незнакомыми людьми. Он аккуратно спрыгнул с сиденья и двинулся в сторону Рогачева.

– Мам-ма… – обморочным голосом протянул толстяк. – Жуть жуткая! Лапы… то есть ноги…

Вздрогнув, секьюрити выкатился через разбитое окно в сад. За ним, перекрестившись, ломанулись и другие парни. Че важно дошагал до Рогачева и нежно потрогал его передней лапой. Внезапно Семен Михайлович сел.

– Где? – спросил он. – Что? Кто?

Я хотела успокоить майора, но тут главный секьюрити увидел Че. Ой, простите, забыла упомянуть об одной особенности милого существа: если Че сталкивается с незнакомым человеком, он изо всех сил старается понравиться ему, а для этого поднимает одну лапку, гордо вскидывает голову, задирает хвост и распушает «меховые перья», то есть демонстрирует себя во всей красоте. А красота, как известно, страшная сила.

Рогачев побелел.

– Так и знал, – прошептал он, не замечая никого, кроме Че, – ведь предупреждала меня мама: не гоняйся, сыночек, за чужими женами, в ад попадешь, к Сатане. Так вот вы какие, черти!

Высказавшись, Семен Михайлович закатил глаза и вновь рухнул на пол под нежное воркование страшно довольного Че. Я изумилась: Рогачев лишился чувств от страха?! Хотя в жизни и не такое случается. Вот я все время вспоминаю историю про Пашу, приятеля Темы, и никак не могу понять: ну почему милиция отпустила нормального, не сумасшедшего парня, который на глазах у свидетелей задушил женщину???

Спать я пошла ближе к утру, «Скорую помощь» пришлось ждать долго. В конце концов медики прибыли, сделали напуганному Рогачеву пару уколов, охранники запихнули начальство в «уазик» и увезли, Ирка убрала в бане, Иван выкинул на помойку остатки Лягушкаса. Тема, бесконечно повторяя: «Ну и дрянь присоветовала Лада», – начал заливать горе от потери девятисот девяноста девяти долларов чаем.

Манюша с огромным трудом отскребла Жюли, и сейчас йоркшириха превратилась в голую мексиканскую собачку – большую часть ее шерсти пришлось состричь.