Звонок-0 (Рождение) - читать онлайн книгу. Автор: Кодзи Судзуки cтр.№ 24

... Что случилось?

Спросить вслух о причине не было сил:

— С вами все в порядке? Господин Тояма?..

— П... прости, ты не принесешь мне немного... воды?

— Слушаюсь.

Фудзисаки купил в автомате, который находится в углу комнаты, энергетический напиток и принес Тояме. Выпив его, Тояма решил, что вроде бы он пришел в себя, и сказал то, что пытался сказать раньше:

— Что, собственно, случилось?

— Не спрашивайте. Пройдемте с нами, пожалуйста. Мы оказались в совершенно затруднительном положении.

Тояма с трудом встал и, следуя за Фудзисаки и Ясуи, поднялся на лифте на третий этаж, где располагалась вторая студия. Вторая студия часто использовалась для записи классической музыки, там было установлено оборудование, которое без проблем справлялось со струнной музыкой.

До вчерашнего дня Фудзисаки и Ясуи, заказав зал, вместе с музыкантами выезжали в область записывать музыку. Этот зал в горах, где воздух чистый и сухой, часто использовался для получения хорошего звука.

Фудзисаки заверил Тояму, что запись прошла прекрасно. Они должны были, сделав в студии монтаж, завершить альбом, и в ближайшее время в виде диска он должен был появиться в магазинах грамзаписи.

— Возникла какая-то проблема?

В ответ Фудзисаки протянул Тояме наушники и сказал:

— Во всяком случае, сначала один раз послушайте!

Тояма надел наушники, сел перед микшером и подал глазами сигнал. Фудзисаки нажал кнопку «play» на бобинном магнитофоне, и раздался звук.

Была слышна красивая фортепианная мелодия. Никаких проблем не было, и Тояма уже собирался бросить вопросительный взгляд на Фудзисаки, как тот сказал:

— Это здесь.

Фудзисаки перемотал пленку и включил ее еще раз. В одном очень маленьком фрагменте, где музыка затихала от меццо-форте к меццо-пиано, было слышно не только фортепиано. Перед глазами все закружилось, и тело пронзила боль.

— Что тут скажешь, мне кажется, будто плачет младенец.

Уа-уа... Слабый плач младенца... Однако не только он. Для Фудзисаки, похоже, это было не слышно, в глубине этого плача всплывали и исчезали, всплывали и исчезали слова. А, знакомый голос.

...Тояма, я люблю тебя.

Наверно, ни Фудзисаки, ни Ясуи не могли этого услышать. Им слышался только плач младенца. При этом они полагали, что это реальный младенец, который находился в остановившейся позади здания машине, и микрофон уловил его плач.

...Это не так. Этого нет.

Беззвучно твердил себе Тояма.

— Это проблема, господин Тояма. Что делать? Это оригинал! Причем другого варианта нет. Во время записи этого звука точно не было.

Тояма, оставив Фудзисаки с его сомнениями, собрался выйти из студии.

— Господин Тояма, куда вы пошли?

Обернувшись у выхода, Тояма, запинаясь, сказал:

— В этой комнате... дышать тяжело. Ненадолго на улицу... выйду.

Ему хватило сил сказать только это.

Покинув студию, Тояма, пока ждал лифта, прислонился щекой к оконному стеклу около лифта и посмотрел на улицу. Яркое послеполуденное солнце и резкие переходы от ослепительных лучей к теням. Вдруг часть улицы заволокло туманом, а вскоре все почернело. Пот, катившийся со лба, скользил по оконному стеклу, вызывая неприятное ощущение, будто в поту содержится много жира.

Белое и черное резко менялись местами, но в этом потерявшем цвет мире была одна точка, бьющая Тояму по глазам. Женщина в легком зеленом платье, которое не соответствовало сезону...

Она напомнила Тояме то далекое время в звукооператорской студии в маленьком театре. Когда они занимались с Садако любовью, на глаза ему попалась красная контрольная лампочка кассетного магнитофона, горевшая в совершенно темной комнате. Светящая красная точка еще больше подчеркивала темноту.

Сейчас то, на что он смотрел, переворачивало весь его опыт звукооператора. На потемневшем фоне только зеленое платье имело цвет и этим порождало ужасную дисгармонию. Очень маленькая зеленая точка господствовала в монохромном мире с силой урагана.

В это время открылась дверь лифта. Когда он спустился на первый этаж и вышел из вестибюля на улицу, мир уже вернул себе краски. Однако боль, крепко стягивающая грудь Тоямы, не проходила.

В горле пересохло. Хотя он только что выпил напиток, принесенный Фудзисаки, сухость в горле увеличилась настолько, что стало невозможно терпеть.

Он купил в автомате у выхода содовую с лимоном и сразу сделал глоток. Несомненно, все тело жаждало воды. Однако, не чувствуя вкуса, он снова покрылся холодным потом. Тояма выбросил недопитую банку и пошел по тротуару.

Он помнил ощущение, как, посмотрев на улицу около лифта, ему показалось, что кружится голова, а мир теряет свои краски. И маленькая зеленая вспышка в одном месте бросается в глаза. Он шел, не преследуя какой-либо цели. Просто почему-то его обеспокоил зеленый свет, и он вышел на улицу.

Сцена в звукооператорской студии двадцать четыре года назад ожила, будто это было вчера. Причиной этому был голос, который он только что слышал в студии. Шепот, старающийся перекрыть плач младенца. Ошибки не было, это Садако Ямамура.

Звуки и запахи могут стать гремучим составом для освежения памяти. Из памяти Тоямы совершенно выпали двадцать четыре года, время подошло непосредственно к тому моменту, когда они с Садако были в звукооператорской.

...Да, запах.

Тогда его встревожил странный запах, наполнявший студию.

Сначала он даже не понимал, что в комнате возник особенный запах. Однако постепенно обратил на него внимание и решил найти причину его появления.

Запах было трудно описать. Не неприятный душок испорченных продуктов, но и не особенно ароматный. И вдруг резкий толчок. Не сильный, но достаточный для слизистой оболочки носа.

...Лимон.

Перед мысленным взором Тоямы возник лимон. Он, наверно, лежал где-то в комнате. Однако невозможно представить нарезанный лимон. Если бы его на долгое время оставили в комнате, он уже давно должен был испортиться. Запах был очень свежий. Так пахнет лимон, когда снимаешь с него кожуру. Не желтый, а еще незрелый зеленый лимон.

Тояма обыскал студию. Открыл все шкафчики, даже проверил стойку с оборудованием, но ничего не смог обнаружить. Единственное, что он узнал в процессе, — это факт того, что высушенная пуповина, принесенная в жертву перед божницей, исчезла. Тояма понятия не имел, кто и когда ее унес. Казалось, о ее существовании знала только Садако Ямамура, он не собирался ее укорять, напротив, после исчезновения неприятной жертвы вздохнул с облегчением и не отважился поговорить с ней об этом.