Жена нелегала - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Остальский cтр.№ 23

Данилин шел по квартире, прикасался пальцами к знакомым предметам — к шкафам, столам, стульям, контакт восстанавливал, как будто знакомился заново.

Но лучики все сходились в одной точке, в одном центре, излучавшем тепло, — в гостиной, скинув тапочки и забравшись с ногами на диван, сидела Ткня и читала своего любимого Трифонова.

Данилин поражался: Трифонов изумителен, кто бы спорил, но сколько можно? Жизнь одна, вон сколько всего надо успеть прочесть!

Но вот в тяжелую минуту жене требовался именно Трифонов, и никто другой. Это, кстати, был верный признак — если Таня читает «Долгое прощание», или «Дом на набережной», или «Время и место», значит, плохо у нее на душе. И надо быть с ней повнимательней.

Но последние года три Данилин совсем не был к жене внимателен, скорее, наоборот. А потому Трифонов не исчезал с журнального столика и с тумбочки у кровати. В ходу было сразу несколько томов, и читались они с любого места, как Библия.

— Привет, — бодро сказал Данилин.

Последовала, как написали бы в пьесе, пауза.

Но недолгая. Чтобы фразу дочитать. Или абзац.

После чего Таня подняла глаза. Смотрела на Данилина еще полсекунды и ответила:

— Привет.

Не слишком тихо, не слишком громко. Вежливо, но печально, с добавленной капелькой холода.

Вообще Данилин никогда не был до конца уверен: насколько его жена играет жизнь, а насколько живет. Несостоявшаяся актриса и, возможно, даже несбывшийся режиссер все время были где-то рядом и то и дело ставили сцены.

Вот и сейчас пауза была выдержана точно: ни на такт дольше, ни на такт короче, чем надо. И интонация и громкость тоже были выверены. Всего одно слово, а сколько смыслов. Привет — но с некоторой долей грусти и отстраненности. Привет — такие вот дела, милый мой, невеселые. Привет — но мы держимся и даже, может быть, надеемся на лучшее. Хотя вполне вероятно и худшее.

Звучало как импровизация. «Но это на самом деле отрепетировано», — думал Данилин и слегка раздражался. Хотя не каждый ли репетирует подобные сцены, если не перед зеркалом, то, по крайней мере, в голове своей? Только сегодня Данилину было не до игры.

Таня снова подняла на Данилина свои огромные, нереально серые глаза, и в них было то же самое, что в голосе — ожидание подвоха, готовность терпеть, но не обязательно простить.

Данилин чувствовал себя участником спектакля, острой психологической драмы. Поэтому крайне важна была следующая реплика.

И он выбрал ее, кажется, безошибочно.

— Николай Иванович исчез, — сказал он.

Таня понятия не имела, кто такой Николай Иванович. Но это лишь придавало реплике дополнительный драматизм, элемент загадки.

К тому же Данилину играть вовсе не надо было — в его интонации естественно отразилось то, что он ощущал: обескураженность, если не растерянность, почти испуг. И даже предупреждение о возможной опасности. И мольба: ну брось, в конце концов, не до того сейчас, не до дуэлей психологических, гляди чего творится вообще!

И Таня мольбе вняла. Или просто женское любопытство взяло верх. Или знаменитая интуиция сработала.

— Кто такой Николай Иванович? — быстро спросила она, но в ее голосе была тревога и готовность помочь, а не отторжение. Не «с какой стати меня это должно волновать?», а «объясни скорей, в чем дело, давай вместе разбираться».

Данилин снял пиджак, повесил его на спинку стула и уселся на диван рядом с Таней, но так, чтобы между ними все же оставалось достаточное расстояние. Вполне еще один человек мог бы уместиться. Не глядя на жену, он тихо сказал:

— Николай Иванович — это бывший кагэбэшник. То ли разведчик, то ли, наоборот, контрразведчик. А может, и кадровик какой-нибудь или сотрудник архива, но вроде бы очень хорошо осведомленный. Его выгнали за что-то — то ли за пьянку, то ли за аморалку, или за то и за другое вместе. В общем, он на контору зуб имеет. И вдобавок остался без пенсии, бедствует, в деньгах нуждается, тем более что якобы пьет все чаще. Короче говоря, Мишин приятель уговорил его дать мне консультацию за пятьсот вездеходов.

— Все-таки ты полез в историю с письмом, — вздохнула Таня.

Данилину хотелось повысить голос, прокричать: «Да, да, полез, причем из-за тебя!» Но он удержался, решил взять на вооружение технику Николая Ивановича: говорить тихо, приглушенно, заставляя Татьяну напряженно вслушиваться.

— Да, предполагалось, что он должен был подтвердить или опровергнуть содержание письма и факт похищения человека по имени Карл. Женатого на англичанке Джулиет. Ну и контекст дать — что там происходило и происходит в этих их шпионских глубинах. Насколько опасно туда заглядывать. Есть ли шансы разобраться в истории и что-то написать в газете.

— Ну и что, про-кон-суль-ти-ровал он тебя? — Татьяна скорчила такую уморительную физиономию, изображая важного и секретного консультанта, что в другое время Данилин расхохотался бы непременно, но сегодня ему было не до смеха.

— Не смейся… Контекст дал кое-какой, хотя, по-моему, так, на уровне популярного чтива. Разве что пару профессиональных жаргонизмов я усвоил. Например, «разведка с нелегальных позиций» — как тебе нравится?

— Фу, казенщина какая!

— Во-во. Ну, исторический очерк, и всякое такое. И вот когда мне показалось, что он разогрелся вроде, разоткровенничался слегка, к сути дела стали приближаться, так вдруг все рухнуло. Как только я дал ему письмо прочитать, он тут же, прямо сразу, прервал беседу и ушел. Довольно грубо, вообще-то.

— То есть что, буквально так — прочитал, оторопел и в ту же секунду сбежал?

— Получается так… Если только не совпадение такое нелепое… Ведь в жизни чего только не бывает. Может, ему просто дурно стало, я не знаю… выпить приспичило немедленно… Еще такое что-нибудь… Он же алкаш…

— И после этого он исчез?

— Да, Миша говорит, что пропал совсем. Может, прячется от нас — скорее всего. Правда, есть версия, что даже и увезли его куда-то…

— Увезли? Арестовали? Похитили?

— Ну что ты — чуть что, сразу похитили… Повезли, может, к начальнику какому на ковер. Тот ему сказал: хватит пить! И с журналистами хватит болтать! Ну и угрозы, как полагается… Я думаю, что-нибудь в таком духе.

— Ой, не нравится мне это, Данилин. Что-то совсем не нравится…

— Миша говорит, что его контакт тоже… того-с…

— Что — того-с?

— Что-что… испугался, вот что. В штаны наложил. Просил передать: в деле есть какая-то современная подкладка. Стремно, говорит, бросьте, не лезьте, а то пальчики обожжете.

— Ну, это они наговорят тебе с три короба, — сказала Таня. — Не верь! Вообще если ты теперь у нас в такие дела вникаешь, то тебе надо за правило взять — не верить им. Потому как скорей всего — неправда. Дезинформация у них называется.