Сибирская амазонка - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Мельникова cтр.№ 49

— Смотри, только из рук.

Иван склонился к бумажке, но было темно, и он не разобрал ни единого слова.

— Ничего не видно, — произнес он угрюмо и перевел взгляд на Алексея. — Гербовая печать имеется. Похоже на карточку агента, но бумага лучше.

Глухарь поднялся на ноги. Он был на добрых две головы выше Ивана, да и в плечах пошире. Но это Вавилова не смутило.

— Все равно придется определять тебя в арестантскую, — произнес он упрямо. — Пока бумагу не разгляжу и не пойму, что к чему, веры тебе не будет!

— В арестантскую ты меня не определишь, — скривился в ухмылке Глухарь, — потому что я выше тебя чином и выполняю особой важности задание Священного Синода. Уж поверь мне на слово, Иван Александрович, все это в этом документе прописано. Только вам не положено знать ни моего имени, ни фамилии, ни звания, ни происхождения. И еще советую вам держаться от меня и от экспедиции подальше. Не суйте нос куда не следует.

— А убийство Голдовского? — перебил его Алексей. — Мы обязаны заняться дознанием по поводу его похищения и убийства.

— Я не люблю повторять дважды, — недовольно поморщился Глухарь, — но предупреждаю еще раз: не суйте нос не в свое дело. Вы со своим ненужным проворством, того гляди, сорвете операцию, которую мы готовили несколько лет.

— Кто — мы? Жандармы? — влез с вопросом Иван. Из глаз его исчезла жесткость, и они опять лучились добродушием и смирением. Он протянул Глухарю его пистолет, и тот затолкал его за пояс. После этого взглянул на Ивана, и голос его по-прежнему звучал высокомерно:

— Какое вам дело? Главное, что вас это не касается. Вы оба в отпуске, так что отдыхайте, рыбку ловите, но, не дай бог, — произнес он угрожающе, — наши пути пересекутся в тайге. Не смейте за мной фискалить. Задание мне поручено такой важности и секретности, что я пристрелю всякого, кто посмеет встать у меня на дороге.

— Что ж позволили тогда вас захватить, ваше высокоблагородие? — съехидничал Иван. — Отчего не пристрелили нас, как псов бродячих?

— Давно бы уже пристрелил, если бы потребовалось, — усмехнулся Глухарь, — но надо ж было как-то до вашего разумения довести, что зря в ступе воду толчете. Не там и не того ловите, господа легавые!

— Мы, значит, легавые, потому что идем по следу всякой нечисти и жить не позволяем, как ей хочется. — Даже в темноте было заметно, как побледнел Иван. — А вы, получается, не легавый, хотя и приставлены за этим чертовым Корнуэллом с его черномазой братией следить? Только не считайте нас за дурней, которых вокруг пальца проще пареной репы обвести!

Думаете, нам невдомек, чем вы занимаетесь? Сдается мне, что не за дикими людьми агликашка охотится. А интересует его то, что скрывают эти ратники в бахотне. Кстати, именно вы помешали нам поймать Евпраксию, ту самую девку, которая пятерых мужиков приветила в Североеланске.

— Громко сказано, помешал поймать. — Глухарь затолкал бумагу за подкладку сапога, натянул его на ногу и притопнул, проверяя на плотность. — Я бы ни за что не позволил вам ее поймать! — И, заметив, что Иван открыл рот, сказал как отрезал:

— Все! Больше ни единого вопроса! Евпраксия — для вас табу! Корнуэлл и экспедиция — табу! Убийство Голдовского — табу! Оставьте в покое атамана и Гаврюху! И завтра, если не хотите неприятностей по службе, отправляйтесь на озеро рыбу ловить. Там окуни, как девки нецелованные, сладкие и толстогубые.

Глухарь повернулся и молча направился к лагерю. Иван проводил его взглядом и посмотрел на Алексея.

— Что это он бормотал про какое-то табу! Первый раз слышу!

— Это у некоторых диких племен запрет на что-нибудь «табу» называется! Допустим, мясо не есть в определенные дни, или, наоборот, рыбу, или жениться в сухой сезон. У каждого племени свои обычаи, свои причуды.

— У этого чудилы, смотрю, тоже свой причуды, — пробурчал Иван. — Грамотный, видно, если такими словами козыряет.

— Грамотный, — согласился Алексей, — ив чинах едва ли не выше Тартищева. Слышал, каким тоном он с нами разговаривал?

— Разговаривал, — передразнил его Иван и вперил взгляд в небо, где узкий челнок молодого месяца ощутимо сместился к северу. — Мало сказано — разговаривал! Он нас чуть на дранку не порвал! И почище Михалыча, после того как тому начальство хвосты накрутит. Только нос дерет он повыше, чем Лямпе! Белая кость, голубая кровь! Хотя и не признался, сукин сын. Ушел от ответа! А кому еще Священный Синод поручит дело особой важности? Только жандармам!

— А может, у них своя служба есть, которая секретными делами занимается? Ты ведь не разобрал, что в той бумаге написано, которую Глухарь тебе показал.

— Не разобрал, но бумага гербовая! Простому мошеннику ее вовек не раздобыть. Потом печати… Вверху и внизу…

Такое не нарисуешь! — Иван вздохнул. — Важная птица этот Глухарь! Я еще в Североеланске понял, что офеня он липовый. Очень уж морда у него холеная!

В словах Ивана проскользнула неподдельная тоска, и Алексей с удивлением спросил:

— Ты что ж, его морде позавидовал?

Иван весьма выразительно посмотрел на него, хмыкнул, но ничего не ответил, а повернулся и крикнул в сторону леса:

— Шурка, Сашка, выходи за наградой!

Тут же из чащи вынырнули фигурки близнецов. Сашка нес под мышкой темный тючок.

— Это что ж вы на себя напялили? — поинтересовался Иван, кивнув на тючок.

— Да нам Васька, нашего станичного батюшки сын, старую отцову рясу дал, — охотно пояснил Шурка. — Мы с ним в бабки играем. Сашка ему пять своих бабок пообещал, если Васька рясу вынесет.

— Ну, молодцы, сработали замечательно. — Иван достал из кармана два гривенника и вручил близнецам. — Вот вам на пряники!

— Спасибо, дядька Иван! — в голос ответили близнецы.

А Сашка поинтересовался:

— Что? Мы побегли?

— Бегите! — разрешил Иван и спросил:

— Это кому в голову мысль пришла в росте увеличиться?

— Сашке, — пояснил Шурка, — он рясу натянул, а она длинная, подол по траве волочится. Тогда он мне говорит:

«Лезь ко мне на плечи!»…

— Молодцы! — опять похвалил Иван мальчишек и вытащил третий гривенник. — А это — премия за смекалку! Маскарад у вас лучше некуда получился! — И, отвесив Сашке шутливый подзатыльник, приказал:

— Давай бегом до Васьки, пока батюшка своей рясы не хватился.

Близнецы стремглав умчались в станицу. И Алексей представил, с какой силой жгут их ладони гривенники, которые не на что будет растратить до самого утра.

— Все! — Иван резко взмахнул ладонью, словно разрубил все сомнения. — Завтра отправляемся на озера! Видал я к такой-то маме всю эту братию! — кивнул он в сторону выхода с сеновала. — Я тайменя поймать хочу! И к Маше не в мешке вернуться, как Голдовский!