Сети соблазна - читать онлайн книгу. Автор: Мэри Бэлоу cтр.№ 18

– Я думал, вы его любите, – сказал он.

– Любила. – Мэдлин на мгновение закрыла глаза. – И люблю. Наверное, я слишком долго ждала. В восемнадцать лет я легко приспособилась бы к мужу. А я все ждала и ждала, и вот теперь подавайте мне и луну, и звезды, и всю вселенную в придачу. Обычные великодушие, доброта и преданность меня не удовлетворяют.

Он молча смотрел на нее.

– Иногда, – говорила Мэдлин, – человек чего-то жаждет. Абсолютного счастья. Я жажду этого и не знаю, где это можно найти. И еще я не знаю, узнаю ли это счастье, если встречу. И наверное, мы не можем вообще быть счастливы, не делая счастливым другого. – Она наконец устремила взгляд на него; глаза у нее были беспокойные и ярко-зеленые. – Зачем я говорю это вам?

– Полагаю, потому, что я здесь. – Джеймс так крепко сжимал в кулаки свои руки, что ногти впивались в ладони.

Мэдлин засмеялась.

– Во всяком случае, с вами очень хорошо разговаривать, – заметила она. – Вряд ли вы станете прерывать собеседника.

– Вы очень расстроены, – проговорил Джеймс. – Неужели он причинил вам боль?

– Нет! – Она быстро взглянула на него. – Нет, это я причинила боль. Просто я хорошенько рассмотрела себя, вот и все. И то, что я увидела, мне не понравилось. Полагаю, я не очень приятная особа.

– Много лет я ненавидел себя, – проговорил Джеймс. – То были мрачные, потерянные годы. Бесполезные годы. Не поступайте так с собой. Жизнь и без того слишком коротка.

Ему отчаянно хотелось помочь ей.

– Доброе слово от Джеймса Парнелла? – удивилась Мэдлин. – Это, наверное, впервые.

И вдруг его лицо расплылось у нее перед глазами, все ее чувства вытеснило невероятное изумление и унижение, резкая боль рванулась вверх из груди, и у нее перехватило дыхание.

А ему показалось, что в теле его повернули нож. Он был совершенно не в состоянии утешить ее. Это ведь Мэдлин.

– Я не совсем уж чудовище, – сказал он. – Не совсем дьявол, хотя вы, наверное, так полагаете.

Наконец руки его разжались.

Ее унижение стало полным, когда она почувствовала, как оба его больших пальца вытирают слезы, покатившиеся у нее из глаз. Эти прикосновения к ее лицу были очень легкими.

Мэдлин закрыла глаза и попыталась заставить себя размышлять логично.

Так ли уж сильно его поцелуй отличается от поцелуя Джейсона? Он обхватил ее лицо ладонями, в то время как Джейсон обнимал ее за талию. Но губы у него были сомкнуты так же, как и у Джейсона. И так же, как Джейсон, он не касался ее тела.

Никакой разницы. Совершенно никакой, если не считать того, что колени ее вдруг сделались ватными и она почувствовала, что губы дрожат под его губами и не слушаются ее. И ей хотелось плакать и плакать.

Губы у нее были прохладные, влажные и соленые от слез, и они дрожали под его губами. Губы, которые он целовал как-то раз – нет, два раза – давно, очень давно; губы, которые он продолжал целовать во сне. Губы, принадлежащие не какой-то другой женщине, хотя он в свое время целовал многих. Это были губы Мэдлин.

Когда Джеймс поцеловал ее во второй раз, Мэдлин наконец позволила его губам раскрыться. Она перестала размышлять и сравнивать. Она позволила себе просто отдаться чувству.

Джеймс! Джеймс!

Это все, чего ей когда-либо хотелось.

Но он не привлек ее к себе, и поцелуй его не стал глубже.

Мэдлин отодвинулась, отряхнула свою муслиновую юбку, разгладила складки и развязала ленты шляпки, чтобы завязать их заново.

– Пора пить чай, – сказала она. – Все будут удивляться, куда это мы с вами подевались.

Она хотела быстро удалиться, но Джеймс схватил ее сзади за плечо.

– Мэдлин, – спокойно проговорил он, – из этого ничего не выйдет. Мы пяти минут не можем пробыть вместе, чтобы не поссориться. Мы с вами в результате какого-то странного каприза судьбы испытываем друг к другу сильное влечение. И мы с вами принадлежим разным мирам. Ничего не выйдет.

– Да, не выйдет, – согласилась Мэдлин. – Но мне нужно было чье-то утешение. Теперь я чувствую себя лучше. Благодарю вас.

И они пошли назад в полном молчании. Мэдлин радостно улыбнулась матери, которая приветствовала их появление.

– Мы не опоздали? – весело спросила она. – Надеюсь, Домми не съел все пирожки с омарами?

Ее брат-близнец скорчил гримасу.

– Я просидел все это время в карете с Эллен и Чарльзом, разыгрывая роль нежного мужа и отца, – отозвался он. – Я до сих пор даже не заглянул в корзины с припасами.

– Тогда давайте посмотрим вместе. Я умираю с голоду.

В каком-то смысле это неплохо – когда тебе двадцать шесть лет и ты свободна, думала порой Мэдлин. Ты не обременена брюзгливым мужем и кучей шумных детей. Равно как тебя не касаются и всевозможные ограничения в общении, обязательные для очень молодых леди.

Есть определенные преимущества в том, чтобы миновать первый расцвет юности и при этом остаться незамужней. Конечно, есть в этом положении и недостатки. Отсутствие полной свободы, например. Если твоя семья решает уехать из Лондона еще до конца сезона, выбора у тебя нет – приходится присоединяться к кому-либо из членов семьи.

Ей хотелось бы остаться в городе. Здесь она могла бы погрузиться в светскую суету и окружить себя поклонниками. И здесь она могла бы не углубляться в размышления о себе.

Доминик с Эллен были в гостиной вместе с отцом Эллен, когда Мэдлин зашла к ним. Доминик держал на руках Оливию и забавлял ее, раскачивая перед ней свой монокль на цепочке, как маятник. Лорд Хэрроуби сидел с Чарльзом и пытался развеселить его. Эллен сидела рядом с отцом.

– Пойдемте в библиотеку, – сказал сестре Доминик, оставляя дочку заботам Эллен. – Там меньше шансов, что кто-то из младенцев обслюнявит вам платье.

– Но вы же знаете, что я пришла только из-за детей, – возразила она улыбаясь.

– В данном случае, я думаю, это не так, – сказал он, закрывая за ними дверь библиотеки. – Что вас беспокоит, Мэд? Едва вы вошли, как я понял: что-то случилось.

– На самом деле меня ничто не беспокоит, – ответила она, – кроме того что вы уезжаете послезавтра в Уилтшир, а Эдмунд – в Эмберли. И я не увижу вас бог знает сколько времени, а ведь мы всегда были близки, не так ли, Домми? Вы представить себе не можете, – продолжала Мэдлин, – каково это – быть незамужней женщиной в моем возрасте. До недавнего времени это не беспокоило меня, вероятно, потому, что вы тоже были не женаты. Но это ужасно – быть незамужней женщиной и не принадлежать себе.

Доминик усмехнулся.

– Ах, вы ужасный человек! – вскричала она, рассердившись. – Мне следовало бы знать, что в вас нет ни капли сочувствия. Мало того, что у вас есть Эллен и двое детей, появившихся за один раз, вы утопаете в семейном блаженстве, и вам дела нет до меня!