Последний танцор - читать онлайн книгу. Автор: Дэниел Моран cтр.№ 119

Мы научились Танцу, мы покорили Танец, а затем вознамерились покорить самое Пламя.

И преуспели в этом.

Шиа породили шиабру.

Жизнь породила Смерть.

Пламя породило Ночные Пути

Выдержки из «Устной истории Ночных Путей»,

записанной Шивой Керьякеном.

Издательство «Альтернативная Пресса»,

2332 год от Рождества Христова,

или 18 995-й по летоисчислению Зарадинов

Шел год пятьсот двадцать седьмой от Рождества Христова. Ранним стылым утром Дван во главе своей дружины дожидался начала битвы.

Они разбили лагерь в холмах, откуда открывалась полная панорама Камелота и окружающих его лугов и полей. Обширное пространство, на котором вскоре предстояло разразиться одному из самых значительных и кровопролитных сражений в истории европейской цивилизации.

День выдался холодным и серым; низкие свинцовые облака заволокли небо, по склонам холмов стелился туман. Волосы и борода Двана были волглые от сырости; студеный ветер пробирал, казалось, до мозга костей. В который раз он мысленно задался вопросом: не является ли такая реакция организма признаком наступающей старости? Или этот озноб вызван не холодом и влажностью атмосферы, а близостью предстоящей схватки, как уже не раз бывало в минувшие годы? Иногда ему представлялось, что вся его бесконечно долгая жизнь на этой варварской планете состоит из непрерывной череды сражений, похорон убитых после сражений, подготовок к следующим сражениям и попыток навязать противнику новое сражение или избежать такового, если враг оказывался сильнее.

Его войско состояло из более чем двух тысяч всадников -если верить подсчетам Никко, личного писца Двана. Все они собрались в небольшой рощице на склоне холма близ западной стены Камелота. То была лишь небольшая часть находящихся в его распоряжении воинов, но остальных, к сожалению, пришлось оставить дома. Лошадей на всех не хватило, а взять с собой пехоту означало опоздать к назначенному королем сроку.

По прикидкам самого Двана, численность его кавалерии не дотягиваладо означенной цифры сотни две минимум. Но он отнюдь не собирался упрекать за эту неточность старика Никко, чьи зрение и память слабели с каждым днем. Если писец насчитал две тысячи четырнадцать бойцов, пусть так и будет. Так или иначе, хорошо, если к концу дня от них останется хотя бы половина.

Королевские войска продолжали прибывать на протяжении всего утра. Всадники и пехотинцы группировались в полях к востоку от Камелота, отделяющего их от позиций приверженцев бастарда Мордреда и союзных ему саксов. На месте вождя мятежников Дван постарался бы овладеть столицей до подхода основных сил короля Артура, но тот по какой-то причине не решился на такой шаг, хотя взятие Камелота дало бы ему в руки мощный дополнительный козырь. Впрочем, сейчас это уже не имело никакого значения.

Ближе к полудню на поле боя появился король. Даже на таком расстоянии ДваН узнал многих славных рыцарей из его свиты, среди которых особенно выделялся ростом и статью доблестный сэр Гавейн — едва ли не единственный мужчина этой эпохи, превосходивший по этим параметрам великана Защитника. Дван не двинулся с места, жестом успокоив заволновавшихся дружинников. Нет смысла рваться в бой, прежде чем не определится ход сражения.

Вскоре после полудня Артур и Мордред съехались на переговоры.

Дван приказал своим людям приготовиться, прекрасно понимая, что драки не избежать, о чем бы они там ни толковали. Сам он сидел в седле, спокойный и неподвижный как скала. Его огромный меч, который обычный человек с трудом поднимал обеими руками, лежал поперек бедер в ожидании того момента, когда сможет вдосталь напиться крови. Дван знал, что его неизменное спокойствие перед битвой служит предметом гордости возглавляемых им воинов, хотя на самом деле оно являлось всего лишь результатом особой системы дыхательных упражнений и психологического тренинга.

С гребня холма он внимательно наблюдал за происходящим внизу. Переговоры между Артуром и Мордредом продолжались вот уже несколько часов. Дван даже начал сомневаться, что генеральное сражение, которого вся Англия ждала более двух лет, состоится. А в конце произошло и вовсе не мыслимое: король и его побочный сын отослали сопровождающих и минут сорок беседовали с глазу на глаз. Затем Артур коротко кивнул, развернул коня и поскакал к броду, где его поджидала свита.

Никто так и не узнал, о чем они говорили в эти последние минуты. Саксы за спиной Мордреда — то ли по приказу последнего, то ли по собственной инициативе — избрали это время, чтобы свершить свой предательский акт. Сотня всадников галопом ринулась вдогонку и настигла парламентеров еще до того, как последний из них успел переправиться через реку.

Поспешность никогда не принадлежала к числу присущих Двану пороков. Он терпеливо выжидал более получаса, прежде чем присоединиться к сражающимся.

Достаточно долго, чтобы саксы на фланге позабыли о его существовании.

Достаточно долго, чтобы военачальники Артура усомнились в его преданности королю.

Достаточно долго, чтобы те, кто будет ему противостоять, успели порядком утомиться, до одури намахавшись тяжелыми мечами.

Они скатились со склона грохочущей конной лавой и обрушились на южную оконечность саксонского войска. Атака оказалась столь неожиданной и мощной, что весь правый фланг смялся в гармошку и пришел в полное расстройство. Дван пропустил вперед авангард своих кровожадных всадников, потом снова тронул коня, взмахнул мечом и на их плечах врубился в схватку.

Битва продолжалась.

Дважды с ее начала Дван оказывался на расстоянии окрика от короля Артура, а один раз волной сражения его поднесло так близко к Мордреду, что он поспешил разделаться с наседавшим на него бретонцем и направил своего могучего жеребца в сторону мятежного бастарда. Увы, слишком поздно. Мордред развернул коня и, прикрываясь им как щитом, выпрыгнул из седла с изяществом и легкостью Танцора, даже не выпустив из рук меча. Затем пустился бежать по полю битвы, ловко лавируя между людьми и лошадьми, словно уверенный в собственной неуязвимости. Дван бросился, было, в погоню, но заработал удар топором по руке от незаметно подкравшегося сакса, после чего пришлось временно забыть о Мордреде и заняться более неотложными делами. Из раны выше локтя струилась кровь. Автоматически перекинув меч в левую руку, он одним взмахом отрубил голову дерзкому варвару, но, когда снова обратил взор в направлении предводителя мятежников, того уже скрыло волнующееся море человеческих голов и лошадиных крупов.

Мгновение спустя ему стало не до противника короля. Вслед за первым саксом на Двана обрушился второй. Когда же и этот упал с расколотым черепом, появился третий — настоящее страшилище в рогатом шлеме с торчащей из-под него гривой спутанных светлых волос. Сдернув с лошади прикрывающего Двана справа оруженосца, белокурый гигант предстал перед Защитником, занеся над головой одной рукой двуручный топор невероятного размера. Глухо зарычав, сакс одним ударом обезглавил его коня. Хорошо еще, что Дван успел высвободить ноги из стремян и откатиться в сторону, иначе повалившийся наземь жеребец мог придавить его своей тяжеловесной тушей. Быстро вскочив на ноги, Защитник повернулся лицом к набегающему врагу, чьи габариты сделали бы честь самому сэру Гавейну. Давно Двану не попадался столь достойный противник, рост и физическая сила которого не уступали его собственным. Лошадиная кровь стекала с лезвия и рукоятки топора на бугрящиеся чудовищными узлами мышц плечи сакса. Взмахнув своим оружием, он обрушил его на голову Двана. Точнее говоря, на то место, где тот должен был находиться. Острие топора со свистом рассекло воздух, и в этот момент Дван, ловко поднырнув под правую руку соперника, вонзил ему в грудь свой меч. Но сакс оказался настолько живучим, что в последний миг перед смертью сумел снова занести топор и опустить его на шлем Защитника. Заточенное до бритвенной остроты лезвие рассекло стальное навер-шие, толстый кожаный подшлемник и затылочную кость черепа, всего на волосок не дотянувшись до мозговой ткани.