1612. «Вставайте, люди Русские!» - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Измайлова cтр.№ 33

— Как не рассказать? Рассказал и Матвею, и Ерёмке. Но они мне не поверили, решили — нарочно все выдумал, чтоб похвалиться: вот, мол, как славно плаваю и ныряю!

— Теперь я понял! — в глубокой задумчивости Хельмут смотрел на четкий силуэт башни, над которым как раз в это время показались фигуры двоих польских стражников, медленно вышагивающих вдоль ее парапета. Они то скрывались за резными зубцами башни, то появлялись вновь.

— Ты понял, как мы проникнем в Кремль? — Михаил был слегка удивлен — ему казалось, что сообразительный Шнелль должен был понять это гораздо раньше.

— Это я сразу понял, — подтвердил его догадку немец. — А сейчас уразумел, для чего ты предложил мне вчера поутру обливаться водой из колодца. Проверял, смогу ли я плыть в ледяной воде?

Шейн искренне расхохотался.

— Нет, Хельмут, я не думал тогда об этом! Правда, не думал. Просто решил поглядеть, каков ты молодец не перед чужой саблей, а перед нашим морозцем. Другое дело, что потом об этом вспомнил и сообразил, что ты не струсишь и поплывешь со мной подо льдом да под берегом. Так?

— Так, — согласно кивнул Хельмут. — И теперь я знаю, для чего нужны бычьи пузыри и кожаные мешки, что мы сшили. В мешки сложим одежду, а в пузыри — пистолеты и пороховницы, верно?

— Вот видишь, тебе и объяснять ничего не надо! Мешки не пропустят много воды, однако одежда все же может потом оказаться влажной. А в бычьих пузырях порох останется сухим. Проплыть под берегом придется около двадцати саженей. Поэтому как следует натремся гусиным салом. А водки ты купил?

— А то нет? У нашей любезной бабки Параскевы, которая на радостях пообещала поминать нас в каждой молитве. Интересно, как? Имен-то она не знает. И не спросила — поняла, верно, что не назову. Умная бабка.

Они миновали Тайничную башню и, не сговариваясь, вновь повернули к противоположному берегу реки.

— Вечером и отправимся, — спокойно сказал Михаил.

— Я только не понимаю, что дальше? — Шнелль явно не страшился предстоящей безумной затеи, просто старался выяснить все подробности с настоящей германской дотошностью.

— Дальше? — переспросил Михаил.

— Ну да. От Тайничной башни ведь нужно же как-то добраться до Чудова монастыря, в котором содержат плененного патриарха. А это, если верить твоему великолепно сделанному чертежу, совсем не рядом.

— Я ждал этого вопроса, — воевода на всякий случай огляделся — нет, никто не шел за ними следом, на них, кажется, вообще не обращали внимания. — На моем чертеже все это нарисовано, просто я тебе не показывал. Сегодня покажу, чтобы ты, в случае, если что-то случится со мной, смог добраться и один. Неподалеку от Тайничной башни находится большой погреб — прежде в нем хранились мука и соль, сейчас, вероятно, он пуст. За ним — другой погреб, потом третий, и они соединяются меж собой. Выбравшись из последнего, мы должны будем пройти еще достаточно много по открытому пространству, и вот тут нам придется подумать, как вести себя, случись наткнуться на поляков или на кого-нибудь из наших продавшихся ляхам бояр.

— На этих не наткнемся, — усмехнулся Хельмут. — Не так давно полковник Гонсевский, в благодарность за «добрые услуги», выселил всех бояр, кроме членов боярского совета, за пределы Кремля. Потому как запасов стало совсем мало, есть скоро будет нечего, а значит, не стоит делиться с русскими. Они ахали, охали, однакоже их выставили в шею. Я думал, ты это знаешь.

— Не знал. И куда расползлись все эти прислужники иноземцев?

— Ну, как куда? В основном вселились в терема тех бояр, кого в прошлом году убили во время восстания и казнили за участие в нем и в ополчении. Опять же, кое-где там уже обосновались казаки Заруцкого, кои, само собой, места уступать не стали. Была потеха! Меня тогда здесь еще не было, но в Тверь прискакал гонец из Москвы и принялся все это обсказывать Ходкевичу. Тот ругался, будто торгаш на рынке, и махал руками, как мельница крыльями. Прав вообще-то: Москва и без того похожа на пороховой погреб, в Нижнем Новгороде засел князь Пожарский, вот-вот пойдет на Москву, а умный полковник решил, что ему мало ненависти русской черни и надо ополчить против себя еще и бояр.

— Нам это на руку! — усмехнулся воевода. — Хотя предателям верить нельзя, но, по крайней мере, они не встанут стеною за поляков, как то было в прошлом году.

— Кто ж их знает! — возразил Шнелль. — Если они смекнут, что ляхам придется убираться отсюда, то, само собою, предадут их, как прежде предали своих. Но не о них речь. Последний вопрос, Михаил, но, мне кажется, самый важный: как мы станем уходить оттуда? Только не говори мне, что собираешься нырять в колодец и плыть двадцать саженей в ледяной воде с восьмидесятилетним стариком.

Шейн едва не рассмеялся, вдруг, самым нелепым образом, представив себе такую возможность, но тотчас устыдился, украдкой осенил себя крестом и ответил товарищу с легким укором в голосе:

— Если б я тебе такое сказал, ты имел бы право послать меня куда подальше… С безумцем добра не жди. Обратно мы пойдем тоже через Тайничную башню. Уберем караульных внизу, взойдем на башню, убьем тех, что сверху, если и там будет караул, и спустимся по веревке. Веревку я приготовил. Само собой, одному из нас нужно будет спустить на себе Владыку. Думаю, и тебе, и мне это по силам.

— Не сомневайся! — заверил немец. — Ну что же, все довольно просто. Главное, раньше времени не дать себя подстрелить, а нам к этой мелочи не привыкать. А одеться нам, как я понимаю, нужно будет в польские тряпки.

Михаил кивнул:

— Без этого не обойтись. Но с этим сложностей не будет. У тебя есть польское облачение, мне сегодня его должны принести — матушка обещала достать. И мы с тобой будем оба немецкие наемники у ляхов.

Хельмут вдруг нахмурился.

— Алёна… Боярыня, твоя матушка, она все знает? И про то, как ты собираешься проникнуть в Кремль? — тревожно спросил он.

— Знает, само собой, — ответил Михаил. — Я доверяю ей, как самому себе.

— Не в этом дело! — уже с едва скрываемым гневом воскликнул немец.

— А в чем? Объясни.

Выразительное лицо Хельмута на миг потемнело, затем он внезапно засмеялся и хлопнул товарища по спине.

— А, Михайло! Я все время забываю, что ты совсем еще молодой. А может, и я был бы таким, будь жива моя мать. Но если бы ты видел ее глаза там, на Смоленской дороге, когда вас задержал польский разъезд…

— Я был без памяти…

— Ну да. А я вот видел. И мне бы не хотелось, чтобы она снова так же боялась и мучилась.

Шнелль ждал вспышки, обиды, но Михаил остался спокоен.

— Она тебе нравится? — просто спросил он.

И получил столь же простой ответ:

— Нравится. И, как это ни странно, нравится больше, чем до сих пор нравились все женщины, которых я встречал. Но, наверное, это глупо. Тем более глупо, — добавил Хельмут уже почти весело, — что нам предстоит слишком важное дело, чтобы перед ним думать о чем бы то ни было другом. Я не говорил тебе этого. Забудь.