Крик ворона - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Вересов cтр.№ 16

Хватятся Марину, скорее всего, на службе… Или нет, в связи с тем, что товарищ коллекционер на звонки не отвечает, двери в очередной журфикс не открывает. Секретаренко позвонит Марине домой, на службу. Соседям, естественно, по барабану, где она там ошивается, на службе кипят, что прогуливает уроки, но там Марина Валерьяновна тоже по большому счету до балды. Историчка, ассортимент принудительный. Потом Секретаренко обратится в милицию. Чтобы вскрыть квартиру коллекционера, присутствие не прописанной там племянницы едва ли будет сочтено необходимым. Управдом, менты, сам Секретаренко, пара понятых – вполне достаточно. Далее, взламывают дверь, входят, обнаруживают холодненького и уже смердящего Мурина. Вызывают медбригаду, возможно, судебника. Коллекция цела, ничего не пропало, естественная смерть от обширного инфаркта. Вызовет ли в этой абсолютно житейской ситуации какие-либо подозрения отсутствие загулявшей племянницы? Сомнительно. Кто может подать заявление о розыске? Администрация училища – чтобы в случае чего побыстрее заполнить вакансию? Соседи – в видах скорейшего освобождения выморочной жилплощади? Секретаренко? Да, пожалуй, этот. Практически единственный, кто будет в этом заинтересован, причем заинтересован сильно. Прояснить вопрос с наследством, с завещанием (если есть завещание, то вряд ли душеприказчиком назван он. Слишком нечист на руку. Скорее уж Панов – но тот далеко – или какое-то третье лицо, пока неведомое). Попытается непременно поживиться на переходе коллекции в новые руки – если и не стырить чего-нибудь, то первым убедить ничего не смыслящую наследницу продать коллекцию за смешные деньги. И ему нужно будет как можно быстрее найти Марину. Не только подаст заявление, но и будет давить на органы всеми доступными способами. Поднимет на уши коллекционеров, музейщиков. Те, конечно, и сами закопошатся – ведь речь идет о собрании уникальном.

В большом городе каждый день поступают десятки заявлений о пропавших людях. Многие находятся сами. Розыск остальных, конечно, ведется, но если на органы не давят родственники, товарищи по работе, общественность, собственное начальство, то розыск этот довольно формален. В случае Марины Валерьяновны рассчитывать на формализм не приходится – сама по себе она никому решительно не интересна и не нужна, но в качестве наследницы – ого-го! Разумеется, кто-то умный непременно увяжет факт ее исчезновения с фактом кончины уважаемого дядюшки. Размотать реальную цепочку событий не сможет, пожалуй, и Шерлок Холмс, скорее всего решат, что кто-то, первым пронюхав о смерти коллекционера, поспешил устранить его наследницу, рассчитывая каким-либо образом присвоить коллекцию. Но отработка этой совершенно ошибочной версии заставит оперов и следователей пройтись по всем связям Марины Валерьяновны и неизбежно выйти и на Серегу с Ладой. Будут искать. Но, в отличие от риска, сопряженного с сохранением никчемной жизни Марины Валерьяновны, этот риск – оправданный. По завершении операции персонажи должны были так или иначе исчезнуть. Теперь получается, что надо не просто исчезнуть с горизонта, а раствориться. Без следа. Причем раствориться должны трое.

Отсюда следует несколько выводов. Первое – нужно создать как можно большую временную фору, чтобы все розыски велись по совсем остывшим следам. Коль скоро смерть дяди и исчезновение племянницы невозможно значительно развести по времени, нужно максимально увеличить время между самими фактами и их обнаружением. А раз действия противоположной стороны начнутся со вскрытия квартиры и обнаружения дядиного трупа, это событие требуется немного отсрочить. Плотно прикрыть все двери, чтобы как можно дольше удержать трупный запах в пределах квартиры. Отложить очередной журфикс хотя бы на неделю. Следовательно, на этот срок нейтрализовать Секретаренко.

Второе. Принимая за данность, что противник будет прорабатывать связь между смертью коллекционера и исчезновением трех человек, надо зачистить все следы. Ладе с Серегой поменьше маячить на людях, особенно в компании с Мариной. Уходить по отработанной схеме, но с удвоенной осторожностью. На случай обнаружения покойницы исключить всякую возможность идентификации. Придется Сереге заняться расчлененкой, головушку и кисти рук гражданки Муриной спалить на костре, а остальное закопать поглубже.

Такие соображения переваривала на ночной своей кухоньке Лада Чарусова, когда отправила «сообщницу» баиньки, предварительно нагнав на нее изрядной жути, а потом щедро отпоив безотказным снотворным зельем.

Вот так оно, стало быть, получается. Что ж, человек сам хозяин своей судьбы, что блистательно доказала нынче вечером Марина Валерьяновна. Если до этого разговора она вызывала у Лады смешанное чувство омерзения и жалости, теперь осталось только омерзение. Озлобленная на весь свет тварь, трусливая, ущербная, завистливая, норовящяя на халяву загребать жар чужими руками, использовать всех и вся – в том числе и ту, которой, по идее, обязана если не жизнью, то честью и здоровьем. Достойная племянница достойного дяди. Даже смешно, что действие, в результате которого мир окажется избавленным от двух гнид, а государство обогатится на миллионное собрание живописи, с точки зрения закона считается преступлением, причем тяжким. Что ж, тем хуже для закона.

Конкретизированный план операции был согласован с Серегой и, не вызвав энтузиазма, принципиальных возражений тоже не вызвал. Надо – значит надо. Тем более – никакой альтернативы он предложить не мог.

– Место для пикника присмотри заранее, – на всякий случай предупредила Лада. – С учетом всего. В деревню лучше не заезжайте, чтобы вас поменьше вместе видели, лучше прямо на лоно. Она дерганая будет, ты ее успокой, напои хорошенько. Ближе к вечеру вырубишь аккуратненько, чтобы не орала. А дальше – сам знаешь… Как рассветет, выходишь на трассу – и до Калинина. Тачку оставишь у железнодорожного вокзала, а сам пойдешь на автовокзал, снимешь там частника до Москвы. Все понял? Не наследишь?

– Понял… Надо бы с шефом связаться. А то самодеятельность получается…

– Все согласовано, – убежденно сказала Лада.

В ожидании событий Марина извелась вконец, чуть не каждый день забегала к Ладе, выплескивала свою нервозность истерическими вариациями на больную тему – как ловко они придумали избавиться от старого козла, как славно все будет потом. Эти опасные излияния жестко пресекались.

– Но я… я же только здесь, только тебе… Я ж понимаю, – лепетала бледная Марина, шмыгая покрасневшим носом.

– А понимаешь – не психуй! Лучше вон водки выпей, успокойся.

Пьяную Марину приходилось оставлять на ночь, утром приводить в чувство, на дорожку откармливать феназепамом. Ждать больше было нельзя. Эта сучонка могла сломаться в любую минуту – и завалить все дело. Особенно безобразно она держалась у дяди Роди. Отвечала невпопад, посуду роняла, ни с того ни с сего впадала в прострацию. Не стесняясь Ладиного присутствия, старый гном отчитал племянницу в таких выражениях, что другая на ее месте выцарапала бы ему гнойные зенки. Марина стерпела. Дядя Родя, переведя дыхание, прогнал ее с глаз долой и нехарактерным елейным голоском осведомился у Лады, не согласилась бы она совсем подменить эту клушу. Временно, пока у той моча от башки отольет? Таксу за визит обещал повысить аж до двух рублей.